Скрестив пальцы, Кейт кивнула, отчаянно взывая к Богу в мольбе сохранить собор Святого Павла.
— От деловой части Лондона остались руины, — спустя шесть часов горестно сообщила Гарриетта Годфри, когда угощала ее чаем. — Это была самая страшная ночь за всю войну. Творилось нечто невообразимое и неописуемое.
— Мы видели всю эту кошмарную картину, — тихо сказал Леон. — Это настоящий ад.
— Да, иначе такой ужас и не назовешь, — с горечью согласилась с ним Гарриетта. Она дежурила всю ночь и дьявольски устала. — Одному Богу известно, когда удастся справиться с огнем. Пожарные делают все, что от них зависит, но им не хватает воды: повреждены все водопроводы и колодцы.
— А почему они не берут воду из Темзы? — спросила Кейт, стараясь утешиться хотя бы тем, что собор Святого Павла каким-то чудом уцелел.
— До воды трудно добраться, ночью случился отлив, — ответил за мисс Годфри Леон.
— Верно, — кивнула Гарриетта, дрожащей рукой пытаясь взять чайную ложечку. — И хотя уже начался прилив, спасти Сити вряд ли удастся. Повторяется пожар 1666 года, когда огонь уничтожал одну улицу за другой и с этим ничего нельзя было сделать.
— Однако собор Святого Павла уцелел! — все-таки поделилась своей радостью Кейт. — Господь уберег его от варваров!
— Думаю, что в него тоже попадали «зажигалки», — развеяла ее иллюзии Гарриетта. — Так что следует благодарить пожарных, вовремя их тушивших. Если бы не их самоотверженность, собор тоже превратился бы в дымящиеся развалины. Уцелели бы и многие здания, если бы их двери не были закрыты на прочные замки и засовы. Ведь в деловой части города находятся офисы крупных компаний и банки, в которые пожарные не имели ни малейшего шанса проникнуть, чтобы попытаться что-нибудь спасти. Одна зажигательная бомба уничтожала целый квартал.
— Уверен, что правительство в ближайшее время примет соответствующие законы и обеспечит сохранность частной собственности, — заметил Леон.
— Полагаю, вы абсолютно правы, мистер Эммерсон! — Гарриетта с трудом встала из-за стола. — Но хороша ложка к обеду! То, что уже сгорело, утрачено навсегда. Спасибо за чай, Кэтрин, но я, пожалуй, пойду, иначе усну, не добравшись до постели.
Все последующие двое суток, пока пожарные Лондона и их добровольные помощники воевали с разбушевавшимся огнем, Леон тоже не сидел сложа руки — он обустраивал убежище на заднем дворе. Одну из узких скамеек он заменил кроватью, чтобы Кейт могла лежать: то, что она, тяжелевшая день ото дня, не имела возможности отдыхать по ночам, его серьезно беспокоило. Вероятно, отец Кейт не представлял, что воздушные налеты будут происходить в течение целой ночи. И вряд ли он предполагал, что его незамужняя дочь забеременеет.
— Не убежище, а настоящий Букингемский дворец! — всплеснула руками Кейт, когда он продемонстрировал ей результаты работы. — Представляете, я только что видела на площади Джека Робсона, сына Чарли. Он служит в морской пехоте, но получил увольнение на сорок восемь часов и приехал домой.
— Джек — отличный малый, — сказал Леон, принимая из рук Кейт тарелку с картофельным пюре и сосисками. — Он сделал теннисный стол из досок, которые сестры Хеллиуэлл использовали как укрытие, и теперь, на радость Эмили и Эстер, играет с Мейвис в пинг-понг.
— Любопытно, с каких это пор вы знакомы с этими божьими одуванчиками? — поинтересовалась заинтригованная Кейт.
— Мы подружились, когда я спас их кота от грозного бультерьера, — ответил Леон. — Если бы не я, этот хищник загрыз бы беднягу.
— А на Фаусте в тот момент был надет противогаз? — спросила Кейт, весьма довольная таким поворотом событий.
— Нет! — рассмеялся Леон, протыкая вилкой сосиску. — Он был без противогаза.
— Как себя чувствует бедняжка Эстер? — Кейт с грустью вспомнила добрые времена, когда она частенько забегала к гадалке, чтобы проведать ее больную сестру. — Ей, наверное, тяжело переносить эти бесконечные налеты. Она очень страдает?
