Вольным старателям, которых на золотом прииске набралось уже три десятка, я объявил, что с этого дня прииск считается собственностью императрицы, и они обязаны сдавать всё золото в казну.
- Со мной прибыл начальник прииска, господин Штейгаузен. С ним полурота охраны. С этого дня всем распоряжаются люди, назначенные государыней императрицей. Поэтому рекомендую решать прямо сейчас, уходить отсюда или остаться и работать на государыню. Могу добавить, что для вас у меня найдётся работа, не хуже, нежели здесь.
Двадцать семь человек послушали меня, и ушли, их мы первым же пароходом переправили в крепость Ближнюю. Там произошло долгожданное событие, которого мы с Палычем ждали почти три года. На южном побережье Амура, в семидесяти верстах от Ближней крепости отыскали богатейший золотоносный массив. Никакого сравнения с золотым прииском у Белого Камня, за первую неделю старатели добыли на открытом месторождении два пуда золота. И, судя по всему, это не рекорд. Палыч уже отправил из Владивостока пароходы с боеприпасами и артиллерией. А переселенцам предстояло обживаться на новом месте. Никого из местных жителей мы не пустим на золотой прииск, постараемся держать его обнаружение в тайне максимально долго. Добытое золото полностью возьмём на свои цели, в каком виде - решим позднее.
Совесть наша при этом не пострадает, южное побережье Амура по действующему мирному договору между Российской Империей и Китаем принадлежит Срединной Империи. Так, что золото это мы не воруем у родной страны, а добываем на ничейных землях, фактически это трофей. В нашей реальности это золото откроют в самом начале двадцатого века, и, что характерно, тоже русские старатели, которых затем прогонят маньчжурские власти. Давно мы не сталкивались с китайскими войсками, не зря я привёз из Башкирии три сотни воинов, рвущихся в бой. Я примерно представлял, те места, вполне удобные для расселения всех башкир. Там найдутся места для пастбищ и леса под строительство домов, и, насколько помню, нет селений аборигенов. Поселим там все новые башкирские роды, мужчины будут охранять окрестности и пасти стада, подрабатывать на добыче золота. Основную добычу поручим старателям, они народ понятливый, цену скупки золота согласуем к общему удовлетворению.
Я не собирался отбирать у старателей всё добытое золото, хватит изъятия части добычи, остальное они отдадут сами в виде платы за продукты, одежду, инструменты, различный ширпотреб. А остатки скупит наша же контора за полновесные серебряные рубли. К тому же, на опыте разработки золотоносного месторождения у реки Аргунь, мы убедились с Иваном Палычем, что русский старатель далёк от образа, воспетого Джеком Лондоном. Во-первых, старатели сами, без нашего участия, выбирали старшего по прииску, решения которого были обязательны для всех. Во-вторых, на тёплое время года, когда шла добыча золота, вводился сухой закон и запрет на ношение оружия. А все чужаки должны были получить разрешение старшего на участие в добыче благородного металла. Нарушения карались одним способом - изгнанием и полным отлучением от дальнейшего участия в разработке других приисков. Никакой старательской вольницы, со стрельбой и пьяными драками не было и в помине. Меня подобные правила устраивали, потому старатели отправились вниз по течению Амура, а наш караван продолжил неспешную поездку вдоль реки.
Попытки допросить пленного монгола ничего не дали, молчал, как настоящий партизан. Пытать я пленника не разрешил, ничего архиважного тот нам не скажет, а пытка ради самого причинения боли - это извращение и садизм. Посоветовавшись со своими помощниками, я оставил пленника в крепости. Тимофей отправил его на железный рудник, работы там хватало, а парень крепкий, пусть отрабатывает хлеб.
Глава третья.
Нам некуда было спешить, эти края мы обживали три года, и два года нога китайского чиновника или солдата не ступала ближе сотни вёрст к берегам Амура. В первый же год нашего появления на побережье, мы вдвое уменьшили размеры налогов и податей с местных жителей. В принципе, и те крохи, что они приносили, не делали нам погоды. Но, во-первых, подати снимали все проблемы снабжения крепостей продуктами. Во-вторых, рано или поздно, население Приамурья вырастет, но вводить тогда налоги заново станет труднее, нежели сохранить сразу. Разрушать и переделывать сложившуюся систему управления в городах и деревнях, оказавшихся на захваченной нами территории, мы не спешили. Ограничились запретом вооружённых формирований, изъяли все обнаруженные пушки, огнестрельное и холодное оружие. Да, пришлось повесить шестерых деревенских старост и двух градоначальников. Они, наглецы или дураки, пытались спорить с нами или саботировали наши приказы. В таких ситуациях мы с Палычем начисто забывали свою любовь к человечеству.
