— Приветствую вас, — почти пропел Айхарайх.

— Так ты проснулся и учуял, — проскрежетал Эраннат.

— Нет, — ответил херейонит. — Мой разум всегда начеку. Потом, правда, я подождал, чем закончится ваш разговор.

— И что теперь? — спросил Айвар, чувствуя себя как в кошмаре, от которого никак не удается пробудиться.

— Ну, это зависит от тебя, Наследник, — с прежней мягкостью произнес Айхарайх. — Позволь мне со всей искренностью приветствовать тебя здесь.

— Но ты же… работаешь на Мерсейю…

Прицел бластера оставался точен, но слова Айхарайха не утратили доброжелательности:

— Это правда. Разве ты против? Твое желание — свобода для Энея. Желание Ройдхуната — чтобы Эней получил свободу. Я выполняю это желание.

— Предательством, убийствами, пытками, лишением человека разума…

— Жизнь всегда полна прискорбных необходимостей. Не так уж гордись собой, Наследник. Разве ты не готов развязать революцию, которая унесет миллионы жизней, еще миллионы лишит крова и пропитания, сделает гонимыми и несчастными? Я всего лишь помогаю тебе. Что в этом ужасного? Разве то, чего Джаан лишился, не возмещено ему в тысячекратном размере?

— Как насчет Эранната?

— Не теряй время на споры с ним, — хрипло прокаркал ифрианец. — Подумай о том, для чего Мерсейе нужны потрясения и распад Терранской Империи. Совсем не ради свободы Энея. Нет, просто так ей легче будет сожрать нас одного за другим.

— Таких слов и следовало ожидать от Эранната, — произнес Айхарайх с легким оттенком насмешки. — В конце концов, он же служит Империи.

— Что? — Айвар дернулся, как будто его ударили. — Он? Неправда!

— Кто еще мог выдать тебя, там, на реке, как только стало точно известно, кем ты являешься?

— Но он же бежал вместе со мной…

— Так уж случилось, что он не мог воспрепятствовать твоему бегству. Поэтому его долг был сопровождать тебя, надеясь, что позже удастся послать еще одно донесение, а тем временем — что ж, тем временем собирать сведения о движении сопротивления. Та же причина побудила его помочь тебе скрыться из табора: тогда он не имел еще полной уверенности в том, кто ты такой. Мне была известна его цель — ведь я не все время скрывался в подполье, я много путешествовал по этой планете. Поэтому я дал соответствующие приказания Джаану, а он передал их Иакову. — Айхарайх вздохнул. — Все это так неприятно. Но мой долг — получить от Эранната всю информацию, какую только возможно.

— Эраннат, — взмолился Айвар, — это же все неправда?

Ифрианец высокомерно поднял голову и ответил:

— Правду ты должен найти в себе, Айвар Фредериксен. Каковы твои намерения — стать еще одной марионеткой Айхарайха или бороться за свой народ?

— Разве есть выбор? — пробормотал херейонит. — Я не желаю тебе зла, Наследник. Но на войне как на войне: отдельная жизнь ничего не значит. Ты присоединишься к нам, полностью и по доброй воле, или умрешь.

«Как я могу решать, чего я хочу? — с отвращением и болью смотрел Айвар в сияющие глаза Айхарайха, глаза, за которыми скрывается этот невероятный интеллект — наблюдающий, ищущий, проникающий в самые сокровенные мысли. — Он ведь будет знать о моих намерениях раньше, чем я сам пойму, чего хочу. — Нож выпал из руки Айвара. — Да и почему бы не подчиниться? Вполне возможно, что так лучше — для Энея, что бы ни говорил Эраннат. А иначе…»

Напряженная тишина как бы взорвалась. Ифрианец схватил упавший на пол нож. Балансируя одним крылом, он взмахнул другим, отодвинув Айвара к стене и закрыв от дула бластера.

Айхарайх, по-видимому сосредоточившись на Айваре, не следил за мыслями ифрианского охотника. Захваченный врасплох, он выстрелил. Луч сверкнул и обрушился на Эранната. Полуослепленный Айвар почувствовал запах озона и горящей плоти. Он попятился, спасаясь от огненной смерти.

Эраннат кинулся вперед. Позади осталась его прикованная рука — ножом Айвара ифрианец перерубил свое запястье.

