Широко известна деятельность другой женщины, секретного сотрудника Анны Егоровны Серебряковой, стаж сотрудничества с Московским охранным отделением которой насчитывал 24 года. Серебрякова (родилась в 1857 г.) кончила Московские высшие женские курсы профессора В.И. Герье, вела политический отдел по иностранной литературе в газете «Русский курьер». Участвовала в работе общества Красного Креста для политических заключенных. Снабжала посетителей своего клуба-салона марксистской литературой, предоставляла квартиру для собраний и т.п. В ее квартире бывали большевики А.В. Луначарский, Н.Э. Бауман, А.И. Елизарова (старшая сестра В.И. Ленина), В.А. Обух, В.П. Ногин, «легальный марксист» П.Б. Струве и многие другие. В ее доме в 1898 году собирался Московский комитет РСДРП. С 1885 до 1908 года она секретная сотрудница Московского охранного отделения. Агентурные псевдонимы «Мамаша», «Туз», «Субботина» и другие. В 80-е годы вместе с мужем Павлом Серебряковым она занималась нелегальной революционной работой. После ареста мужа начальник Московского охранного отделения Г.П. Судейкин, под угрозой ареста, вынудил ее дать согласие на работу в качестве агента на Департамент полиции.
Она сдала охранке несколько революционных групп, социал-демократическую организацию «Рабочий Союз», руководящие органы Бунда, социал-демократическую организацию «Южный Рабочий», Московский комитет РСДРП. В ее «активе» ликвидация нелегальной типографии «Народного права» в Смоленске и многие другие «заслуги», в том числе арест в 1905 году руководителей комитета по подготовке восстания в Москве. На протяжении своей деятельности в качестве агента Серебрякова ежемесячно получала крупные суммы на содержание из средств Департамента полиции.
Руководители Московского охранного отделения, Департамента полиции и министр внутренних дел П. А. Столыпин высоко ценили деятельность А.Е. Серебряковой как агента по борьбе с революционным подпольем. По их инициативе ей выплачивались единовременные пособия в 1908 году (5000 руб.) и 1910 году (500 рублей). В феврале 1911 года по ходатайству министра внутренних дел император Николай II утвердил назначение Серебряковой пожизненной пенсии (получала с февраля 1911 года по январь 1917 года) 100 рублей в месяц, что в общей сумме полученных выплат составило 12 400 рублей{65}.
Для оценки уровня «гонораров» осведомителей приведем данные по величине оплаты труда различных категорий служащих в царской России в то время. Младшие чины государственных служащих, служащие почты, земские учителя младших классов, помощники аптекарей, санитары, библиотекари и т.д. получали по 20 рублей в месяц. Врачи в земских больницах получали по 80 рублей, фельдшера — по 35 рублей, заведующий больницей — 125 рублей, учителя старших классов в женских и мужских гимназиях — от 80 до 100 рублей, начальники почтовых, железнодорожных и пароходных станций в крупных городах — от 150 до 300 рублей. Депутаты Государственной думы получали 350 рублей, губернаторы — около одной тысячи рублей, министры, высшие чиновники и члены Государственного совета — 1500 рублей в месяц[7].
В 1907 году Серебрякова отошла от активной общественной деятельности из-за болезни глаз. Она была разоблачена Бурцевым в газете «Русское слово» в ноябре 1909 года на основании информации, полученной от бывшего сотрудника Департамента полиции Л.П. Меньшикова.
Летом 1910 года над Серебряковой состоялся межпартийный суд, который не смог принять решения из-за отсутствия документальных доказательств ее «провокаторской деятельности». После Октябрьской социалистической революции, когда новая власть начала поиск и судебное преследование бывших агентов Департамента полиции, Серебрякова была разоблачена. Судебные заседания по ее делу проходили в здании Московского окружного суда с 16 по 27 апреля 1926 года. Учитывая преклонный возраст и инвалидность (слепоту), суд приговорил Серебрякову к 7 годам лишения свободы с зачетом срока, отбытого в следственном изоляторе (1 год 7 месяцев). «Мамаша» умерла в местах лишения свободы[8].
В истории революционного движения известны «двойные агенты», работавшие одновременно как на «своих», так и на правительство. Самым известным и «продуктивным» из них был Евно Фишелевич Азеф (1869— 1918 гг.) — российский революционер-провокатор, один из руководителей партии эсеров и одновременно секретный сотрудник Департамента полиции. В число секретных сотрудников полиции Азеф был принят в ноябре 1893 года, когда предложил Департаменту полиции свои услуги по осведомлению о русских революционерах — студентах политехнического института в Карлсруэ и его предложение приняли. В 1899 году он вступил в союз социалистов-революционеров. После ареста Г.А. Гершуни в 1903 году Азеф остался в организации центральной фигурой и возглавил Боевую организацию эсеров, осуществляющую террористические акты. Партийные псевдонимы Азефа — «Иван Николаевич», «Валентин Кузьмич», «Толстый». В контактах с Департаментом полиции он использовал псевдоним «Раскин».
