— Рамират, — Окрикнул его Ставрас, на что Томассо дернул плечом и, не в силах думать ни о чем другом, потребовал.

— Познакомь меня с ним.

— С кем? — Встрял в разговор драконов Шельм и проследил направление взгляда старшего из них. Увидел Гибискусмилша. Тот сам, словно под властью какой-то невиданной силы, шагнул вперед из толпы масочников и людей.

— Только не говорите мне… — Начал Шельм, не веря тому, что видел.

— Да. Они теперь запечатлены, — Тихо обронил Ставрас, и позволил Вольто самому решать, как знакомить сородича с теперь уже его драконом. Беда в том, что в отличие от Шельма, Ригулти уже понял, что оба новозапечатленных не в восторге от случившегося. И все еще не верят, что это произошло именно с ними.

Шельм же еще не успел это осознать, поэтому просто шагнул к Арно и крепко пожал тому руку.

— Поздравляю. — Улыбнулся.

— Не думаю, что с этим стоит поздравлять, — Голос масочника прозвучал надтреснуто, он даже не взглянул в вытянувшееся от удивления лицо шута, он смотрел через его плечо на своего дракона. В глазах Томассо даже слепой рассмотрел бы неприязнь. Неприкрытую, холодную и жесткую. Впрочем, Арно Шлим отвечал ему таким же холодным и отвергающим взглядом.

— Так что там с нитями судьбы, которые показались тебе знакомыми? — Подойдя к Шельму со спины, спросил Рамират как ни в чем не бывало. Голос его в этот момент казался деревянным, бесцветным, неживым.

— Не знаю насколько они у них в Верлиньи судьбоносны, но по мне так, весьма похожи на мои нити, — Обронил Шельм и решительно развернулся в сторону дракона, встав сбоку от Арно. — Рамират, познакомься, это Арно Гибискусмилш, отец Вольфа и Мяты. — И после короткой паузы, обратился уже к масочнику, — А это, — Шельм указал на Томассо, — Рамираттилатомассикось. — Разумеется, Шельм никогда бы сам не вспомнил полное имя древнего бронзового, но ему подсказал Ставрас.

Дракон и масочник окинули друг друга долгими взглядами и оба промолчали, открыто демонстрируя, что запечатление не сделало их счастливее. Шельм недоумевал, с чего это они вдруг. Но решил пока в столь неоднозначной, можно сказать экстренной ситуации, не заострять на этом внимание. Потом можно будет и самому с Арно поговорить и у Ставраса проконсультироваться, с чего это Томассо так на запечатление отреагировал. Ведь если верить радужному, каждый дракон, познавший запечатление хотя бы раз в своей долгой жизни, просто мечтает найти еще одного своего человека. Что же так не понравилось Рамирату в том, кого избрал для него мир?

— Теперь ты можешь нам объяснить, что у вас там произошло? — Обратился к Томассо драконий лекарь.

От толпы собравшихся вокруг них отделился король в компании Доктора Чумы из совета Иль Арте.

— Я так понимаю, — начал Палтус, — ты принес её прямо из Верлиньи?

— Да. Там на нас было совершено нападение. Точнее, не на нас. А на них. — Рамират кивнул в сторону бессознательной Вивьен, которую держал на руках Макилюнь, щедро делящейся с бабочкой своей особой палачьей магией.

— Напали свои же? — Тут же спросил Ставрас.

— Свои, но из другого оракула. Так на что говоришь… — Начал Рамират, но Шельм и без того понял, о чем он хочет спросить и, глядя в сторону, вдруг обронил.

— Скажите, — Все, и король, и Доктор Чума и оба дракона, замолчали, ожидая от непоседливого юнца нечто сродни откровению. И Шельм не разочаровал их ожидания. — Какова вероятность того, что во главе какого-нибудь из их оракулов оказался кто-нибудь из наших? — и в первую очередь посмотрел на представителя совета Иль Арте.

Доктора Чуму звали Антонус Плющреми. И это именно его дочь танцевала с Шельмом в комедии Дель Арте. Услышав слова Вольто, он нахмурился. Разумеется, как представитель совета, он знал, что когда-то несколько перспективных масочников покинули резервацию и отправились искать счастье в другой стране. Удалось ли им прорваться на границе через драконьи кордоны, Доктор Чума, разумеется, не знал. Но теперь, в свете событий, о которых рассказал внезапно упавший с неба дракон, превратившийся на глазах изумленной публики в человека, вероятность того, что среди верлиньских бабочек могли затесаться и беглые масочники, была весьма велика. Доктор Чума еще размышлял, стоит ли открывать правду перед всеми, особенно, перед Его Величеством, но Вольто, коим теперь официально был признан Шельм, почувствовал его смятение и тихо, чтобы слышали только те, кто стоял близко с ним, пробормотал.

