Занимался серый день; солнце еще не встало, но было уже довольно светло. Гвендолен непо­движно лежала, напряженно прислушиваясь и пытаясь определить, спит Тайриан или нет.

Медленно приподнявшись, она обвела взгля­дом поляну и увидела его на противоположной стороне. Как красив он в утреннем свете! Какой сильный, смелый и… надежный. Может ли она довериться ему? Кажется, ей уже пришлось это сделать.

Тайриан почувствовал взгляд и обернулся. У него возникло ощущение, будто Гвен прика­сается к его телу. Тайриан вздрогнул от этой мысли, снова поставил ногу на камень и продол­жил чистить меч, стараясь не обращать внима­ния на девушку.

Испытывая неловкость, Гвендолен посидела немного, потом выбралась из постели и провела ладонями по… покрывалу. Не удивительно, что ей было неудобно: она спала в головном уборе и не сняла на ночь верхнее шерстяное платье. Когда она спала в повозке, то в теплые ночи снимала верхнее одеяние. Прошедшая ночь бы­ла особенно теплой, и сейчас все тело девушки зудело и чесалось.

– Сегодня мы остановимся на ночь в гости­нице, если хочешь.

Голос Тайриана пронзил Гвендолен, словно меч, в ответ она кивнула. Ей очень хотелось бы выспаться на настоящей кровати… но можно, ли доверять этому человеку? Она едва знает его, исключая тот факт, что он спас ей жизнь и огорчился смерти Торолфа. Пожалуй, он заслу­живает доверия.

– Я похоронил его, – сказал Тайриан.

Гвендолен удивленно взмахнула ресница­ми – когда он успел? Неужели покидал ее ночью? И она спала без всякой защиты?

– Едва забрезжил рассвет, я вернулся в ла­герь и похоронил его под камнями, – Тайриан пожал плечами, – и даже сказал пару слов.

«Неужели он молится?» – подумала Гвен­долен. Она посмотрела на огромный валун и вопросительно глянула на Тайриана.

– Нет, – с сухим смешком ответил он. – Я похоронил Торолфа под небольшими камня­ми: сложил их в виде могильного холма. И со­орудил подобие креста на вершине.

Глаза Гвендолен красноречиво поблагодари­ли его, на губах промелькнула нежная улыбка. «Кто ты?» – спросили ее глаза. Вопрос был просто написан на лице, придавая ему выраже­ние очаровательного любопытства.

«Она прекрасна», – подумал Тайриан. Даже с запачканным покрывалом и криво сидящим на лбу апостольником. А глаза… Ничего более прекрасного он не видел за всю жизнь. Огром­ные, голубые, как летнее небо, глубокие, удив­ленные. Может, она немного боится его?

– Я знаю, о чем ты думаешь, Гвендолен. Да, как мне тебя называть – Гвен или Гвендо­лен? Кивни один раз, если Гвен, а дважды – Гвендолен.

Сначала девушка хотела пожать плечами, потом кивнула один раз. Подобрав палочку, она написала на земле:

«Фамилии нет», – и посмотрела на Тайриана.

– Ты не имеешь понятия, какой может быть твоя фамилия?

Она отрицательно качнула головой.

– Что бы ты хотела сначала, Гвен, искупать­ся или поесть?

Она снова нагнулась и написала: «Я очень голодна». Тайриан рассмеялся:

– Посмотрим, что в этой сумке. Вытряхивая всевозможный хлам из сумки разбойника и отбрасывая в стороны заплесневе­лый хлеб, сгнившие яблоки, горькие корешки, Тайриан наткнулся наконец на пару довольно приличных корок черного хлеба с какими-то запеченными семенами и горсть фиников.

– Должно быть, грабитель стянул их не слишком давно, – Тайриан попробовал финик. – Неплохо. Извини, что нет мяса, Гвен. Я не люблю мясо по утрам, но могу поймать какую-нибудь дичь для тебя, если хочешь.

Тайриан умолк и посмотрел на девушку, которая опять начала что-то писать.

«Почему ты говоришь так бессвязно?» Притронувшись пальцем к ее щеке, он сказал:

– Я очень нервничаю в твоем присутствии. Голубые глаза округлились, в них светилось недоумение. А Тайриан подошел к лошадям, обронив через плечо:

– Лошадь, что везла вашу повозку, и мой Конь ждали меня, когда я пришел похоронить Мертвых. Думаю, животные подружились и… В чем дело? Почему ты так смотришь на меня?

