— Они все мертвы?

— Нет, просто… ну скажем, одурманены. — Ответил ей голубоволосый, — И с минуты на минуту начнется штурм. Вряд ли мертвоголовые будут ждать часа собаки, когда у них за стенами столько невольных союзников.

— Невольных?

Это все, что успела спросить Ирайсо, как на них напали всем скопом. Глупо подставляясь, бездумно бросаясь вперед. Словно, тот, кто управлял ими, и сам толком не знал, как следует работать в команде, чтобы удары мечей были особенно смертоносны. Или же его контроль был неполным, а в чем-то даже ущербным. И, завладев телом, неизвестный злодей не удосужился подчинить себе память и душу. Неужели, оказался слишком слаб для этого? Размышления отбивающейся от нападающих Ирайсо прервала чужая ладонь, легшая на плечо, и удержавшая от смертельного удара. Это был старший спутник голубоволосого. Удар серпа пришелся по его мечу. Не то чтобы бабочка не могла контролировать свой гнев, просто, когда во время схватки кто-то хватает вас за плечо, рука, сжимающая оружие, сама непроизвольно наносит упреждающий удар.

— В убийствах нет нужды. — Произнес мужчина ровным голосом, медленно опуская руку с мечом, по лезвию которого с неприятным скрежетом соскользнул боевой серп имаго. — Они же твои подопечные.

— И как ты предлагаешь с ними бороться? — Вопросила раздосадованная Ирайсо. На что мужчина лишь указал взглядом на что-то перед ними.

Бабочка проследила направление его взгляда и обнаружила, что все наподдающие замерли в неестественных, изломанных позах. Между всей этой разношерстной толпы в сторону своей настоятельницы скользили куколки-близняшки, которые и принесли в оракул весть о вероломстве мертвоголовых. За их спинами Ирайсо заметила угрюмого молодого брюнета с кокетливой седой прядью на лбу, который в точности подходил под то описание, что обе близняшки дали человеку, который сопровождал их из Драконьего королевства. Который пообещал вернуться за своим боевым конем и, возможно, спас от смерти юную имаго Мольтс, призвав на помощь своего дракона. И так в обители их уже трое. И снова никаких объяснений. Пора это прекращать. Ирайсо только собралась озвучить накопившиеся вопросы, и была полна решимости получить на них ответы, как неожиданно стало ясно, что мужчин в обители не трое, а четверо. Еще один появился из темноты, выступив из ниши, в которой не иначе, как его стараниями, факел не горел.

— Что удалось выяснить? — Прозвучал из-за спины имаго голос того, кто остановил ее посреди боя.

— Это очень слабая маска. Вне комедии. Но за годы, что прожила среди бабочек, она научилась обращать свою магию именно против них, используя видоизмененные нити судьбы. При этом она каким-то пока непонятным нам с Алексом образом использует техники всех трех разновидностей магии маски.

— Хочешь сказать, что она в равной степени может быть как куколником, так и кукловодом или марионаточником?

— Арно же сказал, — ворчливо вклинился голубоволосый, опуская клинок, — она вне комедии, а, значит, изначально ее магия не настолько ярко выражена. Особенно, если брать кукольника и кукловода. Иногда на ранних стадиях становления магических способностей у масок вне комедии их даже путают. Акценты у них расставляются несколько позже. Даже не к совершеннолетию. Ясно теперь?

— Не ясно, — решительно вклинилась в разговор мужчин Ирайсо, — Я требую объяснений.

— Они масочники, — ответила ей одна из куколок и указала на голубоволосого и того мужчину, что попался на глаза Настоятельнице последним, — Вот он, и, кажется, этот тоже.

— А двое других? — Жестко вопросила имаго, вперив взгляд в того из незнакомцев, который стоял к ней ближе. Тот сподобился на короткий поклон, а потом, наконец, соизволил представиться:

— Мое имя Ставрас Ригулти. Драконий лекарь. Мои спутники, — и он начал указывать на них, попеременно называя, — Шельм Ландышфуки, королевский шут. Рамират Томассо, распорядитель королевского Драконьего дома. И Арно Гибискусмилш, глава рода Шлим. Кукловод, масочник.

— Шут тоже из них, так?