— Значит, весьма вероятно, что против нее использовали именно наши нити.

— Нити марионеточника? — Уточнил Рамират, краем глаза следя за тем, как Арно отходит к своим детям детей, к Вотльфу и Мяте. Рядом с послденей стоял Дормидонт.

— Да. — Подтвердил Антонус. Вздохнул, посмотрел на остальных представителей совета Иль Арте. Сказал: — Думаю, происходящее можно отнести к делу государственной важности, поэтому предлагаю все спокойно обсудить не здесь, а в Доме Совета.

— Мне жаль, что ваш праздник испорчен, — Помедлив, обронил король, но вздохнул и признал правоту масочника, — Но нам, действительно, нужно поговорить без свидетелей.

— А праздник, тем временем, может продолжаться, — Улыбнулся ему Доктор Чума. Шельм переглянулся с обоими драконами и тоже кивнул, соглашаясь со старшими.

Захватив с собой совет Иль Арте и прочих заинтересованных лиц, они ушли в Дом Советов, оставив праздничную поляну. Макилюень с Вивьен на руках последовал за ними, так как, если шут прав, и все дело в нитях марионеточника, то только Вольто может без последствий вынуть их из тела Имаго.

Дом Советов был как две капли воды похож на то здание, что совсем недавно воспроизвел в Драконарии Мур. Сходство на первый взгляд казалось идеальным. Только внутри можно было заметить несущественные различия в первую очередь в интерьере комнат. Само же расположение помещений, окон, лестниц, террас было идентичным.

Переговоры с Советом Иль Арте вел лично Палтус. Для начала он заставил Дормидонта поведать всем, что известно об оживлении на границах с Верлиньей. Гвардеец знал о донесениях внешней разведки лишь в общих чертах, но король решил, что пока этого будет достаточно. Не отправлять же кого-нибудь из драконов за начальниками спецслужб королевства, тем более в такой день, когда у масочников карнавал и без особого приглашения приходить к ним вроде как не положено.

— Нельзя действовать в слепую, — Обронил Ставрас, пока собравшиеся в зале советов масочники осмысливали услышанное о возможном нападении со стороны Верлиньи.

— Ты прав, — Согласился с ним Донт, — Но это получается, что прежде чем что-то предпринять, нужно прощупать их со всех сторон.

— Да, шпионской сети Гардиера явно недостаточно, — Имея в виду начальника тайной канцелярии, обронил Палтус и откинулся на спинку предоставленного ему кресла. Вздохнул. Обратился к масочникам, — А вы что скажите?

— Еще год назад мы бы приняли сторону верлиньцев, — После паузы обронил Плющрими, и остальные члены совета его молча поддержали, — Но теперь, когда наши дети тоже получили возможность не только увидеть мир за пределами резервации, но и общаться с драконами… — Чума бросил осторожный взгляд в сторону Рамирата и Ставраса, о том, что бронзовые умеют принимать человеческий облик им так официально и не объявили.

Томассо фыркнул в сторону. Ставрас промолчал. Но явно взял на заметку, что теперь уже не имеет смысла скрывать, а, значит, пора просветить не только особо приближенных, но и всех остальных масочников. В конечном итоге, какие бы внутренние конфликтны не возникнут в будущем, их всегда можно будет решить сугубо между собой. И одно дело внутренний конфликт, совсем другое — внешний. Последнего хотелось бы всеми силами избежать. И если верить масочникам, они это желание тоже поддерживали. Особенно теперь, когда их неуемный потенциал можно направить в мирное и выгодное обеим сторонам русло — знакомство и налаживания дружеских связей с драконами и другими обитателями королевства.

Шельма с ними в зале советов не было. Им выделили небольшую комнатку на первом этаже Дома Советов, где на огромную кровать Макилюнь опустил мечущуюся в бреду бабочку, и Шельм принялся распутывать кокон нитей, которыми её опутал какой-то умелец. Странные то были нити. Вроде бы такие же, как его собственные. И в тоже время немного иные. Только то, что делало их непохожими на нити марионеточника, было временно ослаблено тем фактом, что судьба в Драконьем Королевстве не могла быть прослежена так отчетливо как в той же Верлиньи. Шельм, сидя на кровати рядом с бабочкой и искренне сочувствуя ей, очень боялся сделать что-то не так и навредить. Поэтому послал Эра за помощью, а сам попросил Макилюня еще какое-то время подпитывать девушку своей магией.