Гвендолен написала:

«Мертвых?»

– Да. Я похоронил их всех. Не смотри на меня так: твой взгляд преследует, околдовывает, тревожит меня. Я хороню всех убитых мною. Теперь ты кажешься еще более испуганной. Я даже произношу пару слов над могилой. То есть над людьми.

Девушка встревоженно отмахнулась.

– Нет, это не то, что ты думаешь. Я никогда не убиваю женщин. Особенно принадлежащих Богу. Я рыцарь. Ты, конечно, и сама уже дога­далась.

«Давным-давно», – написала она. Рыжевато-коричневая бровь поползла вверх.

– Как только мы встретились?

С неожиданно вспыхнувшим лицом Гвендолен покачала головой и потупилась.

– Где? Когда? – настаивал Тайриан. – Ты кажешься смущенной, Гвен.

Как она могла рассказать, что впервые узна­ла в нем рыцаря на берегу ручья? Он поймет, что она следила за ним, если сказать где. Конеч­но, ей не следовало шпионить, подумала Гвендо­лен, глядя на сморщенный финик, но в первый раз обнаженное мужское тело привело ее в вос­торг. Рисунки на стенах церквей изображали мужчин, причем ангелы были обнаженными, но они не шли ни в какое сравнение с этим человеком.

– А ты заметила кольчугу под монашеской рясой?

Гвендолен отвернулась, ничего не ответив.

Тайриан наблюдал, как девушка шла к воде вымыть лицо и руки. Вода, подумал он. Может, она видела, как он купался? Тайриан не мог найти другого объяснения ее раскрасневшемуся лицу и крайнему смущению.

Приближался вечер, когда Гвен и Тайриан остановились в гостинице. Они съели вкусный ужин, пообщались с немногочисленными посто­яльцами и отправились спать.

Гвендолен гадала, что Тайриан сказал о ней хозяину, пока она уединялась на молитву, пото­му что когда девушка вернулась, владелец и его жена уже не пялились на нее, как вначале. Теперь они обращались с ней дружески и ува­жительно.

Хозяйка сама поднялась наверх, желая убе­диться, что у «маленькой леди» чистое накрах­маленное белое, достаточное количество свежей воды, вычищен ночной горшок, а пол подметен и посыпан высушенными полевыми цветами.

– Все для Вас сделано, миледи. Вам не придется ни о чем заботиться, – ворковала женщина. – Может быть, Вы хотели бы вы­мыть волосы? Я велела согреть воды и…

Гвен покачала головой.

– Вы не хотите искупаться? Гвен снова покачала головой. Сбитая с толку женщина сказала:

– А, понимаю. Вы просто не хотите мыть голову. Наверное, она и так не пачкается под этим… э… покрытием, – хозяйка провела ла­донью по столу, проверяя, вытерли ли горнич­ные пыль. – Но Вам надо будет снять это во время купания, – назойливое любопытное толстое лицо приблизилось к лицу Гвен, – не так ли?

Сейчас, казалось, в тупик зашла Гвендолен; она прикоснулась к своему покрывалу и взгля­нула на высокую медную бадью, стоящую посе­редине комнаты. А когда высокий рыцарь подо­шел и прислонился к косяку двери, хозяйка придвинулась поближе и прошептала:

– Вас ведь не обрили наголо, правда? Из-за вшей?

Гвен снова посмотрела на бадью. Двое усерд­ных молодых парней входили и выходили с вед­рами, наполняя ее до краев. Они услышали вопрос и замедлили движение, бросая быстрые хитрые взгляды через плечо.

Гвендолен энергично замотала головой.

Послышались три явно облегченных вздоха. Хозяйка вышла из комнаты. Тайриан не издал ни единого звука, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Затем он отошел от стены и ждал, пока парни выйдут в коридор. Один из них слишком замешкался и получил пинок-под зад за то, что пялил глаза на хорошенькую монахиню.

Тайриан закрыл дверь и медленно прибли­зился к Гвендолен. Она ждала со страхом неиз­вестности в глазах, но в этих незабываемых голубых очах мелькало и какое-то озорство, что-то напоминающее смех.

– Нет волос, а?

Тайриан потянул за завиток у виска, и ему в ладонь лег шелковистый светлый локон, кото­рый закрутился вокруг большого пальца, слов­но живое существо. В золотистых глазах муж­чины тоже промелькнул лукавый огонек.