Кроме того, спустя год, когда ситуация несколько стабилизировалась и население оккупированной территории убедилось в наших военных возможностях, мы обязали всех сельских старост и градоначальников, а также сборщиков податей и прочих чиновников, выучить русский язык. Лентяев и неумех через полгода мы выгнали, поселив в "обезглавленных селениях" по отряду стрелков, командир которых исполнял обязанности по сбору податей вместо изгнанного чиновника. Обязанность кормить такой гарнизон, одевать и выплачивать денежное содержание способствовала резкому усилению лингвистических способностей жителей городка или деревни. А командир гарнизона, не желавший лишать себя и подчинённых бесплатной халявы и развлечений, по согласованию с нами, требовал уже знания русской письменности и счёта арабскими цифрами. В результате, к нашему возвращению, теоретически, главы всех поселений владели русским устным и письменным языком.
И я не стеснялся задерживаться в понравившихся крупных селениях, устраивал экзамен местному начальству. В небольших деревнях тем же самым занимались мои ребята, там требования к старейшинам в случае незнания письменности были лояльными - переэкзаменовка через год. В крупных же селениях, где старейшины не могли написать или прочитать простейшие тексты, я оставлял в качестве учеников пару молодожёнов с отделением охраны из башкир-новобранцев. Естественно, на полном обеспечении селян или горожан, до момента, когда глава селения не станет грамотнее. Пока у ребят оставалось лишь их личное оружие, да башкиры держали при себе саблю, лук. Но, в ближайшие дни по всем гарнизонам развезут необходимые запасы ружей и патронов, в крупные города - миномёты. По меркам восемнадцатого века довольно мягкая политика русификации. В Европе в это время применялись более жёсткие меры, вплоть до запретов разговаривать на родном языке, что характерно, в отношении как раз славянских народов, оказавшихся в составе Австро-Венгерской империи, Пруссии и Италии. Так, что, совесть нас не мучила.
Такая инспекция занимала много времени, но давала определённые результаты, чем дальше мы продвигались на восток, тем лучше писали и читали маньчжуры, дауры, нивхи и орочоны по-русски. Чтобы как-то разнообразить свою инспекцию, я делал подарки тем чиновникам, которые радовали своими успехами, особенно при хорошем состоянии селения и его жителей. Подарки были разные, в зависимости от статуса селения и успехов его правителя, от трофейного ножа или серебряного рубля, до коня, благо трофеев хватало. Соответственно, скорость движения нашего каравана снизилась до тридцати вёрст в день, времени хватало даже на охоту. Возле очередного городка, градоначальник которого оказался настолько грамотным, что получил награду, мы остались ночевать. Видимо, в благодарность за полученную лошадь со всей сбруей, проэкзаменованный чиновник пришёл ко мне и смог рассказать на ломанном русском языке о бродившем в окрестностях тигре-людоеде.
Фёдор Назров, старший наших казахов, встречался с тиграми в камышовых зарослях центрального Казахстана, но ни разу не охотился на них, загорелся идеей уничтожить людоеда. Ильшат, за годы жизни на Дальнем Востоке, не раз слышавший рассказы о тигре, или амбе, как его называют аборигены, поддержал эту идею. В результате они втянули меня в эту затею. Рано утром, вчетвером - я, Ильшат, Фёдор (вооружённый ради такого случая помповиком) и наш хозяин-градоначальник Гуди Панча, отправились на охоту. Свою "Сайгу", магазины которой уже были заново снаряжены патронами, я расчехлил, но не собирался стрелять. К безудержной охоте на зверей, которые через двести лет практически вымрут, я относился отрицательно. Настолько отрицательно, что впервые за три года жизни на Дальнем Востоке оказался на охоте. Своих коней мы оставили у края камышовых зарослей, оказавшихся недалеко от городка. С ними остались двое казахов Фёдора, надеявшиеся настрелять уток из своих луков.
