– Понимаю.

С переднего сиденья подал голос сидевший за рулем Аккер:

– Яр, а тебе не кажется, что все это…вы уж извините, Лида… что все это отдает паранойей? Тайные мужские общества, и прочая теория заговора…

– Действительно. – Нинель развернула переднее сиденье и с неудовольствием посмотрела на Яра. – Если посмотреть на это отстраненно, а? Вокруг эпоха межпланетных перелетов, конфликты с чужими, проблемы виртуальной наркомании и искусственного интеллекта. И тут…

– Вдруг! – вставил Аккер, не оборачиваясь.

– …Да, и тут вдруг, ни с того ни с сего на вполне благополучной планете, ну да, чуть более патриархальной, чем мы привыкли, и, тем не менее, по первому зову федерации выславшей свои корабли для борьбы с Берком, на этой планете тайно производятся человеческие жертвоприношения? Не слишком, Яр? Ты палку не перегибаешь?

– Посмотри на это с другой стороны, Камински. Пока шла война, и никого ничего не интересовало кроме победы, возродились забытые обычаи. Разве это так уж невозможно? А если статистика Лиды верна, то это тянется очень давно. И началось задолго до Беркского конфликта.

Яр вздохнул.

– Я буду очень рад, если выяснится, что я ошибаюсь. А пока я очень рад, что капитан Чанг остался на корабле. Потому что если я не ошибаюсь – то вполне возможно, что нас ждут не самые безопасные события. И я… благодарен вам обоим, что вы поехали со мной.

– Еще бы, – проворчал Аккер. – Как нам улететь с этой планеты без психотехника.

Нинель ухмыльнулась и развернулась на кресле спиной к Яру.

В кабине флаера повисло тяжелое молчание.

Отец Федот покусывал нижнюю губу и смотрел в окно, где все сильней накрапывал дождик. Теперь он не выглядел самоуверенным юнцом, скорее усталым от навалившейся ответственности мальчишкой. Казалось, начавшийся дождь начисто смыл его высокопарность.

– Я ничего не знаю об обществе… о тайнах…

– Когда я намеренно оговорился, назвав Сергея Арсеньева Семеном, вы меня тут же поправили. Стало быть, вы более-менее в курсе общинных дел. В конце концов, к кому как не к священнику ходят на исповедь.

Отец Федот сморщился.

– Вы что, правда, думаете, что они принимают меня всерьез? Я вообще сейчас начал подозревать, что им понадобился, – он явно передразнил чью-то высокопарную интонацию, – «служитель культа» из метрополии, а не из Беловодской епархии, чтобы его можно было особо не посвящать в местные дела. Если не знаете, Яр, то на Беловодье епархия весьма внимательно прислушивается к запросам приходов, и если бы они хотели «своего попа», то им бы такого нашли. А так… – он махнул рукой. – Очень удобный персонаж – всех обо всем спрашивает, всем смотри в рот и кивает… и всему сказанному верит… Я не в курсе, местных подводных течений! Сказал мне дед Сергей, что не дело, что его невестка к ярранскому шаману внука ведет – я его попросил «жучок» поставить.

Лида возмущенно фыркнула.

– Откуда я знал, что вы с ним делать собрались… – сказал священник устало и почти виновато. – Мне сказали по радио, что мальчик в порядке, что его увезут на природу на пару дней, чтобы никаких шаманов… пока ваш корабль не улетит… Куда его могут быстро отвезти? Только на Белый хутор. Там и хутора уже давно нет, один амбар заброшенный, зато и рыбалка, и охота вокруг отличные. Мне вообще кажется, что вы, Лидия, зря так себя накрутили. Тот не так сказал, этот не туда глаза отвел. Вот сейчас приедем и убедимся что все в по…

Флаер впереди остановился. Один из полицейских вышел наружу.

Дверь прокатного флаера расступилась, пропуская выглянувшего наружу Аккера. Он поймал взгляд полицейского постарше и вопросительно задрал подбородок. Полицейский щелкнул зажигалкой и, выпустив струю дыма в сырое ночное небо, произнес:

– Надо поговорить.

Равнодушное лицо полицейского, разрезанное пополам светом фар и тенью от капюшона плащ-накидки, выглядело гротескной черно-белой иллюстрацией. Полицейский помоложе выбираться из теплого салона флаера похоже не собирался. Первой с представителем закона на Беловодье разговаривала Нинель. Когда она исчерпала свой немалый запас красноречия, ее сменил Аккер. Лиду они из флаера выпускать не стали, чтобы избежать при переговорах с полицией излишних эмоций.

