Хотя официально никаких налогов мы не брали с жителей Владивостока, в городскую казну понемногу стекались денежные ручейки, пока тонкие и неуверенные. Кроме платы Вани Махова за аренду судов и пленных китайцев, поступали платежи за пленников от нескольких крестьянских хозяйств и двух десятков городских частников. Большинство же китайцев работали за гроши, фактически на меня - на угольном разрезе, добыче руды, городском хозяйстве. В консервное производство я их не пускал, там трудились женщины, Махов лишь обеспечивал консервный завод морепродуктами. Именно консервированную рыбу и крабов я надеялся привезти в Петербург, удивить избалованных вельмож не только самим фактом консервирования, но и невиданными продуктами, вроде кальмаров и крабов. Едва мы пережили зиму и убедились, что призрак голода отступил, мы тут же ввели заградительные пошлины на торговлю любыми привозными продуктами, кроме тех, что выловили в море наши рыбаки или вырастили русские крестьяне. Причём, пошлины были нехилые, в сто процентов стоимости товара.
Учитывая, что русскими считались православные, дауры начали креститься целыми селениями. После записи в церковную книгу, где по моей просьбе указывалось и российское подданство, крещёные дауры бойко везли на рынок свои продукты. А вырученные средства полностью оставались во Владивостоке, в уплату за наши товары, пока исключительно хозяйственные. Но, окружающие аборигены только в этом и нуждались, по книгам Николая Задорнова, до середины девятнадцатого века железо в Приамурье будет крайне редким товаром и очень востребованным. Да, многие инородцы опасались креститься, предпочитая выплачивать пошлину, те же рыбаки с озера Ханка, поставлявшие нам даже живых пресноводных креветок. Тунгусы, дючеры, айны, и прочие малые народы, тоже не спешили с крещением, продавали нам добытую дичь и рыбу. Из таких небольших, но, постоянных источников доходов и формировалась городская казна.
Я не сомневался в быстром экономическом росте города. Мы снова проходили те же самые ступени развития, как в Таракановке, но, с большим размахом и результатом. Наши ружейные мастерские вышли на прежний, Прикамский уровень производства, в двести ружей за месяц. Это одноствольных ружей только двести, к ним надо добавить полсотни помповиков и сотню двустволок. С января начали производство револьверов, пока в пределах сорока штук в месяц. Палыч хотел вооружить револьверами каждого взрослого мужчину в городе, пожелавшего иметь оружие. Как раз на продаже ружей и патронов мы учились зарабатывать серебро и во Владике, продавая их только за деньги и только русским, в смысле, крещёным. У башкир давно были свои 'Луши' или помповики.
Весной, в конце мая, за ружьями и патронами приехали три шлюпа из Охотска. Сорок шесть купцов и охотников за мехом морской выдры, раздразнённые рассказами казаков Ерофея Подковы, спешили купить ружья. Серебро оказалось не у всех, пришлось им расплачиваться мехами, причём по нашим расценкам. Так, взамен ста рублей серебром, стоимости ружья, мы брали десять шкурок соболя или пять 'скальпов' того же калана. Худо-бедно, торговля пошла, к сожалению, в основном на пушнину. Откуда у охотников из тайги будут серебряные рубли? Но, ради обладания ружьём, охотники не жалели десятка и больше собольих мехов. А меня всё больше волновала необходимость поиска новых торговых партнёров в Юго-Восточной Азии. Туда,едва растаял лёд в бухте, собирался отплыть и я, по договорённости с Чан Каем. Заказ контрабандистов ждал своего отправления в портовом складе.
За зиму мы неплохо телефонизировали город, я сдержал данное себе обещание. Все присутственные места, дома руководителей и командиров соединили телефонными проводами. Первым из частных лиц провёл себе телефон наш Ваня Махов, заплатив неплохую сумму и постоянную абонентскую плату. Глядя на него, крестившиеся китайцы первым делом устанавливали телефон, воспринимая его символом власти и высокого социального статуса русского человека. Стекольное производство выросло и разделилось на целых три заводика, исправно поставляя оконное стекло, посуду и зеркала. Батюшки пытались возмутиться против зеркал, но, нам с Палычем удалось убедить их сдержаться ради богоугодного дела, почти вся продукция шла 'на экспорт'. Палыч всю зиму экспериментировал со своими радиолюбителями и добился выпуска стабильных радиоламп, трёх новых коротковолновых раций, достаточно мощных для установки на океанские пароходы. Весной он поставил своим ребятам задачу снижения стоимости радиодеталей и их стандартизации, с переходом в массовое производство.
