Литмир - Электронная Библиотека

— У тебя очень интересный зад, — заметил он как бы между прочим.

— Что значит — интересный? — проворчала Сьюзан.

— Ну, с мужской точки зрения.

— Я так понимаю — возбуждает?

— Именно. Ты очень точно употребляешь слова.

— У меня есть в запасе еще парочка точных слов, мистер супермен. Специально для тебя.

— Не сомневаюсь. Судя по всему, тебя неплохо обучали в школе журналистики.

Прелестный зад разом напрягся и окаменел.

— Какой ты умный, — сказала Сьюзан.

— Я думал, мы начнем с взаимопонимания.

— Чепуха! Ты же не принял мою капитуляцию.

Болан смазал свое плечо антисептиком и швырнул через комнату мокрое полотенце. После чего встал и сбросил с себя остатки одежды. Сьюзан перевернулась на спину, посмотрела на него снизу вверх и — улыбнулась.

— Эй, — сказала она, глядя с нескрываемым вожделением, — я очень сексапильная, правда?

Болан мягко отвел устремленные к нему руки.

— Сначала мы должны привести в порядок дела.

— О'кей, — хмыкнула Сьюзан. — Тогда прежде всего ты расскажешь, откуда тебе известно о школе журналистики.

— Именно с этого мы и начнем, мисс Лэндри, — жестко ответил Болан. — Затем ты расскажешь мне, как с выгодой использовала свою степень бакалавра в плавательном бассейне в Пайн Гров.

Вместо ответа Сьюзан нежно обвила руками могучий торс Болана и прижалась к нему со всей пылкостью, на какую только способна женщина.

— Черт возьми, Сьюзан! — ошеломленный, пробормотал Болан.

Наступил тот момент, когда война — любая война — неизбежно прекращается и уступает место нормальному влечению мужчины и женщины друг к другу.

— Не будем сражаться, — прошептала Сьюзан. — Установим перемирие. Перемирие.

Что ж, она оставалась журналисткой даже в постели. И если ей захотелось использовать существительное в качестве глагола, Болан не имел ничего против.

Впрочем, то, что между ними спустя минуту произошло, никак нельзя было назвать перемирием — напротив, это было подлинное сражение. Но Болан многое отдал бы, чтобы на земле остались лишь такие, восхитительные войны, где каждая сторона не только не терпела поражения, а становилась все счастливей и сильней. Сначала обе армии выставили разведочные и патрульные дозоры, затем провели атаки и контратаки, отступили с отводом боевых частей, предприняли фланговые маневры и осуществили полный фронтальный натиск на центр, после чего перегруппировались и принялись окружать друг друга — снова и снова, пока, наконец, окончательно не вымотались.

Да, это была потрясающая война, и уж за ней последовало настоящее почетное перемирие, нежное и отзывчивое.

— Ты чудесный великан, — простонал генерал одной из сторон.

— Ну и бакалавр с пробойником! — восторженно откликнулся другой.

— Прекрасный головорез. Ты меня изнасиловал.

— Ну, это нормально. Мир и Любовь. Ты меня тоже изнасиловала.

— Дважды.

— А я имел тебя лишь раз.

— Попытайся. Я вызываю тебя.

— Боже, а еще сердилась из-за каких-то плевых синяков.

— А кто мне понаставил их, садист ты этакий!

— А кто все время кричал: «Атакуй, атакуй»?!

— Ну, все, мой сердитый дикарь. Довольно. Это был последний удар. Пора опять установить перемирие.

— Не уверен, что мне это под силу, — устало отозвался Болан.

Но он знал, что способен еще ох как на многое.

В каждой войне — так подсказывал ему опыт — должно быть, по крайней мере, одно большое перемирие. И выражается оно глаголом или существительным — не важно, но оно должно быть. Одно.

А иногда два.

Глава 11

— Вы не можете переговорить с ним прямо сейчас, — уведомил Фредди Бьянки звонившего. — Он провел трудную ночь и только сейчас отправился спать. Скажите мне, а я передам, как только смогу.

— Годится, — согласился главарь отряда боевиков. — Ему это все равно не понравится, так что если передадите вы — мне же лучше.

Бьянки простонал:

— Выкладывай, черт побери!

— Я направил команду, как и было велено. И все держал под наблюдением. Томми Забо и парочка ребят наблюдали за парнем из береговой охраны.

— Ты сказал «наблюдали», Гас?

— Да, в том-то и дело. Томми хороший помощник, как ты знаешь, но иногда он вдруг начинает бежать за прыгающим мячиком и спотыкается.

— Да, выдержки ему не хватает, — подтвердил Бьянки.

