- Где Ваше поместье?

  - Имение Морозовых под Муромом, цело ли оно, не знаю.

  - Екатерина Дашкова* не родственница Вам? - заинтересовался я, вспомнив знаменитую сподвижницу императрицы, по слухам, грамотную и авантюрную женщину, - Вы знакомы?

  - Её муж мой кузен, мы с Екатериной знакомы, в хороших отношениях.

  - Что Вы предполагаете делать?

  - Не знаю, - растерянно оглянулась на нас Мария, - я надеялась на вашу помощь.

  - Увы, княгиня, увы, мы в осаде и это продлится почти год. До разгрома бунтовщиков вы не сможете выехать из крепости, к великому нашему сожалению. У нас не так много бойцов, чтобы проводить Вас до безопасных мест. Потому прошу быть нашей гостьей, комнату Вам отведут в женской половине, на неделю приставим девушку, чтобы всё объяснила и помогла, - я вздохнул, всё ли упомянул? Палыч утвердительно кивнул, - в общем, пока всё.

  - Благодарю, господа.

  Глава вторая.

  Палыч оказался прав, пугачёвцы действительно начали штурм ночью, примерно в три часа после полуночи. Мы с Иваном каждые полчаса проверяли караулы, по очереди, разумеется. Спать приходилось с перерывами через сорок минут, впрочем, внутренний голос в осаде работает лучше любого будильника. Проснувшись в половине четвёртого утра, я отправился проверять посты, заметив Палыча у главных ворот. Он пристально наблюдал из бойницы за темнотой на окружающем поле, возле него стояли трое бойцов с незажженными факелами, в ожидании команды. Палыч послал меня наверх,

  - Возьми десяток гранат, на всякий случай, вдруг подберутся близко. Да, берегись шальной пули.

  - Ты, как заботливая мама, - я побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Несмотря на предстоящий штурм, настроение было отличное.

  Едва я поднялся на своё место, как зажженные факелы полетели со стен крепости наружу, освещая густые цепи нападающих. Да, что там цепи, восставшие шли настоящей толпой, словно на Первомайской демонстрации. При виде падающих факелов командиры подстегнули крестьян, именно они шли в первых рядах, толпа побежала к стенам крепости. Тут стали бить пушки, я впервые воочию увидел результаты своего детища. Нападавших не просто выкашивало, крупная картечь разрывала людей на куски. Даже мне стало страшно смотреть на поле со стен крепости, представляю, что творилось в головах этих смертников! Грешным делом, после этого зрелища, захотелось наказать тех, кто послал крестьянских парней на убой. У Палыча, судя по всему, мысли совпали с моими. По краю поля, на пределе возможности, распустились фонтаны миномётных взрывов, которые стали передвигаться в сторону крепости. Пушечные выстрелы с крепостных стен прекратились.

  Сразу послышались крики и стоны раненых, крепкий мат, жалобы и молитвы, заглушавшие далёкие разрывы миномётных зарядов. Миномётный огонь через пару залпов прекратился, Палыч поднимался ко мне на стену.

  - Ну, что будем делать, командир, - Иван встал рядом, удручённо рассматривая через бойницу поле боя, - о поле, поле, чьими ты усеяно костями? Где-то так выражались поэты. Как бы этих простофиль в плен взять без драки, предложения есть? До рассвета замёрзнут, бедняги.

  - Давай, просто ворота откроем, и будем кричать, чтобы к нам заходили. Два выхода, дворы освещенные, за воротами вооружённых стрелков поставим?

  - Всё лучше, чем по полю собирать, там точно наших парней порежут.

  Через двадцать минут осаждённая крепость напоминала сюрреалистический спектакль. Двое ворот были распахнуты настежь, в ярко освещённых дворах стояли вооружённые бойцы и приглашали заходить, погреться и покушать горячей похлёбки. Из темноты к воротам подходили и подползали раненые, просто напуганные и контуженые бунтовщики. После осмотра на наличие оружия, их пропускали дальше, где в сарае уже оказывали первую помощь и отправляли спать или обедать. Если первых раненых приходилось затаскивать, выбирая тех, что лежат поближе к воротам, то, подмёрзнув, крестьяне охотнее шли сдаваться. Тем более, что все слышали, как первых пленников из крепости не просто выпустили, а покормили перед этим. Да и запах густой гороховой похлёбки с мясом стоял вокруг крепкий, агитируя лучше любых слов.