Яр от участия в беседе с полицией отказался.

«Духи говорят, что все идет так как надо, – сказал он, сопроводив это утверждение фирменным пожатием плеч. – Если полицейские не хотят ехать на Белый хутор без второго патрульного флаера, то это их полное право. В Макеевке же знают, что Лида поехала в космопорт искать отца Федота? Знают. А следовательно, легко предположат, куда мать вместе со священником отправится за сыном. Сейчас его или перевозят в другое место, или он в полной безопасности. Пока мы едем на Белый хутор, ему ничего не сделают… Да, я уверен. А вот если мы сейчас, плюнув на мнение местных копов, самостоятельно махнем до хутора, то полицейские флаеры, которые быстрее гражданских… Уловили? Нас просто доставят в околоток, потом в космопорт и больше не выпустят с его территории. А Лиду с отцом Федотом отправят в Макеевку. И кому мы поможем таким образом?.. Вот именно. А вам, Лида, я рекомендую лучше подумать над вопросом, что вы будете делать, если ваши подозрения подтвердятся… Спасать это само собой, а куда вы потом со своим мальчиком подадитесь? Вот и подумайте… Да, я допускаю, что местная полиция на их стороне. Но раз мы ввязались в эту историю, то можем только делать свои ходы, положившись на волю судьбы… Нет, для меня это не глупость. Я еще раз говорю – духи говорят, что все идет так как надо».

И все-таки Нинель, а вслед за ней и Аккер около получаса местного времени пытались объяснить полицейскому ошибочность его точки зрения. Тот на все доводы вежливо кивал, но стоял на своем: без второй патрульной машины они на Белый хутор не поедут, поскольку ночью, в такую погоду, и тем более, если подозрения матери пропавшего ребенка оправданы, это просто опасно.

Второй патрульный флаер подошел с еле слышным сквозь шум дождя шелестом.

– Ну вот, как я и говорил… Для наилучшего обеспечения вашей безопасности и во избежание… – Полицейский, не закончив фразы, безмятежно улыбнулся и прикурил очередную всепогодную сигарету, продолжавшую тлеть, испуская голубоватый дымок, несмотря на усиливавшийся дождь.

Сейчас из второй патрульной машины вышел еще один полицейский и попросил всех выйти из прокатного флаера.

– Я хочу поговорить с каждым из вас, – отвечал он на все возражения Аккера. – Недолго, но с каждым. И не по радиосвязи, а глядя ему в лицо.

В момент, когда Нинель бурно делилась с Аккером своими соображениями о качестве работы полиции, как на этой планете, так и в галактике в целом, Яр помогал выйти Лиде из флаера, а отец Федот зябко ежился, сонно хлопая глазами, двое полицейских обменялись короткими кивками и синхронно вынули из карманов плащей станнеры. Нинель и Аккер, увидев стволы излучателей, одновременно рванулись, он к одному полицейскому, она – ко второму, но не успели. Яр с места ушел кувырком в сторону, но широкий веер парализующего излучения не дал ему подняться. Лида успела только широко распахнуть глаза, а священник, похоже, вообще не успел понять, что происходит.

Полицейский произнес в клипсу рации код смены частоты и, окинув взглядом мокнущие под дождем неподвижные тела, произнес:

– Все хорошо. Да, все в отключке. Забирайте.

Вдалеке послышался приближающийся шум мотора грузовика.

Мягкая поступь знакомых шагов бодрит, словно весть от друга…

Прыжок-приземление рядом.

Выпущенные когти царапают кору.

(Далеко… Совсем далеко… Бесконечно далеко… Боль в запястьях…)

Цхар встал на задние лапы и потерся головой о щеку Яра. Темно-синие глаза с вертикальным зрачком смотрели с обычным доброжелательным спокойствием.

(Где-то вдали каблуки простучали по цементному полу)

Облокотившись о ствол дерева, и спустив ноги по обе стороны ветки, Яр уселся поудобнее, и посмотрел вниз, в привычный глазу вечный полумрак леса, который неяркими фосфоресцирующими стрелами расцвечивали мелкие красные и желтые цвеки.