- О Боже, - простонала она, чувствуя панику. У неё дрожал голос, но она смогла умоляюще выдавить из себя: - Себастьян, открой, глаза. Любовь моя, посмотри на меня. Прошу тебя… - Но он даже не шелохнулся. И Тори поняла, что не выдержит этого. - Себастьян, всё позади, слышишь меня?! Открой глаза! Умоляю тебя, сделай это ради меня.
Он вдруг очень медленно покачал головой, словно был не в силах разлепить отяжелевшие веки. Словно ему было больно даже двигаться.
Никогда прежде Тори не доводилось видеть, как плачут мужчины. Она никогда не думала, что они способны на такое. И никогда в жизни она не ожидала увидеть плачущего Себастьяна. Это напугало её почти до смерти. Тори прижалась любом к его подбородку. Она не заметила, как по её собственным щекам текут такие же горячие слезы. Горло сжал душивший спазм, но она пересилила себя.
- Я люблю тебя, - прошептала она. - Боже, Себа, я всегда, всю жизнь, сколько помню себя, любила только тебя и никогда не могла жить без тебя. - Она провела пальцами по его мокрой щеке, чувствуя, как разрывается у неё всё внутри. - Я люблю твой запах, твои губы, твои руки, твои глаза… Я люблю твой строгий взгляд, люблю твой низкий голос… Я люблю твое тепло, которое способно согреть меня даже в самый лютый мороз. Я люблю каждый день, каждый миг, проведённый с тобой. Я люблю каждый твой шрам, каждую царапинку. Но больше всего я люблю твою душу. Тебе даже на это нечего сказать?
Себастьян не мог. Видит Бог, он не мог заговорить, боясь умереть от боли. Болезненный комок встал у горла, мешая даже дышать. Её слова разрывали ему сердце и душу. Душу, которую она всё же захотела и смогла полюбить. Если бы она не коснулась его лица, он бы даже не заметил, что плачет. Он плакал как маленький ребенок, но ничего не мог с собой поделать.
Он продолжал обнимать её до тех пор, пока дрожь их тел не утихла. Он вжимал её в себя до тех пор, пока не согрелся её теплом. Её светом. Он хотел забыть о страшных минутах своей жизни и дышать только ею. До конца жизни. И медленно стал верить в то, что она на самом деле в его объятиях.
Когда Тори успокоилась и снова подняла к нему своё лицо, она обнаружила, что он смотрит на неё потемневшими от мучений глазами. Он прижался белыми губами к её лбу и выдавил надтреснутым голосом:
- Вики, я умру без тебя… И если когда-нибудь тебе вздумается покинуть этот мир, тебе придётся забрать меня с собой!
Глава 26
Тори проснулась вечером, когда за окном уже стемнело. В комнате стояла умиротворяющая тишина. Слышались лишь потрескивания дров в камине. Слабый свет от свечей мерцал на прикроватной тумбочке, убаюкивая, а не ослепляя. Голова отяжелела, виски пульсировали от боли. Всё тело ломило, а в горле пересохло. Однако Тори чувствовала себя на удивление не так ужасно, как прежде. Она заснула в объятиях Себастьяна, но он ушёл, видимо для того, чтобы дать ей время отдохнуть и не потревожить её сон. Кто-то незаметно переодел в чистую ночную рубашку и укрыл её тёплым одеялом. И сон в какой-то степени помог ей, изгнав мучительную слабость.
Вспомнив о Себастьяне, Тори резко присела на кровати и тут же ощутила лёгкое головокружение. Моргнув, девушка стала оглядывать комнату в поисках его, но обнаружила, что рядом с ней сидит обеспокоенная Кейт, которая выжидательное смотрела на неё.
- О Кейт, - прошептала Тори и тут же оказалась в знакомых объятиях сестры. - Боже, я так боялась за тебя! - выдохнула она, крепко сжимая плечи Кейт и с трудом пытаясь сдержать подступившие слёзы.
Страх снова леденящей рукой сжал её, едва Тори представила, что чуть было не потеряла сестру. Страшные картины никак не хотели исчезать из памяти.
- Всё позади, Тори, - заверила Кейт дрожащим голосом, успокаивающе поглаживая её по спине, а затем, отстранив от себя, внимательно посмотрела на сестру. - Как ты себя чувствуешь?
