Тут Иванов привстал, сделал свирепую рожу и руками изобразил рога. Все на всякий случай шарахнулись в стороны. Они не заметили учительницу, которая прислонилась к стене и с улыбкой смотрела на них.
Нина Николаевна (это классная руководительница) привыкла находить их в самых неожиданных местах. Маленькая, худая, с узенькими неразвитыми плечами, она издали была похожа на подростка.
- Ну, Иванов в своем репертуаре, - сказала Нина Николаевна, и тут они ее увидели, - А ну, марш в класс. Все на дополнительные занятия!
(Она часто устраивала дополнительную математику, потому что класс был отстающим. Она просто выходила из себя, если кто-нибудь не понимал теорему или не мог решить уравнение).
- Я научу вас мыслить, лентяи! – кричала она тогда, и лицо ее становилось малиновым. - Я сделаю, сделаю из вас математиков!
Но вообще-то Нина Николаевна была неплохая, нормальная училка в общем. Все это знали. И вот они пошли на дополнительные занятия. Как всегда, долго искали свободную комнату, а когда нашли класс, он оказался заперт. Пока Нина Николаевна ходила за ключами, Сашка Серегин напихал в дверную скважину бумажек. Лена одобрительно усмехнулась. Потом математичка вернулась и долго тыкала ключом в скважину, усердно вращала его. Дверь не отпиралась. И у Нины Николаевны сделалось такое растерянное лицо, что им даже жалко ее стало.
- Вы, наверно, взяли не тот ключ, - протянула длинная Томка.
Серегин насупился.
- Давайте, я открою.
Он выковырял все свои бумажки и легко отпер дверь.
Занятия начались. Но не прошло и четверти часа, как Нину Николаевну позвали к телефону. Она ушла из класса, и они снова собрались вокруг Иванова.
Витька небрежно уселся на учительском столе, поерзал, принял живописную позу: одну ногу свесил, другую поджал под себя, откинул голову, прокашлялся.
- Так на чем мы остановились? Ах да... И бык, значит, и-их! Как врезанется в трибуну - бух! Щепки, пыль столбом, бабы визжат, зрители с первых рядов на верх сигают, на галерку - р-раз!.
Тут он как будто случайно взглянул на Маринку Гордон.
Она, единственная из всех, со скучающим видом смотрела в окно.
Там в голубом морозном воздухе поворачивалась над крышами стрела башенного крана.
Маринка сидела одна. Соседка по парте, Вера, не пришла сегодня, а из девчонок никто больше не решался подсесть к Маринке. Вообще, ее считали задавакой.
- А Сантос тогда р-раз, значит, как размахнется тяжеленной стальной пикой, — продолжал Витька уже без всякого энтузиазма.
- Пикой, это, сверкающей, как молния, в его руке, - прибавил он (небось вычитал где-то фразу, сразу видно, - подумала Лена), и снова тоскливо поглядел в сторону Маришки.
Тут в дверях появилась Нина Николаевна и сообщила:
- У меня сейчас срочная конференция, так что можете идти домой. Только спускайтесь тихо.
И они с радостными воплями выкатились в вестибюль.
Гардеробщица долго не давала ключей от раздевалки:
- Не, не, не имею такого права. А может, вы с урока сбегли. Не, не, без учителя не пущу. Зовите своего учителя!
- Ну, теть Маш, ну что вы, ну...
- Тетя Маша, мне-то дайте, вы же меня знаете, - канючила Лена, - я никогда с уроков не сбегаю, ну пожалуйста!
- Не, не...
Кто-то побежал за Ниной Николаевной. Ее нигде не было.
- Наша Нина сгинула! - заорал Витька Иванов и полез вверх по решетке в раздевалку.
Тетя Маша и толстая уборщица Шура начали суетливо стаскивать его оттуда. Но не тут-то было. Витька лягнулся и перемахнул внутрь. Напялил свою затасканную демисезонку, нахлобучил шерстяной колпак, стоит, ухмыляется - одна бровь выше другой. Когда Иванов улыбается, у него всегда одна бровь выше. Сам-то Иванов блондин, только брови у него темные. Он давно нравится Лене, так нравится, что аж все внутри скручивается, но она тут же давит в себе эти чувства.
Девчонки зашумели:
- Вить, достань мое пальто, во-он, синее...
- Витенька, мою шубку, черную такую...