Созданную Гершуни Боевую организацию Азеф реорганизовал, сделав ее компактной, централизованной, строго дисциплинированной и легко управляемой. Как глава Боевой организации эсеров, Азеф организовал более 30 террористических актов. Он организовал убийства нескольких видных представителей царского государственного аппарата, в том числе и своих начальников: министра внутренних дел и шефа корпуса жандармов В.К. Плеве (которого считали главным организатором еврейского погрома в Кишиневе в 1903 г.), генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича, дяди Николая II, Петербургского градоначальника В.Ф. фон дер Лауница, главного военного прокурора В.П. Павлова. Для того чтобы избежать разоблачения, часть терактов он готовил втайне от Департамента полиции, прилагая все усилия для их осуществления. О других — своевременно сообщал в охранку, и они соответственно проваливались. Благодаря этому Азефа считали «своим» и члены партии, и полиция. Каждый раз, когда его пытались разоблачить, кто-нибудь из революционеров «доказывал», что человек, организовавший столько успешных террористических акций, не может быть агентом охранки. Для Охранного отделения Азеф также представлял большую ценность, так как предотвращал некоторые террористические акты, своевременно извещая полицию о них. Так им были предотвращены покушения на министра внутренних дел П.Н. Дурново и на царя Николая II. В то время его жалованье в Охранном отделении достигло 1000 рублей в месяц. В это же время, как агент Охранного отделения, Азеф раскрыл и сдал полиции множество революционеров. Он выдал весь первый состав ЦК ПСР и некоторых эсеров-боевиков (С.Н. Слетова, Г.И. Ломова, М.А. Веденяпина, А.В. Якимову, З.В. Коноплянникову и др.), а также некоторые планы и коммуникации революционеров.
Результатом последнего, перед разоблачением, предательства Азефа был арест полицией и казнь членов летучего Боевого отряда партии эсеров в феврале 1908 года.
Охранка поддерживала прямую связь с террористом. Начальник Петербургского охранного отделения А.В. Герасимов давал согласие на приезд царя из загородной резиденции в столицу, только получив от Азефа сообщение, что его боевиков в этот день в Петербурге не будет. Особенно укрепился его авторитет после убийства министра внутренних дел В.К. Плеве, которое стало для Азефа гарантией безопасности в среде эсеров.
После наступления реакции Азеф готовил покушение на Николая II, для чего рассматривались весьма авантюрные варианты. В частности, с подачи Азефа ЦК партии выделял социал-революционерам деньги на проектирование и строительство специальной подводной лодки и самолета для совершения теракта, так что организаторы известных терактов 11 сентября 2001 года в США имели достойного предшественника.
Современники описывали Евно Азефа как здорового мужчину с толстым скуластым лицом, крайне антипатичного по наружности и производящего с первого взгляда весьма неприятное и даже отталкивающее впечатление. Обладая выдающимся умом, математической аккуратностью, спокойный, рассудительный, холодный и осторожный до крайности, он был как бы рожден для крупных организаторских дел. Редкий эгоист, он преследовал прежде всего свои личные интересы, для достижения которых считал пригодными все средства — до убийства и предательства включительно. Властный и не терпевший возражений тон, смелость, граничащая с наглостью, необычайная хитрость и лживость, развивавшаяся до виртуозности в его всегдашней двойной крайне опасной игре, создали из него в русском революционном мире единственный в своем роде тип монстра. И ко всему этому Азеф был нежным мужем и отцом, очаровательным в семейной обстановке и среди близких друзей. В нем было какое-то почти необъяснимое, страшное сочетание добра со злом, любви и ласки с ненавистью и жестокостью, товарищеской дружбы с изменой и предательством. Только варьируя этими разнообразнейшими, богатейшими свойствами своей натуры, Азеф мог, вращаясь в одно и то же время среди далеко не глупых представителей двух противоположных борющихся лагерей — правительства и социалистов-революционеров — заслужить редкое доверие как одной, так и другой стороны. И впоследствии, когда он был уже разоблачен, его с жаром защищал с трибуны Государственной думы, как честного сотрудника, сам Столыпин, и в то же время за его революционную честность бились с пеной у рта такие столпы партии эсеров, как Гершуни, Чернов, Савинков и другие.
