Доктор с улыбкой похлопал Дунаева по кисти медицинской ладонью, словно бы пропитанной специальной чистотой и опрятностью.
— Вы боретесь против детей, против их игрушек и против их нянь. Но дети взрослеют, игрушки устаревают, нянь выгоняют взашей из приличных домов. И ваша борьба — увы — устареет. Станет нелепостью. На какое-то время. Впрочем, стоит быть терпеливым. Ведь дети имеют обыкновение снова рождаться. И к их появлению на свет обычно изготовляют новые игрушки. Новые женщины уже спешат занять свои места у колыбелек и детских кроваток. Так что вы снова сможете отыскать материал для своей уютной борьбы.
Что же касается Энизмы, то в этом я ничего не понимаю. Я, знаете ли, не мистик. Не имею право быть мистиком, по долгу службы. Полагаю, Энизма — это просто пренатальный океан. Впрочем, возможно, в нечеловеческом измерении. Не только люди, но и миры бывают зародышами. Забудьте покамест о ней. Вы ведь породнились с ней с помощью одной из ваших девочек. Породнились — и ладно. И очень хорошо. Слава богу! Теперь вам просто не о чем беспокоиться — Энизма от вас не уйдет. Точнее, вы от нее не уйдете.
Считайте, что сейчас вы достигли вершины вашей ступенчатой конструкции, вашей «небесной иерархии». Более вам уже не нужны никакие восхождения, мой дорогой. Вы — наверху. Эта комната с открытыми окнами, этот дом на обрыве, с видом на реку и на «гигантские шаги» за рекой — все это и есть верхняя, и последняя, площадка той Небесной Иерархии, которую вы созерцали в вашем сталинградском видении. Прочувствуйте это. Считайте, что это одновременно пик вашего бреда и выход из него. Вы добрались сюда, на вершину. Вопрос в том, что же вам делать теперь.
Столь многогранный бред, как тот, что выпал на вашу долю, работает не только с материалом прошлого и настоящего. Фрагментами, искаженно, он способен отражать и будущее. Он умеет предвосхищать события. В сталинградском видении вы лицезрели меня на вершине иерархии, сидящим на черном двухголовом единороге. Вы видели меня оседлавшим вашу собственную раздвоенность. В символических пространствах единороги обычно обитают близ девственниц. Единорог — символ фаллоса, взламывающего печати невинности. Вам пришлось лишать невинности целые миры, ранее замкнутые в себе. Иногда эти миры представали перед вами в образах девочек. Но и в это дело вы внесли шизофренический привкус. Вы даже не раздвоились, вы — растроились. До конца соблюдая сюжет «умственного расстройства», вы стали называть себя «группой». Те трое, кого вы именуете «интеллигентами», на самом деле всего лишь интеллигибельные подтеки вашего сознания. Вам пришлось высвободить особые разрушительные силы, ранее хранившиеся под спудом в вашей душе. В вашем воображении эти силы приобрели вид «демонических интеллигентов», что неудивительно в нашей стране, где интеллигенция подверглась репрессиям, а образованные кружки оказались уравнены в правах с бандитскими шайками.
Ваш бред — бред человека из народа — насыщен голосами русских интеллигентов. Если бы вы происходили из образованных слоев общества, все бы случилось наоборот — голоса болезни звучали бы простонародно. Но вы — партиец, часть той власти, которая жестоко обошлась со всеми «бывшими». Поэтому лес для вас состоит из голосов, из бормотаний этих убиенных. А ваша психическая болезнь — своего рода реванш этих жертв советской власти. Вы, коммунист, позволили вашим собственным социальным врагам — белогвардейцам, офицерью, образо-ваньщине, буржуям — накопителям сокровищ, попам, кулачью — пустить глубокие корни в вашей собственной душе. Вы полюбили их, эти отмененные классы, эти разрушенные касты. И правильно сделали, если следовать логике вашего бреда. Перед вами стояла боевая задача — как превратить вашу любовь в оружие? Полюбив убиенных врагов, вы затем перенесли вашу любовь на врагов свежих, полнокровных — на фашистов. И, поскольку ваша любовь является любовью к убиенным, она должна убить и фашистов, убить саму их силу. Точнее, их силы, олицетворенные в ваших галлюцинациях в виде различных демонов и устрашающих божеств. Вы действовали так, как действует всякий маг. Таков уж общий механизм магии. Это как вакцина — в организм вводят придушенные, полумертвые вирусы, чтобы он затем смог противостоять вирусам живым, полноценным.
