Эта книга – память о детстве. О том беззаботном времени, когда мы (за отсутствием компьютерных игр) сами придумывали себе страны и миры, действующих в них героев, рисовали карты и писали хроники событий. Поэтому пусть вас не удивляет появление здесь знакомых имен и названий стран[1]. В качестве прототипа книги выбран один из выдуманных нами миров, в который добавлена некая необычная составляющая. Магия это или техника? Посмотрим, в настоящее время даже автору неизвестно, что в действительности происходит в этом мире и какие приключения ждут героя.

«За проигрыш всегда надо платить. Рано или поздно, деньгами, жизнью своей или чужой, но расплата неизбежна. И она уже приближается, неумолимо, как воля Предтеч, и неукротимо, как демоны Серых Пределов. Но демонов мы-то укрощали, и не раз. А воля Предтеч – кто ее видел?» – Сидящий на табуретке в окружении каменных стен, без единого окна, с единственной, закрытой металлической дверью человек встал. Несколько шагов – одна стена. Поворот, еще несколько шагов – вторая. И все. Весь мир сократился до камеры размером пять на пять шагов. Пока только до камеры, только пока. Что придумает пришедший к власти противник, не могли бы предсказать и самые лучшие футурологи, ибо магия бессильна перед манией.

Человек остановился у угла, взглянул на чуть-чуть, практически незаметно выступающий из стены камень и улыбнулся. Предусмотрительность надежнее магии. Пока все затихло, надо решаться. Оставить здесь предсказание Арта Тел-Контара и уйти. И пусть гадают, какие боги спасли его от мести соперника. Гадают и помнят: «Придет время, и за выигрыш тоже надо будет платить». Он прислушался. Вокруг стояла давящая тишина. Экранировка и звукоизоляция камеры, предназначенной для содержания демонов, идеально задерживали любые возможные виды магэнергии и заклятий. Но он знал то, о чем не имел понятия больше никто – Жезл эта камера не экранировала.

– К серым демонам! – выругался человек вслух и хитрым нажатием на камень открыл тайник…

– Здравствуйте.

– Здравствуйте. Проходите, присаживайтесь.

«Как же я волнуюсь. Успокойся! Твою… «ЗиЛ» сто пятьдесят семь крестовину марать! Можно подумать, от этой беседы зависит, жить тебе или умереть. А если подумать? Точно зависит. Денег осталось не так уж много, и что делать, когда они кончатся, я пока не представляю. А это, считай, последняя вакансия охранника, которую я нашел в городе. А куда еще можно устроиться без профессии бывшему военному-контрактнику? Только в охрану. Ну, или в дворники… Тем более что у нас в городе, кроме магазинов и оптовых фирм, больше никто персонал не набирает, черт бы побрал эту рыночную экономику».

– Расскажите о себе.

– Меня зовут Олег Тимофеевич Гордеев. Родился в тысяча девятьсот восемьдесят втором году, окончил десять классов, затем поступил в университет, на медицинский факультет. Со второго курса, недоучившись, ушел в армию. Остался на сверхсрочную, контрактником. Служил в Забайкалье, потом на Урале, затем – в Чечне, потом в Подмосковье. Из армии уволился и сейчас ищу работу…

«Вот, черт побери, опять неудача. Как только слышат про Чечню, глаза у всех собеседников словно леденеют и дальнейшие вопросы явно превращаются в простую формальность с последующим неизменным: – Мы вам перезвоним. – Перезвонят они, ждите. Плавали, знаем. Можно подумать, что контрактник из Чечни – пугало пострашнее популярных сейчас зомби. Тем более такой, как я, – не десантник и не спецназовец, обычный сержант – командир расчета малокалиберной зенитной пушки «ЗУ-23». Я убитых-то видел всего несколько раз, наших в основном. Духов же вообще вблизи не наблюдал, больше разнообразный мирняк – стариков, женщин, детей. Некоторые явно радовались, что мы пришли. Надеялись на конец той дурной жизни, что у них после девяносто первого началась. Только у нас самих бардак был еще больше. И ничего хорошего из этого не вышло…

Пойду домой. В магазине я был вчера, выпить-закусить еще в наличии. Вот когда закончится… Когда закончится, тогда и будем думать. Завтра все равно идти некуда, с охранной фирмой из Москвы я на послезавтра договорился. Посижу дома, почитаю что-нибудь новенькое».

