— Ай, Нестор… — небрежно бросила Лара.
Ее напряжения как не бывало. Напротив, она стала вести себя расслабленно и уверенно.
— Любитель потрепаться. Он небось был рад умотать отсюда при первой же возможности.
У нее был мягкий, приятный голос, неожиданный для ее уверенной манеры поведения. Ольга еще раз отметила, что ее английский сильно отличается от английского жителей Маракунды. Возможно, сказывалось образование.
— Я рада, что успела с ним встретиться, принять дела.
— Какие дела? Он что, вел дела? Удивительно. Мне казалось, что он просто создает видимость дел.
— Как-то вы очень резко о нем отзываетесь, доктор Виера.
— Ах, бросьте, мадам Панова. Мне нравился Нестор, просто надо называть вещи своими именами. Впрочем, у нас в Африке так не принято. И, кстати, называйте меня Лара. По-моему, между нами такая официозность ни к чему.
Ольга просто опешила от такой напористости и прямолинейности. И от ее непонятного приступа веселья. Отношениями начальник — подчиненный здесь и не пахло. Если все, абсолютно все сотрудники клиники подчеркивали свою позицию подчиненного, то доктор Виера явно не заботилась об этом.
— Хорошо. Тогда и меня можно называть просто Ольгой.
— Как устроилась, Ольга? Все есть? Мама Бахна окружила вниманием и заботой или отлынивает?
— Да нет, пока все нормально.
— Еда, вода, свет — без перебоев?
— С перебоями, но терпимо.
Ларе понравился ее ответ. Она чуть более пристально посмотрела на нее и улыбнулась.
— Ну и отлично. Приглашаю вечером к себе в гости. Сейчас в клинике больных — не протолкнуться, а вечерком предлагаю вместе поужинать. Расскажу много интересного. Вы ведь не из тех, кто чурается людей?
— Нет. Почему вы спрашиваете?
— Знавала я когда-то одних британцев, проживших здесь два года. Терпеть не могли людей в общем и целом. И своих в том числе. Как-то рассказывала им, что открылся новый бар на пляже. Рассказываю, что там чисто, вкусная рыба на гриле и среди посетителей много приятных людей. «Ты знаешь, — ответили мне они, — обычно мы ищем места, где мало людей, а лучше вообще чтобы никого не было. Поэтому мы сюда и приехали. Мы избегаем людей, вернее, мы избегаем тех людей, которые нам не нравятся. И так получилось, что за два года нашего здесь пребывания мы еще не нашли никого, кто бы нам понравился. Все нас разочаровали».
— И что вы им ответили?
— Езжайте подальше от города, — ответила я. — На самый пустынный пляж, где, кроме крабов, никого нет. Крабы молчат, так что разочарования можно избежать.
— Терпеть не могу таких типчиков, — сморщилась Ольга. — Сами полны комплексов и всякого мусора, но при этом перекладывают ответственность за всю эту дрянь на остальных.
— Мне встречалось довольно много таких. Почему-то именно попадая в страны, менее, по их мнению, развитые, чем их родина, они проявляются во всей красе. Но я рада, что вы другая. Это сразу видно.
Несмотря на подчеркнутую дружелюбность и непринужденность в поведении, с первых же минут пребывания Лары в клинике Ольга почувствовала себя не очень комфортно. Сразу же стало ясно, что доктор Виера в клинике занимала позицию лидера. Она сносно разговаривала на волофе и немного на мандинке, хотя это были неродные для нее языки. Лара прожила в Гамбии шесть или семь лет, по ее словам, выучила несколько местных языков. Но если языки она выучила не до конца, то местные обычаи и менталитет она понимала как собственные. Возможно, это было просто у нее в крови, а возможно, она была просто хорошим психологом. Ольга почувствовала себя перед ней недообразованной школьницей. Медсестры боялись доктора Виеру и ничего не делали без ее одобрения. Даже Ольгины рекомендации, несмотря на ее позицию босса, выполнялись частенько только после консультаций с доктором Виерой. Как только она приехала, в клинику потянулись жители Маракунды и окружающих деревень. За несколько месяцев она успела завоевать их доверие и стать им нужной. Ольга понимала, что цвет кожи здесь играет немаловажную роль. Белая женщина никогда не станет ближе черной в этом регионе. С этим приходилось мириться.
