Лекарь прикрыл глаза ладонью и, до того, как мальчишки успели кинуться друг на друга с кулаками, скомандовал по военному четко.

— Сели. Оба.

Тай, уже набравший в легкие воздух для крика, резко выпустил его сквозь зубы. Лий отвернулся от него и молча сел. Масочник был вынужден последовать его примеру.

— Значит так, — решительно начал Ригулти. — Костюмами занимаются Гиня, Тай и Корнелиус, помогают им Бим и Бом. Вольф, Мята и Донт составляют список возможных приглашенных…

— В смысле? — опешил гвардеец.

— Думаете, кого еще не мешало бы пригласить на карнавал, кроме Палтуса. — Пояснил лекарь.

Донт переглянулся с Вольфом и решительно кивнул, подтверждая разумность такого подхода к решению назревшей проблемы.

— А мы? — отозвался Кузя.

— А вы с Милем у них на подхвате, — подмигнул ему Шельм, и повернулся к Ставрасу. — А мы с тобой, вместе с Лием и Муром готовим плацдарм для будущего ночного представления?

— Да. Только для начала Дотну и Мяте придется над списком поработать вдвоем, потому что Вольф прямо сейчас идет за отцом. — Глядя на Тарталью, обронил Ставрас.

Тот кивнул.

— Тогда я пойду?

— Я провожу, — вызвался Мак, тоже поднимаясь на ноги.

— А я? — подал голос Эр, — Чем мне заниматься? — почти обиженно спросил он у Ригулти. Тот в первый момент растерялся, зато очень быстро нашелся Шельм.

— Как это чем? — притворно возмутился шут, — А кто же нам всем поможет за малышами новорожденными присмотреть? Ты же, как-никак, в Аптеке Драконьей работаешь, это как раз по твоей части.

— И, правда, — оживился лекарь, — Что-то ты в последнее время отлынивать начал…

— Ничего я не отлыниваю! — пристыжено возмутился Эр, но Мак, стоявший рядом, успокаивающе потрепал его по волосам.

— Не скучай тут, — тепло обронил он, и вышел из общей гостиной вместе с Вольфом.

Эр проводил своего человека тоскливым взглядом. Он уже скучал по нему, и даже уверенность в том, что Мак вернется к вечеру, его не спасала.

Тай злился. Его просто бесило то, что Лий с ним не пошел к портным. Это же надо было Шельму его переманить! Больше всего юный масочник обижался на то, что Савелий отказываться не стал и даже обрадовался предложению шута. Поэтому, как бы Гиня и Корнелиус не пытались перенаправить его злость в другое, более мирное русло, Арлекин вынашивал коварные планы мести человеку, посмевшему оттолкнуть его, и не желал слышать разумные доводы старших.

— Слушай, — не выдержал Гиацинт, пока Корнелиус в очередной раз по капризу Тая перерисовывал его будущий карнавальный костюм, — Ну, раз такое дело, может, пойдешь и просто извинишься?

— Что?! — вскричал мальчишка и чуть не опрокинул на красивую, темно-красную ткань стакан с водой, в котором пожилой масочник обмывал кисти.

— То, — фыркнул в ответ Гиня и отвернулся к окну, возле которого сидел.

Они расположились на верхнем, цокольном, этаже дворца Драконария, можно сказать под самой крышей. Отсюда были лучше всего видны приготовления, что проводили во дворе Лий, Ставрас, Шельм и Мур с Бимом. Бом, свернувшись калачиком на приятно пригревающем весеннем солнышке, с задумчивым видом наблюдал за ними от высокого крыльца. На самом деле Гине его видно не было, но он точно знал, что дракон там, просто иногда, когда его взгляд становился рассеянным, он смотрел на мир глазами своего Бома и уже давно воспринимал это как нечто само собой разумеющееся, с каждым днем все больше срастаясь с ним душой. Но все равно был морально не готов услышать от малыша такой вопрос.

"Тай влюбился?" — спросил Бом, и Гиацинт, вздрогнув от неожиданности, резко вскинул глаза на Арлекина, обиженно сопящего над отрезами богато расшитых тканей, которые были куплены ими в Столице в качестве образцов. Благо с полетами на драконах предварительная закупка много времени не заняла.