  К тому времени, когда рассвело, под стенами крепости остались лишь мёртвые. Тут и вылетели башкиры с вогулами, собирать трофеи. Так и не уснувшие командиры дремали в тулупах у ворот, ожидая возвращения трофейной команды. После чего, ночная смена отправилась спать, оставив пленников на попечение выспавшихся стрелков, которых по моему приказу не поднимали по тревоге всю ночь. С вечера Палыч велел им спать, невзирая ни на какую стрельбу, этот приказ молодые организмы выполнили успешно. Тем более, что стрельба велась не больше получаса, остальная ночь прошла тихо. Сменив своих друзей, стрелки с интересом выслушали рассказы о побоище и отправились нести караульную службу. Сами трофеи и пленников подсчитывали к вечеру, когда мы с Палычем немного отоспались.

  Убитых и умерших от ран караульные насчитали больше ста пятидесяти человек, только вблизи крепости. Сколько погибло на опушке под миномётным огнём, выяснять не стали, опасаясь нападений из леса. В плен сдались почти шесть сотен человек, одни крестьяне. Пищалей, фузей и прочего антиквариата собрали на поле всего полсотни стволов. Большинство атакующих крестьян бежали с вилами, пиками и топорами. Вот этого инструмента набралось на тысячу работников, не считая ножей. Их даже башкиры не стали брать себе, сдавая в общий котёл. Среди наших парней, пятерых всё же ранили, особо буйные сдающиеся. К счастью, ранения оказались лёгкими.

  Подводя итоги, мы с Палычем зашли к башкирам в казарму, расспросить о трофеях, увидели там всех пленниц.

  - Я же велел всех выгнать сегодня, - спрашиваю командира отряда, - что случилось?

  - Извини, бачка, гнали, не хотят идти, - смутился Ильшат.

  - Быстро вон все отсюда, - рявкнул я на 'плечевых', - чтобы духа вашего здесь не было.

  - Не губи, начальник, не гони нас на улицу, - одна за другой, стали на колени женщины, преданно заглядывая в лицо, - мы работать будем, полы мыть, кашеварить можем. Только не гони нас на улицу, нам ведь податься некуда, помрём с голода или опять к разбойникам прибьёмся.

  - Значит, так, Ильшат, - я обвёл взглядом его бойцов, - женщин прямо сейчас вымыть в бане, устроить на женской половине, работу им Владимир Анатольевич найдёт завтра. Одежду выберите сами из трофеев, не пожалеете?

  - Нет, бачка, не пожалеем.

  - Коли бабы останутся в крепости, в казарму их не таскать, никакого блядства. Только по согласию, в отдельной комнате, всё понятно? Драк из-за женщин не потерплю, при первом же случае виновницу выгоню, хоть ночь будет. Кому нужны женщины, приводите с улицы в крепость, но, по желанию, и показывайте Палычу и доктору. Кто захочет взять жену, в Сарапуле есть мулла, обвенчает. Насчёт отдельного жилья разберёмся.

  После определения будущих поломоек на жительство, мы занялись работой с пленными. Разделённые на десять групп по количеству сараев, крестьяне уже пришли в себя, поели и собирались домой. Мы объяснили, что на ночь, глядя, выгонять никого на мороз не собираемся, особенно раненых. Вместо вечерней сказки предложили политинформацию в лучших традициях советских времён, где агитировали за поход на Дальний Восток, в Беловодье. Для ускорения процесса мы с Палычем разделились, затем пошли в народ. После обычного вступления, где я выкладывал аргументы, уже напечатанные в листовках, наступал 'вечер вопросов и ответов'. Обозлённые крестьяне первым делом пытались обвинить нас в убийстве их товарищей, в нанесении ран им самим. Эти претензии я разбивал одним вопросом, - 'Кто вас просил нападать? Мы тут год живём, никого не трогаем. Не я в твою деревню пришёл, а ты в мою. Кто же виноват, по носу получил, юшка потекла, не реви, терпи, да на ус мотай. Так нас в детстве учили драться?'

  После этого выплеска обиды начинался настоящий разговор, с мыслями о вольности крестьянской, о двух извечных русских вопросах, - 'Кто виноват?' и 'Что делать?'. Мы договорились не растекаться мыслью по древу, задерживаться в каждом коллективе не больше часа. Мы не пытались за это время сагитировать крестьян в свои ряды, понимая, нужно время и обдумывание наших тезисов, чтобы к нам приходили убеждённые люди, а не жаловались потом на обман. Мне, например, понравилась игра с предложением крестьянам подумать, что будет, если завтра все станут свободными. Благо, время соответствовало, богатейшие чернозёмы юга России ещё не освоены, находились под угрозой нападения крымских татар. Потому игра была беспроигрышной, выбрав себе жертву, я задавал свой вопрос и вместе с окружающими крестьянами начинал рассуждать.