— Короче, он следил за этим парнем и тут внезапно повстречался с маленькой мисс Частный Детектив. Она подъехала сразу вслед за Томми. Он засек ее моментально, способный, быстро соображает.

— Слишком быстро, я подозреваю.

— В этот раз — да. Мысль-то у него была правильная — ведь он знал, что Тони хотел избавиться от шлюшки.

— И как же он поступил?

— Никак, все сорвалось. Невесть откуда появился чертов Болан и все испортил. Томми, наверное, уже целую милю отмахал, удирая от дома, когда наконец сообразил, кто это был такой. Он передал мне по радио, и я велел ему потихоньку возвращаться — поглядеть, что там и как. Да еще вторую машину послал ему на подмогу. Там же полно полицейских. В таратайке этой шлюхи осталось не меньше пятидесяти дыр от пуль. Томми лупил наверняка. Окно в доме разбито. Сосед, правда, говорит, никто не пострадал. И еще, по его словам, парень из береговой охраны вместе с экономкой деранул оттуда — сразу, как приехала полиция. У него, видите ли, больная жена. Знакомые песни! В общем мы его потеряли, Фредди.

— Ну-ну, — желчно отозвался Бьянки.

— Что еще хуже, эта шлюха осталась с Боланом. Сдается, они и парень из охраны что-то замышляют.

— А теперь послушай, Гас. Если ты думаешь, что я передам все это Тони, то подумай еще раз. Он уже потерял судью и чуть не свихнулся от этого. Чуть не свихнулся, ты понял?

— Возможно, судья еще не до конца для нас потерян.

— Гас, не мели чепухи.

— Вовсе нет. Я десять минут как из больницы. Мне сказали, что ему гораздо лучше.

— Гас, ты в своем уме? Если он выкарабкается, то считай, что всем нам крышка. Никак нельзя этого допустить! И отвечать будешь лично ты!

— Я не могу этого допустить?

— Естественно. Так и Тони сказал бы. Пойми же, наконец. Боевик ты, а не я. Судья, как только выйдет из больницы, сразу же начнет вопить, что его чуть не убили. А он должен молчать!

Гас тяжело вздохнул:

— О'кей. Я позабочусь об этом. Но мне не нравится, Фредди, как у нас вдруг пошли дела. Сплошные неудачи. Мои ребята недовольны. Они ведь понимают, отчего так получается.

— Не говори так, Гас!

— Интересно, почему? Я же не лгу. Все знают: этот сукин сын Болан где ни появится, вытворяет, что захочет. Вот ребята и злятся. Да и я, по правде, неспокоен. Что мы ждем, черт подери? Кого? Ах, Болана... Прекрасно! Да никто не представляет толком, как он выглядит, откуда может появиться каждую секунду? А он, пока мы тут ворон считаем, подкрадется незаметно — и считай потом покойничков. И жди, когда тебе еще раз врежут.

— Ты это хотел передать Тони?

— Ну, примерно.

— Слушай, какого черта? Постыдился бы!

— Утихни. Ты не понимаешь. Я что говорю: может, всем нам на время отступил,? Тони отведет свою шлюпку и возьмет отпуск. И мы заодно. Пусть этот парень рыщет по городу, сколько угодно. Долго он здесь крутиться не станет, Фредди. Не может он себе этого позволить. Мне кажется, так нам вернее всего уцелеть.

— Из-за одного какого-то вонючего мерзавца — и всем становиться на уши?! Бред! И ты вот так, безнаказанно, позволишь ему вытурить тебя из твоего собственного города? Гас, у тебя что-то с мозгами, ей-богу!

— Да послушай же, Фредди!

— Нет, это ты послушай! Времена изменились, Гас. Это тебе не попойка и не девки, которых ты можешь оставить на потом, чтобы вернуться к ним, когда будет настроение. Тут замешаны крупные деньги! Это Уолл-стрит, это Цюрих и Вашингтон! И все повязаны друг с другом. Чуть где заклинит — и все полетит к чертям. Вот почему Тони бесится. У него все давным-давно расписано, все просчитано, все работает, как часы. Ты понимаешь или нет, дурья башка, что от него сейчас зависит, вступит какая-нибудь крупная шишка в новую должность либо ей покажут красный свет. Решает Тони. Думаешь, он эту выгоду упустит? Так что — брось, забудь об отпуске. Ты должен был прикончить этого сукина сына — как только он тебе попался на глаза. Ты обязан был наводнить улицы боевиками и перекрыть кислород этому ублюдку. А ты не сделал ничего! Я уверен: Тони так бы и сказал тебе.

15
{"b":"21639","o":1}