- Вы меня в гроб загоните, оба, — сообщил Вяземский, когда Ник снова сел в кресло. – Я начинаю понимать, почему вас, любителей однополых отношений, называют нехорошим словом. У меня другого определения для тебя просто нет. Я же сердечный приступ чуть не словил сейчас! Убийца хренов. Официальное заключение судмедэкспертов – смерть от переохлаждения. На улице-то ночью минус двадцать. Полежишь в снегу без сознания пару часиков, и все, можно печь пирожки на поминки.
- Но… – Никита подумал, что не успевает переваривать информацию. – Это же я его… Что он без сознания… То есть косвенно…
- Ни косвенно, ни прямо, ты тут совершенно не при чем. С Горнова сняли часы, перстень с камнем и даже крестик, которому цена три копейки. Банальное ограбление в неблагополучном районе. Наркоманам на дурь не хватало, увидели припозднившегося мужика, пару раз врезали, сняли цацки и оставили валяться в снегу. А утром получите-распишитесь, свеженький труп.
- Но…
- Никаких «но», Ники! Все было именно так, как я тебе говорю. Нариков уже взяли, часы и прочие цацки Горнова у них нашли, преступление раскрыто. И никого, ты меня слышишь, никого не волнует, что грабили они уже лежащего без сознания человека. Они и сами не помнят, как что было. Ты ведь не собираешься никого переубеждать?
Никита ушам своим не верил. И глазам тоже. Дядя его сейчас что, выгораживает? Кому он звонил?
- Откуда информация? – с трудом выдавил он.
- Из проверенного источника, — усмехнулся Роман Исаевич. – Знаешь, сколько лет мы с Глебом на Днях милиции выступаем? У меня в системе МВД друзей больше, чем в шоу-бизнесе. Так что спи спокойно, малыш Ники. А Глебу я сам сообщу, что он идиот. Теперь понятно, на что он у меня в начале осени деньги занимал. Совсем охренел шантажисту платить.
- А что он мог сделать?
- Мне сказать! Нашли бы управу на этого подонка.
Никита все еще не мог поверить. И это дядюшка? Взрывной, нетерпимый, бескомпромиссный?
- Что ты так на меня смотришь, как будто впервые увидел? – Роман Исаевич откинулся в кресле. – Интересы семьи – это святое. Ты член семьи, а значит, я буду тебя защищать, что бы ни случилось.
- А Глеб?
- Что Глеб? За Глеба я и без всяких семейных уз любому глотку перегрызу. Быстрее тебя. А теперь запри дверь и поделись сигареткой!
Глава 19. Инициатива наказуема
Кровать прогнулась и жалобно скрипнула. Никита почувствовал, что куда-то скатывается и проснулся.
- Глебушка?
Любимый сидел на другом краю постели и сосредоточенно пытался расстегнуть рубашку. В комнате было темно, значит, еще ночь.
- Я тебя разбудил? Прости, мой хороший. Спи, я сейчас присоединюсь. Черт бы побрал эти пуговицы…
Ага, спи. Никита никак не мог сообразить, где находится и что происходит. Он ведь у Вяземских, верно? Все эти три дня они с Динкой гостили у Ромы и Таши, наслаждаясь домашним уютом, вкусной едой и спутниковым телевидением. Ладно, телевидение и у них на Бардина имелось, зато тут можно было валяться у ящика в приятной компании Ксюшки, у которой так удачно выдались выходные в плотном графике тренировок, и шоколадных кексов Таши. Кексы Ксения не ела, так что все доставалось Никите и Динке. И ни о чем не думать, ничего не анализировать. Не вспоминать ни о Горнове, ни о Костике.
Итак, они у Вяземских. А Глеб как сюда попал? Он же не снится ему, верно?
Сновидение тем временем пыхтело, сопело и пыталось освободиться от рубашки, отчетливо был слышен треск ткани.
- Тихо, тихо, ты же порвешь сейчас. Дай сюда.
Никита придвинулся к Глебу и начал ему помогать. От Глеба пахло потом и пылью, и все равно, смешиваясь с его естественным, этот запах был родным. Ник почувствовал, что дико соскучился.
- Малыш, ну ты чего, — слабо запротестовал Глеб, когда его увлекли в поцелуй, завалив на кровать. – Я с дороги, грязный и уставший.
- Сейчас умоем, — хмыкнул Ник, устраиваясь сверху.
Кончик его языка прошелся от основания шеи по кадыку, чувствительному местечку под подбородком, добрался до упрямых губ.
- Так откуда ты тут взялся? – на миг оторвавшись от своего занятия уточнил Никита.
- А ты?
- Я же тебе говорил, что загостился у Вяземских. Завтра собирался домой ехать, к твоему возвращению порядки наводить. Ты же вроде завтра должен был вернуться?
Глеб кивнул, мол, да, должен был, но ничего объяснять не стал, на этот раз самостоятельно инициировав поцелуй. Никита наконец-то справился с пуговицами и развел в стороны полы рубашки, замер, любуясь открывшимся видом.
- Было бы на что смотреть, — усмехнулся Глеб. – Несвятые мощи.
- Что б ты понимал.
Никита провел рукой по груди Глеба, задевая соски, наклонился поцеловать ямку между ключиц. Глеб негромко застонал, непроизвольно дернув бедрами. Никита воспринял это как призыв к действию, впившись ему в шею.
- Оставишь зосос – убью, — прошептал Глеб, сплетая руки за спиной у парня.
- Не убьешь. Я соскучился.
- Я чувствую.
Спать Никита предпочитал в просторных боксерах, и сейчас, сидя на Глебе, эрекцию скрыть было невозможно.
- Боюсь, что мне похвастать нечем, — вздохнул Глеб, не прекращая ласкать руками спину мальчишки. – И после шестичасового перелета толку от меня… Не обижайся, мой хороший, мне очень приятно то, что ты делаешь, но…
- Да помолчишь ты или нет? На концертах не наговорился? – Ник с раздражением прихватил зубами нежную кожу, так что Глеб ойкнул. – Лежи и получай удовольствие!