Второй выстрел из бластера рассек его тело, но он успел здоровым крылом нанести удар. Отброшенный к стене, Айхарайх оказался на секунду оглушен. Бластер выпал из его руки.

Айвар рванулся вперед и схватил оружие. Эраннат слабо пошевелился. Кровь заливала опаленные перья, одного глаза не было. Дыхание со свистом вырывалось из груди ифрианца.

Айвар упал на колени и обнял друга. Единственный оставшийся глаз Эранната раскрылся и взглянул на юношу.

— Так Бог-Охотник… выследил меня. Я бы хотел умереть, чувствуя ветер. — Эраннат закашлялся. — Эйан хаа харр… Хлирр талиа… — Глаз закрылся.

Движение около арки привлекло внимание Айвара. Он быстро поднял бластер. Айхарайх пришел в себя и пятился к выходу.

Какую-то секунду Айвар был готов выкрикнуть: «Подожди, мы же союзники», и это задержало его руку на то мгновение, которое требовалось Айхарайху, чтобы исчезнуть. Тут Айвар понял, что херейонит прочел его решение раньше, чем он сам осознал его: никакой союз между ними невозможен.

«Я должен выбраться отсюда, иначе Эраннат… все остальные… погибли зря». — Айвар вскочил на ноги и бросился бежать, оставляя за собой кровавый след.

Со смутным удивлением он обнаружил, что в какой-то момент подобрал свой фонарик. Его луч пронзал мрак, в котором растворился херейонит.

Еще не время скорбеть. И не время бояться. Сейчас нет времени ни для чего, кроме как бежать и на бегу думать. В эту ли сторону кинулся Айхарайх? Его следы ведут в обоих направлениях. Нет, наверняка не сюда. Он же понимает, что я устремлюсь к выходу на поверхность и что я, чьи предки пришли из мира с большим тяготением, выносливее его. Так что он, конечно, побежал к своему логову в глубине лабиринта. Есть ли у него там оборудование связи? Может быть, и нет. А даже если и есть, осмелится ли он вызвать подмогу? Это выдало бы его с головой. Нет, он будет красться за мной по пятам, чтобы через свою адскую машину внушить Джаану очередное „озарение“…

Перед Айваром была комната, в которой состоялось «воскрешение» Каруита, Юноша остановился и в течение минуты расстреливал из бластера находящееся внутри сооружение. Он не мог судить, вывел ли он машину из строя, но надеялся, что это ему удалось.

Теперь на поверхность. Мимо двери. Вниз по склону, сквозь жалящий песчаный вихрь, преодолевая ветер, о котором Эраннат мечтал перед смертью. К флиттеру. В кабину.

Буря выла и раскачивала хрупкую машину.

Айвар вырвался из объятий урагана вверх, в великолепный простор. Клубящиеся сухие облака пыли остались внизу, они переливались серебром и скользящими тенями в лучах Лавинии и торопливой Креусы. Сияли бесчисленные звезды. Впереди по курсу вздымались скалы Илиона, по ним вниз рушился Линн.

«Это наш мир. Не чужестранцу определять его судьбу…» — подумал Айвар.

Мелькнувшие на экране радара теки заставили его оглянуться. В пределах видимости появились два летательных аппарата. Так Айхарайх все-таки организовал погоню? Айвар принял решение — или оно существовало уже давно, все эти мучительные часы? Зрело в нем всю его жизнь? Он включил рацию.

Имперские радисты постоянно прослушивают определенные частоты. Если он назовет себя и вызовет военный конвой, терране будут здесь через несколько минут.

«Таня, — подумал он, — я возвращаюсь домой».

На башне университета начали бить часы. Они вызванивали древнюю мелодию, как и все эти годы тревог, но почему-то сегодня она звучала умиротворенно и оптимистично.

Или Чандербан Десаи принимал желаемое за действительное? Он не был уверен и сомневался, что на его месте кто-нибудь мог бы знать это наверняка.

Да, конечно, сидевшие рядом, держась за руки, юноша и девушка смотрели на него с настороженностью, которая все еще могла говорить о враждебности. Любимая зверюшка Тани, сидя у нее на коленях, казалось, разделяла настроение хозяйки: мышь-летяга вытянулась столбиком и внимательно следила за посетителем. В окне, около которого сидели Таня и Айвар, на фоне глубокого синего неба вырисовывался один из университетских шпилей. Окно было открыто, и врывавшийся в него ветер, прохладный и сухой, нес ароматы растений из сада.