ABOUT A BOY

by Nick Hornby

Copyright © 1998 by Nick Hornby

All rights reserved

Перевод с английского Карины Чумаковой

Оформление Ильи Кучмы

© К. Чумакова, перевод, 2014

© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2014 Издательство АЗБУКА^®

– Ну так что, вы, значит, расстались?

– Ты что, издеваешься?

Людям часто казалось, что Маркус издевается, когда он и не думал этого делать. Непонятно почему. На его взгляд, спросить, рассталась ли мама с Роджером, было абсолютно резонно: сначала они поругались, потом ушли на кухню, чтобы спокойно все обсудить, а через некоторое время вышли оттуда с серьезными лицами и Роджер пожал Маркусу руку, пожелал удачи в новой школе и ушел.

– С какой стати мне над тобой издеваться?

– Тогда на что это было, по-твоему, похоже?

– Мне кажется, что вы расстались. Я просто хотел уточнить.

– Да, мы расстались.

– То есть он ушел?

– Да, Маркус, он ушел.

Похоже, он никогда не сможет к этому привыкнуть. Роджер ему вроде нравился, они втроем несколько раз куда-то ходили, а теперь, наверное, он его больше никогда не увидит. Маркусу было все равно, но, если подумать, ситуация складывалась какая-то странная. Однажды ему даже пришлось вместе с Роджером воспользоваться туалетом, когда оба они умирали от желания облегчиться после долгой поездки на машине. Казалось бы, если уж тебе довелось с кем-то вместе писать, то нужно с ним так или иначе поддерживать отношения.

– Что будем делать с его пиццей? – Прямо перед тем, как поссориться, они заказали три пиццы, которые еще не доставили.

– Поделим, если захотим.

– Они же большие. Кстати, он вроде бы заказал с пеперони? – Маркус и его мама были вегетарианцами, Роджер – нет.

– Тогда выбросим, – сказала она.

– Или можно выковырять пеперони, все равно там в основном сыр и томатный соус.

– Маркус, проблема пиццы меня сейчас не очень волнует.

– Ясно. Извини. А почему вы расстались?

– Ну… то-се. Не знаю, как объяснить.

Маркуса не удивило, что она не может объяснить только что случившееся. Он слышал практически весь разговор, но не понял ни слова. Видно, упустил что-то важное. Когда Маркус ссорился с мамой, можно было уловить суть: слишком много, слишком дорого, слишком поздно, еще маленький, плохо для зубов, смотри другой канал, делай домашнее задание, ешь фрукты… Но когда мама ссорилась со своими ухажерами, можно было слушать часами и не уловить смысла, сути – про фрукты и домашнее задание. Можно было подумать, что им дали задание поругаться и они лепят первое, что приходит на ум.

– У него что, была другая?

– Нет.

– Ты завела себе другого?

Она засмеялась:

– И кого же? Того парня, что принимал у меня заказ на пиццу? Нет, Маркус, никого я не завела. Это не так-то просто, когда тебе тридцать восемь и ты работающая мать-одиночка. На это не хватает времени. Ха! Да ни на что времени не хватает. А почему ты спросил? Тебя это беспокоит?

– Не знаю.

Он и вправду не знал. Маме было грустно, это он видел – она много плакала, больше, чем до того, как они переехали в Лондон, но он никак не мог понять, имеет ли это какое-то отношение к ухажерам. Он даже надеялся, что имеет, потому что в таком случае в конце концов все должно благополучно разрешиться. Она встретит кого-нибудь, кто сделает ее счастливой. Почему бы и нет? Он считал, что его мама симпатичная, милая, иногда смешная и вокруг нее должна быть куча парней типа Роджера. Но если ухажеры тут ни при чем, то дело явно серьезное.

– Ты не против того, что я встречаюсь с мужчинами?

– Нет. Разве что с Эндрю.

– Да, я знаю, Эндрю тебе не нравился. Ну а в принципе?

– Нет. Конечно нет.

– Ты у меня вообще молодец. Особенно если учесть, что у тебя теперь совсем другая жизнь.

