- Пакость, — охотно согласился Глеб. – Ирма оставила. И меня… оставила…

- Не может такого быть! Помиритесь. Глеб, ты не против, я свет включу? Сидишь тут в потемках.

Комнату освещал лишь экран телевизора, и Нику не доставало света, чтобы правильно оценить обстановку и состояние Глеба. Он щелкнул выключателем на торшере возле кресла, но Глеб тут же застонал.

- Выключи, п-п-пожалуйста. Голова раскалывается.

- Так, значит, голова все-таки болит. Еще что?

- И спина.

- Так, а чего мы тут сидим? Почему не лег?

- Я к-к-концерт смотрю.

Только сейчас Ник обратил внимание на то, что смотрел Глеб – по одному из кабельных каналов шла «Песня года 73». Сейчас как раз пел Кароль, практически неузнаваемый, молодой, где-то еще даже симпатичный, если не обращать внимание на жуткий твидовый пиджак непонятного покроя. Пел что-то патриотичное, про любимую партию и дорогого вождя.

- Приступ ностальгии, Глебушка? Или ты в поклонники Кароля записался?

- Ты не понимаешь! Мы там все молодые. Через три песни я выйду.

- Замечательно. Давай мы тебя посмотрим, лежа в кроватке? Поднимайся, родной. Сейчас померяем тебе давление, выпьем таблеточки, посмотрим тебя по телевизору и будем баиньки, да?

- Не сюсюкай, я не ребенок, — огрызнулся Глеб, поднимаясь.

- Нет, конечно, ты еще хуже. Пошли, пошли.

Ник привез с собой целый арсенал медикаментов, но, к счастью, понадобились только обезболивающие и таблетки от давления. Глеб улегся, но спать явно не собирался – внимательно следил за происходящим на экране. Ник устроился рядом поверх одеяла.

- А это кто? Что за девушка?

- Не узнал? – усмехнулся Глеб. – Оля Звягина. Сейчас я выйду ей цветы вручать. Вот, смотри, это я.

Ник смотрел и не переставал удивляться. Обычно Глеб терпеть не мог смотреть концерты со своим участием, всегда переключал канал. А уж представить, что Глеб сам включит такое ретро, было просто невозможно.

- Как ты ее нежно обнимаешь, — поддел любимого Ник. – Можно подумать, между вами что-то есть.

- Глупости не говори, — возмутился Глеб. – Семьдесят третий год, я только на Ирме женился!

- Ой, ну простите, простите!

- Прощаю. Со Звягиной было гораздо позже, — довольно сообщил Глеб. – Вот, слушай, сейчас я буду «Нивы России» петь!

- О, Господи! Глеб, я боюсь даже подсчитать, сколько лет ты их поешь?

- Столько не живут. А что я могу сделать, если публика требует? Нет, ты посмотри, какой я был! Молодой, красивый, а голос какой! Силы сколько! Да я Кароля мог сделать только так!

«И тут Остапа понесло», — мысленно прокомментировал Ник, но вслух говорить ничего не стал, только крепче обнял Глеба, пристроив подбородок на его плече.

Экранный Немов допел и пафосно раскланялся перед публикой, забрал свой диплом лауреата «Песни года» и ушел со сцены гордый до невозможности.

- Ну как я тебе?

- Честно? Никак! С этим самовлюбленным занудой я бы в одном поле… хм… Не сел бы я с ним в одном поле, в общем.

Глеб как-то растерянно на него посмотрел, видимо не зная, обижаться ему или радоваться, так что Ник поспешил развить мысль:

- Ты мне нравишься такой, какой ты есть сейчас. С морщинками и жизненным опытом. Ну сильнее у того Немова голос, и что? Орет как дурак, даже не понимает, о чем поет. Чувств никаких вообще. Вот о чем ты тогда думал, а? О « Нивах России»? Или о том, что тебя показывают на всю страну и все увидят, как тебе диплом вручают?

- Вообще-то я очень переживал, что Каролю на том концерте дали Народного, а я еще даже Заслуженным не был.

- Ну вот и я о том же. Глеб, ты прости меня, конечно, но как артист ты меня не очень привлекаешь. Я вот такого Глебушку люблю, домашнего.

- Прикроватного?

- Типа того. Прикроватного, ненакрашенного, без костюма, нализавшегося Бейлиса. Знаешь, мама про пьяных почему-то всегда говорила: «Сладкий-нежный». Меня это удивляло, представляешь, как дико звучит: «Петрович вчера опять после получки был сладкий-нежный». Так вот, глядя на тебя, я понимаю, что-то в том определении было!

Ник осторожно поцеловал пахнущие приторно-сладким Бейлисом губы.

- Господи, Глеб, в следующий раз пей, пожалуйста, коньяк.

- Мне же его нельзя, давление, — хитро улыбнулся Глеб. – Можно подумать, от тебя фиалками пахнет – накурился опять до одури.

- Я нервничал! Ты звонишь и сообщаешь, что чуть ли не при смерти тут! Конечно я пачку скурил, пока доехал!

- Не дождетесь. О, смотри, а это Алиска! – Глеб прибавил громкость. – Талантливая девчонка! Ну, сейчас уже не девчонка, конечно, сейчас умудренную жизнью светскую львицу изображает. А тогда, в семьдесят третьем, такой нежный цветочек был! Это ее первая «Песня года»!

- Только не говори мне, что этот цветочек тоже ты сорвал, — закатил глаза Ник.

- Не я, врать не буду. За ней Кароль ухлестывал. Говорил – было, но я сильно сомневаюсь. На словах у него со всеми было.

- Кого-то он мне напоминает. Глеб, а почему любой просмотр концерта у нас превращается в обсуждение постельных подробностей? У меня такое ощущение, что ты не деятель искусства, а работник сферы интимных услуг. Вы там вообще про искусство вспоминаете или только трахаетесь?