Ощутив, как пошатнулось ее и так не очень прочное положение лидера, Ольга ощутила укол ревности. Сосуществовать им будет трудно, если дело так и дальше пойдет. Чьи распоряжения будут исполняться? Ольга не собиралась заискивать и уступать позиции только потому, что приехала недавно и имела другой цвет кожи. Можно работать командой, но каждый должен четко понимать свою роль. Панова — организатор. Ее дело — администрирование проекта, а Лара — врач, отвечающая за медицинскую часть. Но все же именно Лара отвечала за проект в целом, отчитывалась перед начальством. Ольга недовольно призналась себе, что недостаток опыта работы и образования в области менеджмента сказывался. Она еще не чувствовала, как можно так управлять людьми, чтобы, оставаясь лидером, дать каждому возможность проявить себя. «Приходите, расскажу много интересного». Хм… Видно, у вас в запасе, доктор Виера, много интересного.
Ольга закрылась в кабинете и отыскала резюме Лары. Интересное она узнала сразу же из ее биографии, странно, что никто до этого не упомянул ей об этом. Лара окончила медицинскую академию в Твери. Это учебное заведение было одним из когорты организаций, способствующих дружбе народов, обмену опытом и помощи развивающимся странам. Значит, она знает русский язык, и неплохо знает. Не могла же она забыть за каких-то десять-двенадцать лет.
— О нет! — отмахнулась Лара. — Забыла. К сожалению, забыла. Так долго там не была, все забыла. Что-то помню, конечно, но недостаточно для поддержания разговора.
— Но что-то же помнишь?
— Как пройти к студенческим общежитиям?
Она произнесла эти слова на русском, но ужасно коверкала слова, и акцент был и впрямь такой, что с трудом узнавались слова.
— Да уж! Негусто. А как ты туда попала?
— Как и все — дешево и сердито, вот и попала. У нас чуть ли не четверть врачей у вас отучились. И меня послали.
— Хорошая академия, кстати.
— Очень, не спорю.
— Недавно у нас шумела история о ганийском принце, который там учился, уехал, а потом нашелся его ребенок от русской женщины. Представляешь? Может, ты знала этого принца? Имени, правда, не помню. Надо в сети поискать.
— Ой, ну ты веришь всему! Принц. Знаю я этих принцев. У нас в каждой деревне есть принц, и не один. Здесь, если поискать, тоже найдешь. Тех принцев, которых ты имеешь в виду, посылали учиться не в Тверь, а в Гарвард и Оксфорд.
— Наврали, значит, — рассмеялась Панова.
— Ну, не наврали, может, а так, приукрасили.
Лара шустро накрывала на стол. Ее стряпуха уже что-то приготовила к их приходу, но Лара на газовой горелке тушила овощи в томатном соусе.
— Люблю овощи. Эти девчонки мои такую жирную еду готовят, что без овощной закуски не обойдешься. Почти готово, садись за стол. На, захвати приборы.
— А не хотела бы поехать, проведать места учебы?
Лара помолчала, задумавшись.
— Наверное, нет. Не сейчас. Пусть ганийские принцы проведывают!
— Тебе смешно, а он ведь приехал в итоге, принц-то. Сына навещал.
Лара скривила губы.
— Что-что, а детей они там наплодили, это точно. И принцы, и не принцы. Лично знаю нескольких папаш таких, которые преспокойненько уехали домой потом. Давай садись уже. А то все остынет.
Лара казалась простой, но в то же время ни на секунду нельзя было усомниться в стальном стержне внутри ее. Когда разговор касался более или менее серьезных тем, она высказывалась безапелляционно и жестко. Ольга, со своими попытками дипломатического подхода, порой не знала, как реагировать. У Лары был устоявшийся взгляд на многие вещи, она считала себя вправе судить и делать выводы. И озвучивать их, даже если собеседнику это не нравилось.
— Ты осторожно, — сказала она ей, когда коснулись темы ФПРСА и проекта для лагеря беженцев. — Особо сильно в дела местных не вникай. Я, например, для них тоже чужачка, хоть и черная. До определенной степени они меня слушаются, но я знаю, где та черта, когда дальше — ни-ни. Поначалу, когда я работала в одной из клиник в Банжуле, я думала: чем больше вылечишь, тем лучше, но оказалось все не так просто. Вернее, все хорошо, пока не ввязываешься в область хирургии. А там — рай для левых деньжат. Оплата сверху кассы, мимо кассы, нулевая регистрация — нюансов много. А я-то и не знала, наивная, и пошла оперировать всех подряд, радуясь возможности набить руку и помочь людям в то же время. Получилось в итоге, что я оказалась врагом тех, кто делал левые деньги, отнимала кусок пирога, и вообще мое присутствие в операционной, где своя кухня, было крайне нежелательным. В ход пошли угрозы. А так как африканский закон — всем законам закон, не успеешь оглянуться, как обнаружишь себя депортируемой в самолете в сопровождении двух полицейских, держащих тебя под локоток. Пришлось мне тогда из клиники тихо убраться. Обидно было, но послужило хорошим уроком.