— А то! — Излишне легкомысленно отозвался Шельм, отчего Ирайсо не стала скрывать свою неприязнь к этому ветреному мальчишке и поморщилась. О шуте короля Палтуса она уже была наслышана от куколок. Но тот легко проигнорировал мелькнувшее в глазах бабочки презрение и тем же тоном сказал: — Кстати, раз процедура знакомства закончена, хочу отметить, что сейчас ваших непоседливых девочек, — он кивнул на застывшие в нелепых позах фигуры, — контролируем мы с Арно. По этому поводу у меня есть довольно здравое предложение.

— Как я могу быть уверена в том, что это не вы сами устроили все это представление? — Холодно уточнила у шута Ирайсо и медленно перевела взгляд на второго масочника, выглядящего более зрелым и внушающим доверия.

— А никак! — Все так же наигранно отмахнулся шут. Ирайсо сделало одно единственное неуловимое движение и два ее изогнутых серпа взяли в захват шею дерзкого мальчишки. Шут продолжал улыбаться. И не мелькнуло в этой улыбке ни капли натянутости. А через секунду непослушные руки опустили серпы.

— Не стоит выходить один на один с масочником, — проговорил Рамират, наблюдая за происходящим со стороны. В его голосе мелькнула грусть. Похоже, этот мужчина не понаслышке знал, о чем говорит. Ирайсо не успела это заметить, но Арно Шлим, все еще частично стоящий в полумраке ниши, вздрогнул от этих слов. Он снова ненароком погрузился в чужие воспоминания. Но Томассо вовремя сориентировался и вытолкнул его обратно на поверхность. Гибискусмишл позволил себе благодарно наклонить голову, о чем стало известно только им двоим.

— И что теперь? — Вопросила бабочка, яростно сверкнув глазами.

Шельм безмятежно улыбнулся:

— А, ничего, — беззаботно ответствовал шут. И имаго почувствовала, что снова властвует над своим телом. Она отступила на шаг, потом на два. И заставила себя остановиться. Трудно быть излишне самоуверенной рядом с существом, способным с такой непринужденной легкостью сделать тебя беспомощной и безвольной. И этих вот безвинно униженных и оскорбленных император пожелал пригласить на земли Верлиньи? Ведь именно с этой миссией отправили юную Мольтс.

— Почему они еще не завоевали все ваше королевство? Как вам удается их сдерживать? — Спросила Ирайсо у Ригулти, прилагая определенное усилие, чтобы преодолеть дрожь в голосе.

— У нас есть драконы, — нейтральным тоном обронил лекарь, словно это все объясняло.

— Мне известно, что драконы вне судьбы, — окончательно справившись с собой, без выражения произнесла Бронтехью, — Неужели на них к тому же не действует магия маски?

— Не действовала, — поправил ее мужчина с седой прядью в волосах.

— Что это значит?

— Пока и сам не знаю, — очень серьезно ответил тот и как-то невесело хмыкнул, покосившись на старшего масочника.

— Так что там с контрнападением? — Напомнил о своей идее шут.

— Настоятельница! — Раздался возглас со стороны жилых помещений. Оттуда уже спешили на помощь своей предводительнице не одурманенные бабочки.

— Думаю, мы вас поддержим, — приняв привычный властный вид, веско обронила Ирайсо и бросила выразительный взгляд на Ставраса, каким-то шестым чувством уловив, что в компании мужчин именно его слово является решающим. — Но вопрос в том, сможете ли вы после того, как все закончится, вернуть наших сестер в нормальное состояние, — и она повернулась к Шельму.

— Я и сейчас могу, — уже без ужимок, а вполне серьезно, ответствовал тот, — Но тогда мы можем лишиться преимущества неожиданности. Вестник поймет, что ее чары развеяны, как только я это сделаю.

— Разумно, — веско произнесла Ирайсо и принялась строить своих бабочек в боевые порядки, больше не обращая внимания на мужчин и одурманенных.

Они выступили через полчаса.

За воротами их встречала непроглядная тьма. Мертвоголовые не рискнули выйти из леса и ждать под стенами, когда им откроют ворота изнутри. Похвальная предусмотрительность, но в этот раз она их не спасла. Первыми на них вышли одурманенные, как назвал их Шельм. Оба дракона оценили и поддержали нежелание масочников открывать тонкости их природной магии имаго. Поэтому для Ирайсо Шельм и Арно попытались все объяснить на привычном языке магов этого мира. И Настоятельница не стала вдаваться в подробности, за что ей большое масочное спасибо. Конечно, такому талантливому марионеточнику, как Шельм, было вполне под силу откорректировать воспоминания леди-бабочки, но ни ему, ни его спутникам не хотелось бы прибегать к такому радикальному приему.