Но Иванов только скалился и театрально раскланивался. Потом подскочил Сашка:
- Слушай, испанец, подкинь мою куртку.
Витька Иванов лишь посмотрел в сторону Марины Гордон.
Она стояла к нему лицом и, казалось, была в такой задумчивости, что ничего вокруг не замечала.
- Ишь, хитрые! Вас много, а я один, - важно заявил Витька, и с обезъяньей ловкостью увернулся от швабры, которой пыталась подце¬пить его уборщица Шура.
- Вылазь сейчас же, хулиган, вот я дирекцию позову, - кипятилась тетя Маша.
А Иванов подтянулся на вешалке и, раскачиваясь среди пальто и курток, снова взглянул на Маришку. Та стояла молча, только скосила свой зеленый глаз на кожаное пальто. Оно висело отдельно. И Витька вдруг просветлел лицом.
- Держи, Марин, - просунул сквозь железные прутья коричневую кожанку.
Маришка полуулыбнулась и стала протискиваться к зеркалу.
У Лены от ревности голова пошла кругом, но она быстро подавила это в себе. Она стыдилась своих чувств.
Тут тетя Маша открыла раздевалку и схватила Витьку за шиворот, а они хлынули за ней и стали сдергивать с вешалок свои пальто, куртки, шубы.
Снег на солнце так искрился, что сначала они даже растерялись. А потом разом заорали и помчались со школьного двора кто куда.
Лена, Томка и Натка решили было пойти в кино. Но билетов не достали и зашли к Натке послушать битлов. Ее брат был на работе. Свой магнитофон брат каждый раз прятал от Натки в разные места. Но она сразу же вытащила его из-под дивана. По запаху находила, что ли?
Ну вот, они откалывали шейк, когда заверещал телефон, и Маришкин самоуверенный голос произнес:
- Наташа? Еще раз здравствуй. Я слышу, у вас весело. Кто? Одноклассницы?..
И она стала говорить о погоде, о радостном фигурном катании, об отличном состоянии льда, так, что Натка неожиданно для себя изрекла:
- А давай пойдем на каток, а? - и они, облепившие внимательными ушами трубку, почему-то сразу же согласились.
- Давай, давай, пойдем!
Вообще-то, идти на каток ни Лене, ни подругам совсем не хотелось. Но очень уж они были удивлены и польщены тем, что Марина снизошла до них. Да и любопытство разбирало: зачем это они Маринке вдруг понадобились? А позвонила она - Лена после догадалась - потому, что лучшая подруга Вера болела.
И вот они уже на катке. Лед действительно был в отличном состоянии. Они визжали, толкали друг друга в сугроб. Играли в салочки - на коньках это здорово получается. Лена и Натка стали изображать танго. И вдруг Натка подмигнула своими черненькими глазками и таинственно прошептала:
- А знаешь, испанец Иванов-то втюрился в Маринку.
- Да-а? Откуда ты знаешь? – удивилась Лена.
- Я видела... Тс-с... - она прижала палец к губам и быстро оглянулась. - Только это секрет. Ага? Стою я, вот, позавчера, в кассу в гастрономе и смотрю, в бакалейном отделе...
- Ну, ну?..
- Ага. Ну, вот. Вижу-у-у - Иванов и Гордон! Ну, выбила я за сахар, вот, подхожу незаметно сзади, а Иванов-то и говорит ей, вот...
- Ну?
- Ага. Ну и вот. А он-то распина-ается перед ней, и говорит, вот, что его папа теперь в испанском посольстве работает, и что он, говорит, приезжал за ним на дипломатической машине, а Маринка и говорит, что какая, говорит, машина эта из себя, ну, как выглядит, интересно?..
- А он?
- А о-о-он-то... - тут Натка нагнулась и зашептала Лене в самое ухо, - а он говорит, что это такой длинный, как рыба, узкий автомобиль, ага, черного цвета, вот, и с буквами "ДА" на номере...
Уже вечерело. Было так хорошо, что не хотелось уходить. Оттого, что завтра воскресенье, а скоро Новый Год, они восторженно орали и толкались. Потом стали плясать шейк. Им казалось, что получается очень здорово, только Маришка вдруг усмехнулась и сказала:
- Между прочим, "шейк" по-английски значит трястись. Так вот, у вас сейчас получается дословный перевод. Танцуют не так.