— Ты чего? — изумленно глянул на него Тай, заподозрив неладное, и тут же добавил, буркнув в сторону, — Не собираюсь я перед этим предателем извиняться. Я ни в чем не виноват, это он…

— Бом спрашивает, ты влюбился?

— Что?! — закричал Арлекин и даже на ноги вскочил, но увидев растерянность в глазах Коломбины, осекся, вернулся в прежнюю позу и уточнил уже более спокойно, — В кого это? И вообще, с чего он взял?

— Сейчас спрошу, — откликнулся Гиня и хмыкнул, подняв глаза на Корнелиуса, — Но не думаю, что ответ тебе понравится.

— Я думаю, драконыш не так понял подоплеку ваших отношений с этим мальчиком, Савелием, — вмешался в разговор старый масочник, обтирая кисти специальной мягкой тряпочкой.

Тай уже собирался с пеной у рта доказывать, что ничего такого между ними с Лием нет, и, как оказалось, даже дружбой, по мнению Арлекина, это все назвать было нельзя. Но резко захлопнул рот, увидев как в окне за спиной Гини в центре двора, расположенного с противоположной от Сада Камней стороны дворца, прямо из ниоткуда появился Дом Советов. Всем масочникам он с детства был слишком хорошо известен, чтобы можно было перепутать.

— Это он, — прошептал Тай, и оба старших масочника резко повернулись к окну и точно так же пораженно замерли.

Сходство было пугающим. На самом деле компания во дворе, возглавляемая Ставрасом, экспериментировала с внешним видом будущего плацдарма для ночного таинства вот уже который час, но еще ни разу им не удавалось совместными усилиями достичь такого поразительного сходства. Похоже, Мур наконец через Савраса и Бима сумел увидеть Дом Советов с нужного ракурса. Поэтому, не долго думая, все четверо, включая малолетнего бронзового, скрылись внутри природного оборотня, а Бом, от крыльца в вперевалочку подобравшийся к Дому Советов, тут же сунул голову в одно из окон первого этажа. Судя по тому что у него это получилось, Мур был совсем не против такого вторжения.

Дом Советов был поистине одной из интереснейших построек королевства. Поэтому Дормидонт, подлетевший к нему на Кузе вместе с Мятой, которую усадил перед собой и придерживал, обхватив руками тонкую талию девушки, даже растерялся, узрев это чудо. Они как раз вернулись из Радужного Дворца, оставив там Тиля. И Кузьма, тоже удивившийся, представшему перед глазами зрелищу, специально сделал несколько кругов, чтобы получше рассмотреть его со всех сторон.

Начнем с того, что в Совет Иль Арте традиционно входило восемь масок, не считая палачей: Панталоне, Тарталья, Скарамучча, Бригелла, Арлекин, Коломбина, Изабелла, Доктор Чума. Именно поэтому трехэтажный, бревенчатый особнячок, выкрашенный в черный цвет, смотревшийся бы траурна, если бы не разноцветные стекла в окнах, среди которых нельзя было найти ни одного, повторяющего форму другого, на покатой, ярко-красной крыше имел восемь труб, каждая из которых была увенчана уникальным, кованным украшением с символом той маски, к которой она была отнесена. Поэтому странное строение выглядело скорее чем-то сказочным и волшебным, чем официальным учреждением, в котором год от года получали свои маски и тотемные имена юные масочники. И, конечно же, внимание стороннего наблюдателя, не знающего всех тонкостей ритуала, привлекали в первую очередь именно трубы. Почему только восемь? Почему с изображениями лишь тех масок, что входили в совет? Ведь множество масочников носили маски, не вписанные в реестр комедии Дель Арте. Как же определялась их принадлежность? И почему именно трубы, в чем их секрет?

— Зачем вам столько? — полюбопытствовал Донт, помогая Мяте спуститься с драконьей спины. Что удивительно, та с готовностью приняла его помощь, хотя, помня о её просто прекрасной физической подготовке, вряд ли так уж в ней нуждалась. Но мужчина был польщен таким отношением.

Девушка улыбнулась.

— В Совете восемь масок, — напомнила она.

— И что?

— Когда в мир приходит новая маска, срастаясь с телом масочника, из той трубы, которая венчана, например, Арлекином, начинает идти дым, под цвет ему.

— Под цвет?

— Да. К примеру, когда рождалась маска Тая, из Арлекиньей трубы шел зеленый дым. Поэтому, он Зеленый Арлекин.