Через три часа в эпицентре взрыва был обнаружен частично обгоревший паспорт Вики-Мариам и часть ее головы, сохранившая пригодность для идентификации.

Волговятск

Десять вечера для Волговятска – уже позднее время. Иван Петрович только что вернулся и обедал, а Нина Михайловна пересчитала выручку, сидела напротив и пристально рассматривала мужа. Видно, недовольна, будет опять на ночную работу блатовать. С тех пор как Вика исчезла, жена окончательно озлобилась, просто в лютую мегеру превратилась! Она-то и раньше мягкостью характера не баловала, но теперь вообще озверела…

«Сегодня в Москве произошел взрыв в метро, – скорбно сообщил с экрана ведущий новостей. – По предварительным данным, совершен террористический акт. Подозреваемая в этом преступлении сама погибла при взрыве, но ее личность удалось установить…»

Нина Михайловна нажала кнопку на пульте и выключила телевизор.

– Нин, ну я же смотрю…

– У тебя что, своих проблем мало? – сварливым тоном завела она обычную песню. – Заработки маленькие, по ночам работать не хочешь, девка из дома ушла, а он и в ус не дует! Чужие проблемы ему интересны…

– Чего ты цепляешься? Она же из-за тебя ушла… Я весь город объездил, не нашел! Что я сделаю? Заявлять пойду, опять оштрафуют…

– Из-за меня?! Да ты что?! – У Нины Михайловны даже голос осип. – Да я ишачу с утра до вечера, парик ей купила, компьютер! А ты что купил?!

Начинался скандал, и Иван решил отпустить тормоза и тоже облегчить душу.

– А я не ишачу?! Прихожу, а ты вечно с перекошенной мордой! И борщ всегда невкусный!

Он бросил ложку в тарелку, так что вокруг полетели брызги.

Но тут из прихожей донесся длинный и требовательный звонок. Настолько длинный и настолько требовательный, что Нина Михайловна замерла с открытым ртом, так и не выплеснув накопившийся поток слов.

Иван вытер рот ладонью и направился к двери, выглянул в глазок, но ничего не увидел, и это ему сильно не понравилось.

– Кто там? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал требовательно и властно, как у хозяина в своем праве.

– Открывайте, участковый!

«За что? – всполошился Иван Петрович. – Что на красный проехал? Или вчера через двойную осевую развернулся? Так нет, это ГИБДД… Да и не ходят из-за такого по домам… Может, за тот мешок, что на Лобачевского отвозил?»

– Какой такой участковый! – взвизгнула из-за спины Нинка. – Время сколько, видели?! По ночам участковые не ходят!

– Не откроете, дверь выбью! – раздался уже другой голос, твердый и шершавый, как рашпиль.

Иван Петрович понял, что и двойная осевая, и мешок – полная ерунда по сравнению с той бедой, которая надвинулась на их дом. И повернул головку замка.

Дверь распахнулась, четыре тяжелые фигуры в касках, черных масках, бронежилетах и с автоматами наперевес ворвались в квартиру и разбежались по комнатам. Иван оказался прижатым к стене, железные пальцы схватили его за горло, запрокинув голову так, что он больно ударился затылком о стену.

– Где оружие и взрывчатка?! – в упор рассматривая его бешеными глазами над черным краем маски, спросил обладатель шершавого голоса. Чувствовалось, что он был готов к выстрелам навстречу и схватке не на жизнь, а на смерть!

– Ка-какое ор-руж-жие? Нету… Нету…

«Тяжелые» вернулись.

– Все чисто!

Супругов Воробьевых отвели на кухню. Туда же зашли участковый в форме и несколько штатских – у одного на поводке была маленькая собачка. Последними завели соседей из соседней квартиры. Они мялись – с одной стороны, как-то неудобно, а с другой – интересно.

– Я следователь, – представился молодой человек с короткой стрижкой. – Вот постановление на обыск в вашей квартире. Предлагаю добровольно выдать запрещенные предметы, оружие и взрывчатку!

– Да откуда она у нас! – Нина Михайловна начисто потеряла агрессивность. – Вы что-то перепутали!

Супруги надеялись, что это ошибка, но тут один из штатских включил телевизор.

«Личность террористки установлена, это Виктория Ивановна Воробьева из города Волговятска», – скороговоркой говорил диктор, и на экране появилась фотография блудной дочери. Надежда на ошибку растаяла, как снег весной. Родители окаменели.