Олег вышел из троллейбуса, настороженно оглянулся вокруг и осторожно перешел дорогу. Обогнув фасад дома, зашел во двор и тут же свернул к своему подъезду, быстро набрал код и проскользнул в полуоткрытую дверь. Только услышав щелчок захлопнувшегося замка и заметив выглянувшего на звуки консьержа Палыча, он облегченно вздохнул. Назойливое ощущение взгляда в спину пропало, оставшись там, на улице, за мощной стальной дверью подъезда. Отдышавшись, стоя на лестничной площадке, Олег достал ключи и открыл два замка. Переступив порог и войдя в приятную полутьму коридора, он был уже настолько спокоен, что смог припомнить, откуда ему знакомо это ощущение.

Это было в Чечне, на блокпосте, на которой их взвод отправили в усиление. Имелись данные разведки, что на этом направлении в сторону Грузии может прорваться банда «чехов». Вот и подогнали туда две «зушки» и три танка. Тревога оказалась ложной, «чехи» прошли севернее, а их блокпост обстреляли снайперы. Именно накануне первого выстрела снайперов он и ощутил впервые такой, злой, словно прицеливающийся в спину, взгляд. Тогда он списал это на мандраж перед боем, но буквально через полчаса на том же месте, где он стоял, снайпер подстрелил насмерть Алика Савельева, его лучшего кореша. После этого они десять минут полосовали зеленку очередями, обстреливая возможные места снайперских укрытий. Но «чехи» оказались хитрее, и как только огонь зениток затих, открыли охоту за нашими. Тогда только вызванные «вертушки» заставили их уйти.

«Вертушки» – это хорошо. Как бы еще их вызвать. Не пойдешь же в милицию с уверениями в том, что за тобой следят?» – готовя нехитрый холостяцкий ужин, Олег пытался проанализировать все происходящее. Получалась странная картина. Где-то с год назад пропал без вести отец Олега. Милиция, с неохотой, но взявшаяся за розыск пропавшего, ничего не смогла раскопать. Тимофей Гордеев, пенсионер, активист местного отделения «Партии пенсионеров», ударник труда, депутат местного совета в восьмидесятые и в начале девяностых, знакомый со множеством жителей, словно растворился в воздухе. Мать, сильно сдавшая от горя, ненадолго пережила это происшествие, и срочно уволившийся из армии Олег приехал практически на ее похороны. После родителей ему остались небольшие накопления в местном отделении какого-то банка, его боевые, положенные им на счет в Сбербанке. Ну, и вот эта двухкомнатная квартира в престижном доме в центре Погорынья, небольшого городка в Приуралье, некогда широко известного в узких кругах своим предприятием по производству чего-то военного, а ныне одного из непонятно как выживающих городков российской провинции.

«Неужели все неприятности – из-за квартиры? – доедая яичницу с колбасой и откупоривая пиво, продолжал размышлять Олег, – Началось все как раз с предложения продать квартиру. Потом наезд автомошенников, вылившийся в продажу машины и поспешный расчет за «аварию», потом непонятные звонки и вот этот еще более непонятный заговор с непринятием на работу. Если внимательно подумать, все кадровики словно заранее были настроены против него. Вопросы задавали такие, словно он с репутацией сексуального маньяка пришел устраиваться в женский монастырь. Точно, так и есть. Но кому понадобилось выживать его из родного города и не менее родных стен? Что может быть такого сверхценного в простой квартире, пусть и в элитном доме?»