Взглянув на свои руки, Тори ощутила саднящую боль в запястьях, которые были заботливо перевязаны, и лёгкую в боку. Щека ныла от удара верзилы, но совсем не так сильно, как раньше.
- У меня всё болит, но почему-то не так страшно, как это было вчера, - медленно ответила она, озадаченно глядя на сестру. - Почему?
- Себастьян дал мне какую-то мазь и сказал, что это поможет тебе. Я на это очень рассчитывала, и, видимо, он был прав. Мазь действительно помогла.
Мазь Алекс. Боже, он подумал даже об этом! У Тори сжалось сердце, когда она вспомнила его бледное лицо.
И его слезы.
Горло перехватило от переполнявших её чувств.
- Где он? - глухо спросила она, мечтая как можно скорее увидеть его.
Кейт положила ладонь на холодные пальцы Тори и сжала ей руку.
- Он в соседней комнате, обсуждает что-то с Джеком и Эдвардом.
Тори с мольбой посмотрела на сестру.
- Ты можешь позвать его ко мне?
Кейт понимающе улыбнулась ей, но покачала головой.
- Он обязательно придёт, но только после того, как ты съешь свой ужин. Тебе нужно восстановить свои силы. Ты ещё так слаба.
Тори думала, что не способна проглотить ни крошки, но к своему изумлению быстро расправилась с целым куриным бёдрышком, с полной тарелкой пюре и свежесваренныеми овощами. Запила это яблочным сиропом и съела даже кусочек вишневого пирога.
Когда Кейт убрала поднос, Тори вопросительно посмотрела на сестру.
- А как вы оказались здесь?
Кейт посерьезнела.
- Мы были у Ромней, когда Эдвард получил послание Себастьяна. Джек настоял на том, чтобы поехать с ним. Он хотел помочь. - Она вдруг быстро улыбнулась и добавила: - А без меня ему никуда нельзя ехать.
Глядя на сестру, на ту любовь, которая светилась в её глазах при упоминании мужа, Тори ощутила в груди острую, почти непереносимую тоску.
- Теперь ты можешь послать ко мне Себастьяна? - с надеждой спросила она.
Боже, она так сильно хотела увидеть его, что затряслись руки! Кейт вышла, унося с собой поднос, а через пять минут в комнату тихо вошёл Себастьян.
Тори замерла, сидя на кровати, и пристально посмотрела на него. Он побрился и переоделся в чёрные длинные панталоны и белую льняную рубашку, которая облегала его широкие плечи. Тёмные волосы были слегка влажные, вероятно после ванны, а одна каштановая прядь падала на хмурый лоб. Он выглядел таким красивым, таким сильным и в то же время таким ранимым и уязвимым, что сжалось сердце.
Когда он посмотрел на неё, его взгляд был таким суровым, а выражение лица таким замкнутым, что Тори замешкалась, не зная, что и сказать. Она безумно хотела коснуться его, хотела, чтобы он подошёл к ней, чтобы крепко обнял её. Она отчаянно нуждалась в его тепле, потому что только это было способно заставить её позабыть обо всём том, что произошло за последние два дня.
Он двинулся в её сторону, но не подошёл к ней. Себастьян встал возле подножья кровати, глядя на неё своими зелёными, как мох глазами.
Тори положила руку на матрас, указывая на свободное место рядом с собой, и тихо попросила:
- Присядь ко мне. - Он колебался, боже, после всего произошедшего он ещё размышлял над тем, подходить ли к ней! Тори чувствовала, как тяжело бьется её сердце. И заглянув ему в глаза, медленно добавила: - Обещаю, что не буду приставать к тебе.
У Себастьяна сжалось сердце. Она сказала это с такой робостью и застенчивостью, будто бы впервые видела его. Будто бы боялась его.
Волосы её были распущены и ниспадали на плечи и на грудь, окутав её золотистым сиянием. На ней была только белая фланелевая ночная рубашка. Она выглядела такой маленькой и такой хрупкой, что хотелось защитить её даже от дуновения ветерка. Но он не защитил, и лиловый синяк на её щеке, свидетельствующий о его тяжкой вине, причинял ему невыносимую боль.
Себастьян обогнул кровать и присел возле неё, как она того и просила, но побоялся коснуться её. Воспоминания о произошедшем кошмаре были слишком свежи, и он боялся не выдержать агонии, которая снова могла с лёгкость завладеть им.
