И это бурное развитие российской культуры было связано с фаворитизмом у престола.

А потому, естественно, возникают вопросы: отличался ли фаворитизм в Западной Европе, в частности во Франции, Англии, Шотландии, Испании, Дании, от подобного явления в России? Какие конкретно наиболее знаменитые лица стояли у трона в качестве фаворитов и фавориток как в странах Западной Европы, так и в России и как складывалась их судьба? Какова была степень влияния каждого из них на государственные дела, на развитие культуры и искусства? И каковы были особенности и различия фаворитизма у престолов стран Западной Европы и у трона Российской империи? «Всё познаётся в сравнении», а потому, чтобы ответить на последний вопрос, необходимо противопоставить и сравнить явление фаворитизма в западноевропейских государствах с таким же явлением в России, что и попытался сделать автор книг о фаворитизме у престолов Западной Европы, с одной стороны, и у престола России – с другой.

Во времена царствования Василия III (1505–1533) и правления великой княгини Елены Васильевны Глинской (1533–1538) слова «фаворит» и «фаворитка» в русской речи ещё не употреблялись. Вместо этих слов использовались синонимы «галант», «любимец» («любовник»), «любимица», «наперсник», «наперсница», «метресса», «метреска».

Великая княгиня Елена Глинская держала в своём приближении целый штат придворных, называвшийся тогда дворовым чином: несколько заслуженных верховых боярынь, боярынь-казначей, боярынь-постельниц, боярынь-светличных, боярынь-мам, кормилиц и других служительниц и служителей дворового чина. Но среди них она выделяла только одну любимицу и наперсницу, которой она могла доверять свои интимные тайны, – вдову-боярыню Аграфену Фёдоровну Челяднину, рожденную Телепневу-Оболенскую, родную сестру Ивана Фёдоровича Овчины-Телепнева-Оболенского, её фаворита-любимца.

Боярышня Аграфена Фёдоровна Телепнева-Оболенская была выдана замуж в семью бояр Челядниных, семью весьма уважаемую и считавшуюся высокородной: двое Челядниных носили при Государевом дворе Василия III звание конюшего, то есть занимали второе после Великого князя положение в государстве. Звание конюшего при Василии III имел и отец Аграфены – Фёдор Телепнев-Оболенский. Так что боярышня Аграфена Фёдоровна Челяднина считалась представительницей двух высоких и известных родов и вполне была достойна быть принятой на «верх», то есть в дворовый чин Великой княгини, ставший впоследствии Царицыным дворовым чином.

К сожалению, сведений о боярыне Аграфене Челядниной сохранилось немного, потому что в разрядных книгах того времени регистрация боярынь «верха» ещё не велась, она стала вестись начиная с середины XVI века, с Царицына дворового чина Анастасии Романовны, первой жены Иоанна Грозного. Однако мы можем предположить, что Аграфена Челяднина появилась в дворовом чине великой княгини Елены Глинской, став вдовой, потому что традиционно принимались в дворовый чин прежде всего боярыни-вдовицы. Есть сведения, что во время бракосочетания Василия III с Еленой Васильевной Глинской отец Аграфены, конюший Фёдор Телепнев-Оболенский, в силу своего чина, в том числе и свадебного, всю ночь с саблей наголо объезжал вокруг той части дворца, где помещалась великокняжеская опочивальня. Выполняя предписания свадебного чина, верховая боярыня Аграфена Челяднина со своей боярыней-напарницей всю ночь дежурила рядом с опочивальней, куда вечером от свадебного стола привели молодых, жениха и невесту. В соответствии со свадебным чином, вместе с еще тремя детьми боярскими дежурил на лестнице, ведущей в опочивальню, и её родной брат Иван Овчина-Телепнев-Оболенский (Г. Котошихин).

Еще при жизни Василия III великая княгиня Елена общалась с Иваном Овчиной-Телепневым-Оболенским: великий князь назначил его конюшим после смерти его отца, Фёдора Телепнева-Оболенского. Но помимо государственных дел, у Ивана были дела родственные: ему дозволялось приходить в теремные покои к его сестре Аграфене. Такое посещение терема мужчиною считалось непредосудительным ввиду близких родственных связей. Вполне возможны предположения, что Аграфена, зная о взаимной приязни брата и великой княгини, устраивала им свидания в своих комнатах.

