За два года, прожитых в Петербурге, парень все время скучал по родному городу и старым знакомым, по местам, где бродил когда-то, по воспоминаниям детства. А сейчас в груди будто сидела заноза, отравляющая все эти мысли, и каждый километр, приближающий его к дому, был ненавистен. Он хотел отрешиться от неприятного, гадливого чувства внутри, но не мог. Так и прошел остаток пути – в угрызениях совести и непонятной злости.

С кировского перрона Тиму пришлось пересаживаться в автобус до Белой Холуницы. А через несколько часов он был уже в доме у своих дальних родственников.

С бабкой было совсем худо – сделался приступ, такой же, как у матери. Она совсем не могла говорить и почти не двигалась, и врачи уже не сомневались в скорой смерти.

Так и случилось на следующий день. Тим провел несколько часов у ее постели, прежде чем понял, что бабушки больше нет. Тут же сбежались родственники, началась суматоха, был слышен чей-то женский плач, но он больше не мог находиться там.

Он бродил по улицам знакомого города и не воспринимал окружающее, погруженный в тяжелые мысли. И только дойдя до местного пруда, парень остановился, опускаясь прямо на замерзшую, покрытую инеем землю. Только тогда полились слезы – горькие, выедающие изнутри, словно кислота.

Она была единственным близким человеком здесь, и больше его в этом городе ничего не держало. Тим помнил, как холодно отнеслись к нему дальние родственники, и больше не хотел возвращаться в их дом.

Да и похороны он ждать бы уже не стал, нужно было возвращаться назад. Но все равно Тим был рад, что смог ее увидеть, хоть и было просто чудовищно на душе.

В ожидании обратного поезда Тим стоял на железнодорожном мосту и пытался закурить свою первую в жизни сигарету. Горький дым неприятно обжег горло, вызывая кашель. Далеко внизу проносились вагоны товарняков. В кармане завибрировал телефон.

Тим развернул сообщение и прочел его, зачем-то произнося каждое слово: «Я уважаю твое решение. Прости, если в чем-то виноват перед тобой».

Он тут же набрал ответ, пытаясь трясущимися пальцами попасть по кнопкам: «Я не смог предупредить. Нужно было уехать. Где ты?»

«Пока в городе»

«Почему пока?»

«Завтра на полмесяца уезжаю в Рованиеми. Получил небольшой отпуск. Думаю, так будет лучше»

Тим простонал – ну что за невезение! Почему все идет под откос, когда только-только начало налаживаться? Почему так непросто быть вместе, когда больше ничего не нужно?

Он стал спешно набирать, путая буквы в словах и стирая снова и снова:

«Могу я тебя увидеть хотя бы перед отъездом? Я не хотел все портить, и я скучаю. Очень»

Но отправить не удалось. Телефон выскользнул из его пальцев и упал вниз, разбиваясь вдребезги о чугун старых рельс.

- Черт! – выругался Тим в отчаянье. – Что же мне теперь делать…

Де жа вю

Он торопился, несясь вперед и чуть не сшибая с ног прохожих. Сверял минуты по циферблату стареньких часов. И все было бы хорошо, не встреть он на своем пути высоченную фигуру, закутанную в грязный плащ.

Все повторялось, как в прошлый раз, когда он потерялся в бесконечных улицах Петербурга. Вот только была не ночь, и Тиму без проблем удалось рассмотреть незнакомца.

Высокий, грузный мужчина среднего возраста и с крайне неопрятным внешним видом наступал на него, источая запах перегара и чего-то еще, отвратительного донельзя.

Тим поморщился и невольно отступил на шаг. Все его существо напряглось в отчаянье и страхе, и на этот раз убежать было бы почти невозможно.

- Так-так, малыш, - протянул мужчина, ехидно улыбаясь. – Вот я тебя и нашел.

Он уже было схватил Тима за локоть, чтобы потащить за собой, как вдруг на парня снизошло озарение. Этот человек и был тем самым, от кого он бежал тогда до самой невской пристани! Едва ли можно было его не узнать – это лицо, заросшее грязной щетиной, слишком часто преследовало его в кошмарах. И как только Тим это осознал, страх пропал, уступив место какой-то отчаянной дерзости.