Сам же Палыч занялся идеей электрификации Владивостока, подыскивал место в окрестностях для строительства гидроэлектростанции. Усадил сотню китайцев за изготовление генераторов. Те усердно тянули медную проволоку, изолировали её, создавая ужасные по внешнему виду, но работающие генераторы. Мне Иван заказал отлить не меньше десятка добрых винтов для турбин, благо, опыт отливки пароходных винтов имелся. Насмотревшись на его ассортимент медной проволоки, я не удержался и три месяца мучился с производством колючей проволоки. Но, добился своего и уложил на склад километров десять этого стратегического товара. Для обороны города больше, чем достаточно, можно и продавать, если появятся покупатели. Не надо думать, что мы только пушки да телефоны делали зимой. Ножи и топоры, косы и плуги, бороны и бытовая мелочь. Кроме наших мастерских новые переселенцы открывали свои производства, конкурируя с китайцами. После крупного поражения китайцев под Владивостоком, в город стали прибывать небольшие группы староверов. Володя, пользуясь радиосвязью, быстро передавал новости раскольникам, особенно им понравилось отсутствие в городе официальной церкви и царских властей.
Мы с Палычем были только рады, что многие вопросы решаются без нашего вмешательства. Шорники и кузнецы, коновалы и пекари, мясники и сапожники, портные и брадобреи, масса новых и разных предприятий возникла в городе за зиму. Да, за зиму, кроме семи небольших групп, к нам добрались сразу два каравана, небольшие, по сто человек, привезли немного товара и серебра. С ними прибыли ещё пять священников-староверов, три лекаря и немец-аптекарь, их появлению мы обязаны заботливому Володе Кожевникову, заключившему с аптекарем и лекарями контракты на пять лет, благо у нас хватало нынче средств, чтобы самим оплачивать услуги специалистов. В основном, караван состоял из раскольников и беглых рабочих с уральских заводов. Но, были и беглые крестьяне, в том числе и остатки пугачевского войска. С крестьянами у нас уже была договорённость об устройстве вокруг города нескольких деревень, под разумные кредиты в виде скотины, инструмента, посевного и посадочного материала. В последнем караване, вняв моим просьбам, прибыли шестьдесят молодых женщин и девушек. Их завербовали в малообеспеченных семьях вдов и среди сирот, некоторых направили староверские общины, осмотреться.
Вогулы уже отстроили три селения и ждали своих родичей с летним караваном. Я передал Кожевникову сведения о готовых домах, он ещё в конце апреля отправил три вогульских рода. Этот караван обещал стать рекордным, в пять тысяч человек, зато практически без груза, одни люди. Я не сомневался, что башкиры, ревниво следившие за вогулами, на будущий год организуют переселение не меньшего количества своих родных. Для наших охотников и скотоводов я уже готовил необходимую базу, в начале мая мы запустили линию по производству листового железа и жести. Жесть я готовил для консервной промышленности, жаль, олова мы нигде не нашли, закупали у маньчжурских торговцев. Но, какие наши годы, найдём олово и завалим консервами весь Дальний Восток и Европу. Слава богу, если не будет мяса, красная рыба и крабы достаточно экзотичны и вкусны, чтобы поставлять консервы в Европу. Думаю, от моряков отбоя не будет, они больше всех нуждаются в полноценном питании, а не в полусгнившей солонине.
Кроме жести, мы с мастерами подготовили к началу лета другой сюрприз для Палыча, линию по производству рельсов и опробовали её, накатали полкилометра железной дороги. Пока всё лежало на складах, ожидая своего часа, как и шесть колёсных пар, отшлифованных и готовых к установке на вагоны. Но, паровоза у нас не было, а изобретать его заново не хотелось. Дорого и долго, я уже несколько раз говорил об этом с Вовкой по радио. Он обещал летом доставить в Питер два комплекта ходовой части паровозов, чтобы Сормов мог скопировать их и пустить в производство. Я попросил с вогулами отправить чертежи, сейчас они везли с собой два ценных тубуса, думаю, Николай разберётся. Первую дорогу вполне логично строить к железному руднику, затем к угольному карьеру. Они увеличат поступление угля и железной руды к нашим печам в десятки раз, снизив одновременно количество занятых в перевозке рабочих и лошадей. Под это дело мастера уже присматривали, как расширят производство чугуна и стали, обсчитывали себестоимость.