Четыре с половиной года у великокняжеской четы не было детей. Но вот, наконец, родился сын, будущий первый русский царь Иоанн IV Васильевич, по отцу потомок Дмитрия Донского, по матери – потомок Мамая. Радости, как говорится, не было конца. Счастливый великий князь Василий III в честь рождения сына велел в селе Коломенском построить башню. Она и теперь стоит там на радость туристам. Встал вопрос о том, кого из верховых боярынь назначить боярыней-мамой к младенцу, великому князю Иоанну IV Васильевичу. Конечно же, только своего близкого, доверенного человека – боярыню Аграфену Фёдоровну Челяднину. Великая княгиня Елена просила мужа назначить на эту ответственную должность верховую боярыню Аграфену Челяднину, и великий князь согласился с выбором Елены.

Боярыня-мама к младенцу-наследнику назначалась только из числа верховых боярынь. В её обязанности входило следить за здоровьем и развитием младенца, за его обслуживанием кормилицей, постельницей и другими служителями дворового чина великой княгини. В те времена детская смертность была очень высокой (она и теперь в отдельных районах в значительной степени высока), поэтому роль и ответственность боярыни-мамы были особенно велики. Но и уважение к боярыне-маме в тереме тоже было большим, и её жалование было выше, чем у многих других верховых боярынь. Иногда боярыня-мама пестовала своего «ребёнка» всю его жизнь, даже после его женитьбы. Так, например, боярыня-мама Царицына дворового чина царицы Марии Ильиничны, супруги царя Алексия Михаиловича, некая Хитрово (Хитрая), всю жизнь ухаживала за царевичем Феодором Алексиевичем, даже когда он стал царём, женился на польской пани Грушецкой, она постоянно находилась в его комнатах и ухаживала за ним, больным, вместе с царевной Софьей.

Аграфена была не только любимицей Елены, она была её подругой, её наперсницей. Без неё была бы невозможна любовная связь Елены с Иваном Овчиной, которая началась, возможно, еще при жизни великого князя Василия Иоанновича.

Кстати сказать, на эту тему имеется много всякого рода полемических публикаций, в которых ставится вопрос: ввиду связи Елены с Иваном Овчиной-Телепневым был ли Иван, будущий царь Грозный, сыном Василия III или не был? В пылу этих споров никто не подумал о том, что, возможно, великий князь, отправивший в монастырь свою первую, неплодную жену Соломонию Сабурову, теперь уже знал, что причиной отсутствия детей являются не жены его, а он сам. Желая иметь наследника и не желая огласки о своей неполноценности, Василий III приблизил к себе Ивана Овчину, молодого, умного, статного, красивого, чтобы у Елены мог родиться достойный сын. А потому, зная о связи Елены с Овчиной, не только не препятствовал этому, но и держал это в глубокой тайне. Василий III Иоаннович с великой радостью воспринял рождение сына, пышно его отпраздновал, чтобы никому не позволить усомниться в невеликокняжеском происхождении младенца. Перед самой своей смертью он назначил Ивана Овчину конюшим вместо его умершего отца, чтобы конюший, который по закону должен возглавлять недавно учреждённую Боярскую думу, был бы надёжной опорой для Елены и наследника, его сына. Но чтобы не вызывать толков и зависти среди бояр, великий князь назначил в помощь Елене еще несколько ближних бояр. Василий III при этом не учёл смелости Елены в её поступках и гордой оценке своей личности как правительницы и не предполагал, что Елена в течение очень короткого времени недипломатично отстранит рекомендованных ей бояр.

Даже если кто-то из ближних бояр знал тайну рождения царевича Ивана, он не посмел бы об этом даже заикнуться: ведь великий князь признал младенца своим сыном, доказательств обратного у бояр не было никаких, да и скандал при великокняжеском дворе никому не был нужен, потому что это могло привести к великим распрям по вопросу о престолонаследии. Поэтому мудрые бояре решили этот вопрос в пользу законного царевича, великого князя Иоанна. А современные толки на эту тему слишком запоздали. Примечательно, что при жизни Иоанна Грозного ни он сам, ни его окружение, даже враги, о его незаконном рождении не упоминали. Ходили слухи о том, что у Соломонии Сабуровой родился сын, который должен был стать великим князем всея Руси в силу своей первородности, и это Великий князь знал и, возможно, переживал. Зачем же нам теперь бездоказательно возбуждать этот вопрос?