Вы признались, что видели меня на вершине иерархии лишь мельком, в момент угасания видения. До этого мое место занимала Боковая, эта няня миров. Няня, то есть подложная, подмененная мать. Неполная мать. У вас не было полноты материнства в детстве. Вы сирота, росли у чужих. Неполнота материнства порождает ады. Вспомните полутелую Хель из германо-скандинавского пантеона. От ее имени происходят и английское слово Hell и немецкое Hцlle. Поэтому на вершине иерархии, там, где должен находится Бог, у вас оказался Бок. Бок женщины, бок няни, царственно стоящей в венке из мумифицированных эмбриончиков, из предотвращенных детей, блаженствующих в раю нерождения. Она наполовину состоит из тьмы, которая является фоном ваших видений. Возможно, фамилия бывшего германского главнокомандующего — фон Бок — сыграла некую полуслучайную роль в формировании этой фигуры бреда. Боковая — это луна на ущербе, которая в вашей иерархии оказалась стоящей выше, нежели ослепляющее Солнце. К счастью для вас, вся эта «небесная иерархия» осознается вами как вражеская, как подлежащая уничтожению. В мире, впрочем, еще немало есть всяческих иерархий, различных лестниц, общественных и духовных, всевозможных пирамид и аккуратных зиккуратов, немало всплесков, спадов, подъемов и вознесений. Взгляните на все это со стороны. С юморком. Вам все это долго теперь не понадобится. Вспомните о пологом, о стелящемся. Вспомните о воде. Вода никогда не течет вверх. Что же касается вашего основного вопроса — вопроса о том, кто же вы такой, коль скоро вы перестали осознавать себя человеком, то это скорее философский, нежели медицинский вопрос. Я не уполномочен решать подобные вопросы. Всякий раз, когда вам некто сообщал или же вы сами сообщали себе, что вы — нечеловек, за этим следовала фраза о том, что людей вообще нет. Причем произносилось это сообщение голосом, приходящим сзади и ниоткуда, не принадлежащим ни одной из фигур. «Никаких людей нет!» — так говорит фон. Или же фон Бок. Что ж, я не стал бы особенно остро возражать ему. Действительно, мы обитаем в мире, который в целом отнюдь не человек и не подобен человеку. И пока мир жив, никаких людей действительно нет. Мир растворяет их в себе. Если бы мир умер, если бы вдруг исчезли градации тьмы и все варианты освещения, тогда, возможно, мы различили бы людей. Но мир все еще жив!
С этими словами врач указал в окно. Там уже совсем стемнело, за рекой горел маленький костер, отражаясь в быстро струящейся воде. Над зубчатой стеной дальнего леса вставала чистая, полная луна.
— Приходилось ли вам, голубчик, задумываться о том, как расшифровывается само слово — «человек»?
— Чело и веки, — сказал Дунаев.
— Я слышал эту версию. Она неверна. Слово «человек» означает «се-ловец», то есть «это — охотник». Некогда, в глубокой древности, охотники, блуждающие в лесах, так обозначали друг друга. Вы тоже попали в лес, но не были там охотником. Из этого вы сделали вывод, что вы нечеловек. Правильный вывод. Кроме того, вы не встретили там других охотников. И это означает, что людей вообще нет. Да… — Врач задумчиво покачал головой. — В общем, земную жизнь пройдя до середины, Владимир Петрович, вы очутились в сумрачном лесу. И продолжаете в нем блуждать. И вы к тому же не одиноки. Или все же одиноки?
— Одинок все же, — сипло ответил Дунаев.
— Я тоже так думаю. Но и жизнь одинока. Подумайте о Земле, о единственной живой планете, затерянной в безбрежном и мертвом космосе. С одной стороны — что вы получили в награду за свои подвиги? Ослиный хвост. Иными словами: от дохлого осла уши. Это, конечно же, издевательство. Но — педагогическое издевательство. Ведь, если посмотреть на дело с другой стороны, ваш бред спас вас. Он укрыл вас от страшной реальности, он действовал как обезболивающее, он милосердно уничтожал страдание. Он стал, конечно же, инструментом вашего самосохранения. Он еще и обучал вас. Бред стал вам школой. И неплохой школой. Ваши «магические учителя» не так давно поздравили вас с окончанием средних классов. Считайте, что вы перешли в «высшие классы». Только теперь это уже не учение. Это — лечение. Так, в общем-то, живут все. До определенного возраста учатся, потом — лечатся.
