Когда добрались до озера Шкодер, больной и обессиленный князь Александр принял решение переправить морем остатки армии на остров Корфу. Там она сможет отдохнуть, переформироваться и пополнить запасы продовольствия и снаряжения.

Катерина уже забыла о времени. Алексий раздобыл где-то свежих лошадей и воловью упряжку, и когда она уселась рядом с Зитой с ребенком на руках, ее мысли унеслись в блаженные беззаботные дни в начале 1914 года. Она снова посещала традиционные чаепития в королевском дворце, гуляла с Натальей в Калемегданских садах, танцевала с Джулианом на Летнем балу.

Когда они наконец сели на французский корабль, направляющийся на остров Корфу, Катерина задумчиво сказала Зите:

— Скоро снова Рождество. Если бы Гаврило Принцип не застрелил эрцгерцога и Австрия не объявила нам войну, Сандро уже был бы официально помолвлен с великой княгиней Ольгой.

— И сотни тысяч, а может быть, даже миллионы людей не погибли бы, — добавила Зита глухим голосом. — Подумать только! Как ты считаешь. Принцип представляет себе чудовищные последствия своего поступка?

— Он сидит в тюремной камере. — Катерина оглядела ободранных, истощенных людей, стоящих вокруг. — Как он может представить себе страдания других людей? Тот, кто этого не видел, не сможет такое вообразить.

Только через несколько дней Сандро сообщил ей о смерти Ивана.

— Сожалею, Трина, — мягко посочувствовал он.

Они стояли на балконе виллы, которая теперь была жилищем Василовичей. Вдали под ярким солнцем, словно зеркало, блестело Эгейское море.

— Благодарю за то, что нашел время сам сообщить мне об этом, Сандро, — ответила Катерина, не осмеливаясь дать волю бушующим внутри чувствам, но не смогла сдержаться. — О Боже, Сандро! — воскликнула она. — Когда только кончится эта война! Когда мы вернемся к привычной жизни?

— Этого уже никогда не будет, — мрачно сказал он. — Весь мир изменился, и прошлого не вернуть.

— Но что-то ведь должно остаться из прежней жизни! — запротестовала она. — Когда кончится война, мы снова соберемся все вместе, одной семьей. Наталья вернется домой и…

Слова замерли у нее на губах, когда она увидела выражение его глаз.

— В чем дело? — испуганно спросила она. — Почему ты так на меня смотришь? Что я такого сказала?

Сандро побледнел и с трудом произнес:

— Пусть лучше твой отец сам тебе расскажет…

— Что расскажет? — Никогда еще, с тех пор как началась война, она не испытывала такого ужаса. — Что-то случилось с Натальей? И это надо было от меня скрывать?

Бледное февральское солнце блеснуло на его темных волосах и на золотом пенсне, когда он с трудом начал говорить:

— В последние дни перед началом войны австрийцы потребовали выдачи Натальи. Они заподозрили ее в связи с Гаврила Принципом и полагали, что она встречалась с ним за день до убийства в Сараево.

За спиной Катерины в доме заплакал маленький Петр. Впервые со дня его рождения она не бросилась к сыну.

— Но теперь это не имеет никакого значения! — озадаченно возразила она. — Когда кончится война и австрийцы потерпят поражение, кого заинтересуют их подозрения!

— Вероятно, это так, но какова бы ни была послевоенная ситуация, весь мир постарается выяснить истинную роль Сербии в убийстве эрцгерцога Франца-Фердинанда. Если связь Натальи с Гаврило Принципом всплывет наружу, всем станет ясно, что дом Карагеоргиевичей и, следовательно, Сербия участвовали в заговоре, а значит, несут ответственность за развязывание самой кровавой в мире войны. И я смогу защитить Сербию, только заявив, что с момента сараевского убийства Наталья была объявлена персоной нон грата. Не должно быть ни малейших подозрений, что, зная о ее связи с Принципом, я и мое правительство смотрели на это сквозь пальцы.

— Я не понимаю… — Катерина почувствовала, что кровь отхлынула от ее лица. — Что значит персона нон грата?

— Это значит, что Наталья никогда больше не будет принята при нашем дворе, Трина. Путь в Белград ей будет заказан. — Его голос дрогнул. — И она никогда не сможет вернуться на родину.