- Да, это я, - ответил Тим, глядя ему в глаза. – Пришел поблагодарить тебя. Знаешь, если бы не ты, я бы никогда не нашел то, что искал.

- Не понял, - опешил верзила, от неожиданности ослабив хватку.

- Сейчас поймешь, - Тим резко вывернулся и изо всех сил ударил его коленом в пах, умудрившись даже попасть, несмотря на то, что противник был очень высок. Тот взвыл от боли и согнулся пополам, яростно рыча ему вслед, но парня уже и след простыл.

Паром готовился отчалить. Тимур понял это, как только оказался на пристани. Только каким-то чудом он успел, пусть и к самому отбытию. На этот раз на борту было полным-полно людей, и парень чудом пробился сквозь них, пытаясь отыскать одного, кого так долго мечтал увидеть.

Петро вышел на палубу, проверяя, все ли готово к отправлению. Они заметили друг друга в толпе.

Тим не заметил, как сбилось его дыхание, но далеко не от усталости, хотя он пробежал полгорода. Он увидел, как потемнели глаза его капитана, превратившись из голубых почти в синие. Увидел, как дрогнули его ладони и как он чуть подался навстречу, но остановился, сдержавшись.

Зато Тим сдерживаться не хотел. С несвойственным ему напором он растолкал толпу, вплотную приблизившись к мужчине, и шепнул ему одними губами:

- Пойдем в рубку.

И там, прижав спиной к двери, буквально набросился на него, изливая во внезапно вспыхнувшем страстном порыве всю свою боль и свой страх. Это даже не было поцелуем – это было освобождением и очищением души, уставшей от терзаний и сомнений.

И он еще никогда не целовал сам, и подумать не мог, что может так страстно, так горячо отдавать себя другому всего лишь через обычный поцелуй.

Но Петро прервал его, непонимающе глядя на парня.

- Я думал, больше никогда тебя не увижу.

- Я тоже этого боялся.

Тим засунул руку за ворот своей рубашки и погладил крест, лежащий на груди.

- Это ведь то, что я думаю, да?

И тогда Петро обнял его, крепко прижимая к себе и утыкаясь лицом в этот самый ворот, от которого почему-то слабо пахло дешевым табаком.

- Останешься со мной? – просто спросил он, не найдя других слов.

- Я надеялся на это, - грустно улыбнулся Тим. – Прости, что усомнился в тебе и уехал вот так.

- Не нужно объяснять.

- Нет, я хочу объяснить. Вначале я не то подумал про твоего племянника и сбежал, а когда понял все, пришлось уехать из города, и я не мог тебя предупредить, потому что не было связи…

- Что случилось, Тим? Куда ты уезжал?

- Домой. Умерла моя бабушка, и…

- Прости, - Петро взял его руку в свою и крепко сжал, глядя прямо в глаза. – Тебе тяжело, а я допрашиваю.

- Уже намного легче.

Казалось бы – всего лишь взгляд в глаза, но сколько же в нем было!

Петро наклонился и прильнул к его губам, обнимая за плечи и будто пытаясь уберечь его от всего мира. Как чувствовал – в этот момент в рубку постучали, и возмущенный голос спросил, когда же, наконец, паром тронется. Мужчина рассмеялся.

- Ну вот, нам все испортили.

- А куда мы сейчас?

- Доедем до финского порта и назад.

- То есть твоя поездка домой откладывается?

- Что-то вроде того. Съезжу туда на рождественские праздники. А сейчас не смогу.

- Почему?

- У тебя же нет визы, забыл? – улыбнулся мужчина. – А вот к Рождеству ты все успеешь оформить. Если захочешь поехать со мной.

- Петро, а как ты меня представишь своей семье? – заволновался вдруг Тим. – Они меня примут?

- Как человека, которого я люблю. Не беспокойся, мать знает про меня все и даже рада будет. Там это не дикость, как в России, так что проблем не будет. А еще там можно покататься на оленях, знаешь об этом? На севере уже выпало достаточно снега…

Но Тим не слышал ничего, кроме самых первых слов. И сейчас он стоял, глупо улыбаясь и краснея, как школьник, не решаясь еще осознать для себя окончательно такое большое и новое, способное захлестнуть с головой.