До студии добрались одновременно с Каролем, встретились аккурат у входа. Илью Дмитриевича Никита первый раз видел живьем, зато слышал о нем столько, что впору научную работу писать. Судя по рассказам, Глеб его тихо ненавидел, он же, отходя от наркоза, порывался именно Каролю морду набить. А сейчас вот мило расцеловались, обнялись. Кароль рядом с даже похудевшим Глебом смотрелся каким-то мелким и невыразительным. Ник в очередной раз подивился, как экран может менять людей.

- Как ты? — поинтересовался Кароль, по-отечески приобнимая Глеба за плечи. — До меня дошли слухи, что ты в Израиле оперировался?

- Вообще-то я не афишировал.

- Связки? Глеб, это бесполезно. Возрастные изменения никуда не денутся.

- Спина, — процедил Немов. — Позвоночник в трусы ссыпается. Столько лет на сцене стоять!

- Так я тебе сто раз говорил, не стой памятником! На сцене двигаться надо, а у тебя только бек-вокал пляшет. Выглядишь ты не очень, честно скажу. Бери хорошего гримера на юбилей.

- Своего не советуй, — огрызнулся Глеб. — Пошли уже писать.

- Ты без распевки?

- У меня с утра три выступления было, распелся. А ты?

- Да мне же вообще не нужно, ты же знаешь.

- Мне в машине посидеть? — вклинился в обмен любезностями Никита.

- Нет, пойдем. Илья, знакомься, мой новый помощник Никита Тайлевич.

- Тайлевич? Знакомая фамилия, — прищурился Кароль.

- Ты наверняка знаешь его отца, Иосифа Тайлевича, пластического хирурга.

- Бог с тобой, Глеб, откуда мне пластических хирургов знать?

- Ну, значит, жена твоя знает, — хмыкнул Глеб.

Никита только головой покачал. Два взрослых мужика, до седой задницы уже дожили, а как мальчишки, честное слово.

В студии концерт продолжился. Ник не очень разбирался в вокале, но отчетливо слышал, что оба не поют, а орут в микрофон, пытаясь перекричать друг друга. Причем Кароль не прилагал для этого особенных усилий, а Глеб выкладывался изо всех сил, срывая ноты, злясь на себя и нервничая.

- Отдыхать тебе надо, — заключил после пятого дубля Кароль. — Ты еще не восстановился.

- Нормально все со мной. Давай еще раз!

С шестого дубля все-таки записали. Глеб вывалился из студии мокрый как мышь и еле живой. Кароль выглядел, как будто только с курорта.

- Ну я побежал, у меня сегодня еще концерт в Театре эстрады, — сообщил он.

- У меня тоже, — Глеб уже не говорил, а сипел. — Я в конце, так что позже подъеду.

- А я его веду, так что мне уже пора.

Кароль так же бодро со всеми попрощался и уехал. Глеб сполз в кресло.

- Ник, можно мне чаю?

- Сейчас сделаю. С молоком?

- С цианидом. И Славку набери, где он вообще сегодня? На концерт хотя бы подъедет? С утра дозвониться не могу.

На студии имелась комната отдыха с чайником, холодильником и даже запасами молока, печенья и конфет, которыми работавший здесь звукорежиссер Олег охотно поделился. Принадлежала студия Глебу, официально Олег работал у него, но записывался тут Немов не так часто, по мере необходимости.

- Льняного масла ему в чашку капни, — посоветовал Олег, наблюдая, как Ник возится с чайником. — Три капли, вон пузырек стоит. Мой фирменный секрет, на пару часов поможет связки восстановить.

- Думаешь, сейчас хоть что-то поможет? Он же даже не говорит толком! Вот ради чего, а?

- Успокойся, у них с Каролем личное. На каждой совместной записи так. Хорошо хоть они редко бывают. Знаешь, как Илья Глеба зовет? Мой заклятый друг.

- Мило. Я про этого Кароля уже слышать не могу.

- Погоди, он еще на юбилее какую-нибудь пакость сделает, в ответ. В прошлом году Глеб Васильевич на сольнике Кароля заявил, что очень ему благодарен за то, что Кароль всегда был любимцем партийной элиты, что позволяло ему, Немову, быть любимцем женщин.

Ник закашлялся. Что-то за сегодняшний день он слишком много нового узнал о любимом. Он, конечно, прекрасно знал, какой Глеб подарок, но к Нику он все же относился совершенно иначе, чем к окружающим.

Глеб повел носом над чашкой:

- С маслом?

- Да, Олег сказал, что поможет.

- Ненадолго. Но на одну песню должно хватить.

- Ты себя беречь будешь когда-нибудь?

- Не в этой жизни.

@@@

Домой ехать чертовски не хотелось, но Глеб себя все-таки заставил. Не в первый раз. Когда надо, он прекрасно умел обуздывать собственные желания. С Ирмой нужно мириться, он не может теперь вот так взять и переселиться к Нику. Раньше случалось, конечно, недельку жить у Вяземских, в рамках дрессировки супруги. Но в свете последних событий нужно быть осторожнее, хорошо еще, если вся эта история с Горновым так просто закончится. Да и не собирался он ничего кардинально менять, его жизнь вполне Глеба устраивала.

Раньше, возвращаясь домой после очередного загула, Глеб старался что-нибудь придумать, чтобы замолить грехи перед женой: привезти дефицитную тряпку или дорогое украшение, явиться с огромным букетом цветов, а однажды даже, позвонив в дверь, встал на колени. Хотел соригинальничать, правда, пришлось из-за двери орать, что это он – не увидев никого в глазок, Ирма решила было не открывать. Потом долго смеялись. Но это все было раньше, по молодости лет. В последние годы Глеб старался не наглеть и тщательно заметать следы. А сейчас так вообще не чувствовал себя виноватым. Кажется, впервые инициатором ссоры была Ирма – по крайней мере, так казалось Глебу. И как себя вести в этой ситуации он не понимал. Требовать извинений? Глупо. Выяснять отношения? Абсолютно не хочется – у Глеба не было сил сейчас еще скандалить. Он и так после выступления говорил исключительно шепотом, действие льняного масла закончилось и голос пропал окончательно. Делать вид, что ничего не произошло? Да, пожалуй, это самая лучшая политика.