Леон поддел вилкой вторую сосиску и усмехнулся.
— Страдает? Вы шутите! Эстер наслаждается налетами, а не страдает от них!
От изумления Кейт раскрыла рот. Леон расхохотался.
— Когда я спросил у нее, как она переносит бомбежки, она ответила, что для нее это прекрасное развлечение. «Благодарю за заботу, юноша, — сказала она, — но я давно уже не чувствовала такого подъема!»
На смену январским морозам пришла февральская стужа, но холода не обескуражили Леона. Теперь он уже обходился без костыля даже вне дома и потому записался добровольцем в местный отряд гражданской обороны. Однажды, вернувшись с дежурства, Леон рассказал, что Мириам нашла в огороде неразорвавшуюся бомбу, приторочила ее ремнями к спине Билли и, усадив его на велосипед, отправила с опасным грузом в участок на Шутерс-Хилл.
— Естественно, дежурный полицейский страшно испугался и сказал, что мальчик доставил подарок не по адресу. Дескать, нужно отвезти его в местное отделение гражданской обороны. А там в этот день дежурил мистер Ниббс. Представляете, какая у него была физиономия, когда он снимал бомбу у Билли со спины!
От Леона Кейт узнавала и массу других новостей о своих соседях по площади Магнолий. Оказывается, Теда Ломэкса представили к медали за спасение раненых из-под огня. А Мириам, присматривавшая за детьми Мейвис, пока та доставляла курьерскую почту, приютила у себя девочку, в чей дом попала бомба. Звали малышку, ровесницу Берил, Джерри.
— Она очень славная, только немножко замкнутая и тихая, — поделился наблюдениями Леон спустя некоторое время, когда они с Кейт пережидали очередной налет бомбардировщиков в своем убежище.
— Выходит, у Билли теперь уже две подопечных! — позабыв даже об осколках бомб, с противным треском сыплющихся с неба на площадь Магнолий, воскликнула Кейт. — Если дело и дальше так пойдет, скоро у этого молодого человека будет целый гарем!
Вторая неделя февраля в один день ознаменовалась двумя важными событиями. Кейт получила открытку от Ланса Мертона, а Леон прошел долгожданную медицинскую комиссию и был признан годным к дальнейшему прохождению службы.
— Но вы ведь еще не выздоровели! — протестовала Кейт, отказываясь верить тому, что он сообщил ей. — Вы еще сильно хромаете!
— Какое это имеет значение? — улыбнулся Леон, с трудом скрывая свои истинные чувства. — Я слышал, что в британских ВВС служит летчик, у которого два ножных протеза. А вы говорите о какой-то хромоте!
При иных обстоятельствах Леон чувствовал бы себя на седьмом небе, когда ему удалось убедить военного врача, что он готов к возвращению в строй. Даже в мирное время Леон не любил подолгу оставаться на берегу. Ведь у него не было дома, где бы его ждали. После смерти отца он скитался по приютам и чужим углам. Сейчас же все изменилось.
Был ранний вечер, они с Кейт сидели на кухне, наслаждаясь теплом пузатой «буржуйки» и ароматом супа, кипящего в кастрюльке на газовой плите. На подносе остывала буханка свежеиспеченного хлеба. И Леон думал о том, как случилось, что здесь, у Кейт, он впервые почувствовал себя дома. Разумеется, поделиться с ней своими мыслями он не мог. Но знал, что главную роль тут сыграла именно она, проявив к нему великодушие, участие и заботу. На сердце у Леона скребли кошки, ему не хотелось покидать этот райский уголок, где ему было уютно и спокойно. Он знал, что, возможно, никогда сюда не вернется.
Но не только опасения за свою судьбу были причиной его мрачного настроения, которое он тщательно скрывал за наигранной веселостью. Кейт была на последнем месяце беременности. И хотя между ними никогда не возникал разговор об этом, он чувствовал, что она втайне надеялась на его помощь, когда наступит время рожать. Кто, кроме него, позаботится о ней? Кто пополнит скудный запас угля? И наконец, кто побежит в критический момент за доктором?
Когда Леон представлял, что роды застанут Кейт врасплох, его сердце словно сдавливало ледяными клещами. Конечно, можно рассчитывать на помощь Гарриетты Годфри, если только она не будет дежурить на «скорой». Эллен Пирс вообще не стоило принимать в расчет: она жила слишком далеко, и ей хватало забот о многочисленных четвероногих подопечных.