Ему было ясно, что она имеет в виду. Прошлая жизнь закончилась четыре года назад, когда ему было восемь и его родители разошлись; та была – нормальная, скучная, со школой и каникулами, с домашними заданиями и поездками к бабушкам и дедушкам на выходные. Новая оказалась запутанней, в ней было больше людей и мест: друзья мамы и подружки папы, квартиры и дома, Кембридж и Лондон. Просто не верилось, что перемен может быть так много – и все из-за того, что двое людей расстались, но он из-за этого не переживал. Иногда ему даже казалось, что новая жизнь нравится ему больше старой. В ней много всего происходит, а это, пожалуй, хорошо.

Кроме истории с Роджером, в Лондоне практически еще ничего не случилось. Они приехали всего пару недель назад – переезд состоялся в первый день каникул, и пока жизнь была скучновата. Они дважды сходили с мамой в кино, на «Один дома—2», который явно уступал первой части «Один дома», и на «Дорогая, я увеличил детей», который тоже уступал фильму «Дорогая, я уменьшил детей», и мама сказала, что современное кино слишком коммерческое и что когда она была маленькой… ну а дальше он забыл. Еще они съездили посмотреть его новую школу – огромную и ужасную; побродили по своему новому району под названием Холлоуэй, в котором были хорошие места и плохие места, много разговаривали о Лондоне и о тех изменениях, что происходили в их жизни, и о том, что все это, видимо, к лучшему. На самом же деле они только и делали, что ждали, когда начнется их лондонская жизнь.

Принесли пиццу, и они съели ее прямо из коробок.

– А здесь пицца лучше, чем в Кембридже, – весело сказал Маркус, и это было вранье: пицца была из такого же ресторана, но, поскольку в Кембридже ее не нужно было так долго везти, там она не раскисала. Просто он подумал, что нужно сказать что-нибудь оптимистичное.

– Телик включим?

– Если хочешь.

Он нашел пульт между подушками дивана и посмотрел программу. Ему не хотелось смотреть сериалы, потому что там куча проблем и мама может вспомнить о собственных проблемах. Поэтому они посмотрели передачу о животных, в которой рассказывалось о таких рыбах, которые живут на самом дне, в пещерах, ничего не видят и не представляют ни для кого интереса; он решил, что у мамы это не должно вызвать никаких ассоциаций.

Насколько крут Уилл Фриман? А вот насколько: за последние три месяца он переспал с женщиной, которую не очень хорошо знал (пять баллов). Он потратил больше трехсот фунтов на пиджак (пять баллов). Он потратил больше двадцати фунтов на стрижку (пять баллов). (А как можно потратить меньше двадцати фунтов на стрижку в 1993 году?) У него было больше пяти хип-хоповских альбомов (пять баллов). Он употреблял экстази (пять баллов), и не просто у себя дома в рамках социокультурного эксперимента, а в ночном клубе (пять дополнительных баллов). На следующих выборах он намеревался голосовать за лейбористов (пять баллов). Он получал больше сорока тысяч фунтов в год (пять баллов), при этом не слишком себя утруждая (пять баллов, и еще он накинул себе пять дополнительных баллов за то, что при этом ему вообще не приходилось работать). Ему доводилось есть в ресторане, где подают поленцу с тертым пармезаном (пять баллов). Он никогда не пользовался ароматизированными презервативами (пять баллов) и продал все свои альбомы Брюса Спрингстина[1] (пять баллов). В свое время отрастил козлиную бородку (пять баллов) и уже успел ее сбрить (пять баллов). Плохо было только то, что ему никогда не приходилось заниматься сексом с кем-нибудь, чье фото появлялось на страницах газеты или журнала (минус два балла), и, если быть честным (а Уилл полагал, что врать о себе в анкетах нехорошо), он до сих пор думал, что наличие спортивного автомобиля производит впечатление на женщин. Даже при таких раскладах он набрал… шестьдесят шесть баллов! Если верить анкете, он был неимоверно крут! Как отвесные скалы! Как Эверест! Смотри шею не сверни!