– Так что ничего мы не перепутали, – сказал командир «тяжелых», с шершавым голосом. Не встретив вооруженного сопротивления, он успокоился, и глаза у него стали самыми обычными – усталыми глазами делающего тяжелую работу мужика.

– Хорошую дочку воспитали, спасибо!

– Нет, нет, не может быть, – Нина Михайловна зажмурилась и замотала головой. – Мы же так дружно жили… Я ей парик купила дорогущий…

Штатский с собачкой обошел комнаты, тоже доложил: «Все чисто!» – и вместе с «тяжелыми» покинул квартиру.

– Ясно, начинаем! – распорядился следователь.

Участковый занял место у входной двери, а следователь с двумя специалистами и понятыми зашли в комнату Вики. Родители пошли следом и стали на пороге. Мягкая игрушка – потрепанный бурый медведь в мелированном парике, сидящий на небрежно заправленной Викиной кровати, удивленно смотрел пластмассовыми глазами на такое нашествие незваных гостей.

Двое молодых парней включили ноутбук. На экране появились крупные буквы: «Ненавижу вас всех!»

Следователь хмыкнул.

– Говорите, очень дружно жили?!

– Ну да, – не очень уверенно сказала Нина Михайловна. – Ничего не понимаю… Может, обиделась? Вон парик, знаете, сколько он стоит?

Следователь порылся в столе, извлек какую-то тетрадку, полистал.

– А это что? – Он показал родителям открытую страницу.

«Халима, Захира, Уарда… Салима – полная здоровья, Афрах – счастливая, Фаиза – победительница…» И росписи напротив каждого имени.

– Не знаю, – выдавил из себя Иван Петрович. Он ничего не понимал.

Нина Михайловна промолчала, только головой качнула.

– Но росписи чьи?

– Росписи ее, Викины…

– А вот тут еще какие-то слова на арабском… Она что, арабский язык учила?

– Мы не знаем…

Соседка-понятая осуждающе поджала губы, ее муж свирепо выпятил нижнюю челюсть. То ли они не одобряли странное увлечение Вики, то ли злились на неосведомленность ее родителей.

– Подойди, Сергей, – сказал специалист, занимающийся ноутбуком. – Тут есть кое-что интересное…

Следователю уступили место перед монитором, и он быстро прочел переписку.

– Кто такой Эмиль? – закончив, спросил он.

Но никто из родителей ему не ответил.

– Где обитает этот красавчик, определили? – снова спросил следователь, но с другой интонацией, и стало понятно, что он обращается к коллегам.

– Да, – сказал компьютерщик. – Повезло, что он статическим IP-адресом пользовался и без всяких анонимайзеров. Дагестан, село Узергиль. И еще один корреспондент из этого Узергиля – какая-то Тамара. Вряд ли простое совпадение…

– Хорошо, очень хорошо, – потер руки следователь. – Сообщи дежурному, пусть передаст инициаторам. У них небось каждая минута на счету… – И повернувшись к понятым, сказал: – Ноутбук изымаем, эти арабские записи тоже… Ну, и парик, на всякий случай.

После чего принялся составлять протокол обыска.

Подмосковье. Стрельбище

Интерактивный тир – вещь, несомненно, хорошая, но навыков стрельбы на дальние дистанции в нем не выработаешь. И из пулемета тут не постреляешь, не говоря о гранатометах и огнеметах, да и гранаты не пометаешь… Для всего этого надо выезжать на стрельбище.

На полигоне учебного центра внутренних войск, который «мечи» использовали для проведения практических стрельб, в этот день было, как обычно, ветрено. Ветер здесь всегда. С одной стороны – он затрудняет стрельбу, с другой – это реальная обстановка, в которой всегда и приходится действовать.

Сергей Ратников и Виктор Котин вышли на позиции. Слева от каждого были кирпичные кладки, имитирующие ступенчатую стену, приблизительно метр высотой и два шириной, старательно раскрашенные солдатами обслуги в черно-зеленый камуфляж. Стены позволяли стрелять из-за укрытия – с колена, лежа и даже из окна, которое имитировал квадратный проем в средней ступеньке. Позиции разделяла дорожка от исходного к огневому рубежу, которая по армейскому пониманию порядка была посыпана желтым песком и по тому же армейскому пониманию порядка обрывалась через двадцать метров. Дальше начиналось поле, заросшее травой и сорняками.