— Тотчас не получится... — Он смел еще перечить мне.

— Если не заберешь ее сейчас же, я покончу с ней, а потом найду и убью тебя.

Он опять вытер губы:

— Но, помилуйте, у меня нет трансатмосферной авиетки. Я не могут добраться до вас так быстро.

Действительно, он был прав. Я зажмурил глаза, потряс головой и сказал, снова поглядев на него:

— Хорошо. Встречай нас около базы пятого мегаполиса — мы все равно должны садиться там.

* * *

Мы решили провести эвакуацию всех баз. Мы собираем весь флот около Лебедя 61 А. Вольдемариус тоже сконцентрировал силы около внешней планеты системы. Только теперь началась настоящая паника, как среди населения, так и среди офицеров генштаба. Сейчас мы находимся у базы возле пятого мегаполиса, и все это время я наблюдал какофонию сводок новостей. Если жители мегаполиса и других городов планеты получали искаженную информацию, иногда на грани бредней, и паниковали вполне обоснованно, то командование загодя узнало от Марта наши намерения, но только теперь решилось, наконец, предпринять судорожные попытки удержать нас под контролем. В связи с этим, со мной должен был встретиться полковник Крайт из свиты главнокомандующего. Сей парламентер уже находился на базе, и уже пару раз настойчиво требовал меня к себе. Судя по всему, представитель генштаба намеренно выдержал паузу и не пожелал встретиться со мной ранее. Скорее всего он опасался меня в космосе и ощущал себя в большей безопасности за стенами цитадели. Вот опять на моем мониторе пробежала строка: "Немедленно явитесь в каюту 43, вас ждет представитель генштаба". Для меня оставалось загадкой и то, почему полковник Крайт не пользовался аудио- и видеосвязью. А раз такое дело, то я не спешил удостоиться чести лицезреть старого брюзгу — именно так представлял я себе человека, носившего столь ядовитую фамилию.

Мне доложили, что снаружи стоит посетитель, которому я назначил встречу. Пришло время прощаться с моей находкой. Я поцеловал в лоб еще не пришедшую в себя окончательно Альтаир и, вызвав штурмовиков, приказал:

— Вот что, малыши. Там, у ворот базы, эту девочку дожидается... — Тут я почесал подбородок, поняв, что, собственно, не удосужился узнать имени хозяина моего сокровища. Но догадливо воскликнув, я протянул штурмовикам голограмму лопоухого извращенца. — Отнесите девочку ему, да не давайте насесть журналистам. Это не для прессы.

Они, не выказав ни малейших эмоций, осторожно переложили Альтаир на носилки и вынесли ее из каюты. Глядя ей вслед, я чувствовал, как потихоньку пустеет моя душа, будто источающий влагу треснувший сосуд.

Посланец генштаба дожидался меня в глубине помещений базы. Чем ближе я продвигался к сорок третьей каюте, тем чаще попадались мне мальчики Марта — все как на подбор белокурые и голубоглазые. Они с ленцой двигали челюстями — мусолили жвачку — и равнодушно оглядывали меня, всем своим обликом выражая полное отсутствие проблесков интеллекта. "Где он только набрал таких кретинов", — подумал я, переступая порог нужного мне помещения.

В комнате находилась пожилая женщина в общегражданском комбинезоне, которая внимательно изучала разобранные внутренности передатчика. Я хмыкнул, пожав плечами, и направился прочь, полагая, что ошибся адресом, но она крикнула вдогонку властным голосом, отбросив детальки прибора:

— Куда же вы?

Она наверняка была одним из инженеров, обслуживающих базу. По крайней мере, очень похожа, потому я отмахнулся:

— Мне некогда. Я ищу полковника Крайта.

— Да стойте же, черт бы вас побрал! Какой вы нетерпеливый! Да закройте же дверь! Нет! О, боже, какой бестолковый, точь-в-точь как солдаты Марта! Закройте дверь и оставайтесь здесь. Я и есть полковник Крайт.

— Очень неприятно. Перестаньте орать на меня.

— Не кричать!? — Она возмущенно всплеснула руками и посмотрела по сторонам, будто ища поддержку у абстрактной аудитории. — Вы отбились от рук. Вас прикончить мало! — И полковник Крайт сложила ладони, будто обхватила шею приговоренного к удушению человека.

"Интересная бабенка, — подумал я, устраиваясь напротив нее в жестком креслице, — она произвела на меня впечатление".

— Я напугала вас? — С этим словами представительница генерального штаба встала со своего места, зашла мне за спину. Мне почудилось, что не будь на мне скафандра, она бы и в самом деле набросила бы мне на шею удавку. Рассмеявшись такой мысли, я ответил:

— Напротив. Вы меня заинтриговали...

— Это хорошо. — Она тяжело вздохнула. — Давайте теперь поговорим серьезно.

— Давайте.

— И не иронизируйте, пожалуйста.

Я кивнул, и она деловито принялась излагать свою точку зрения:

— Ваше решение увести за собой целую армию главнокомандующий расценивает как невиданный случай дезертирства и неслыханное предательство. У меня с собой приказ о вашем аресте и об аресте ваших соратников. Но даже такой дремучий догматик, как наш главнокомандующий, понимает, что вас не удержать никакой силой. Вернее, у нас нет никакой силы, чтобы задержать вас. Поэтому у меня есть другой приказ: объявить поход на систему Плеяд. Тем самым мы придадим официальную окраску вашему бегству и успокоим общественность...

— Но мы ни от кого не убегаем...

— Прекратите вашу демагогию. Не желаю влезать в ваши проблемы.

— Вы всегда не желали влезать в наши проблемы, а только требовали, требовали, требовали до бесконечности...

— Я еще раз повторяю: я не уполномочена вести переговоры...

— А что же мы, по-вашему, делаем?

Она вскочила и направилась к выходу:

— Вы никуда от нас не денетесь. Понадобится — мы наштампуем новые тысячи солдат. И никто никогда не будет спрашивать вашего согласия. И вы не сможете не прийти к нам на помощь. Я разбираюсь в психологии. Вы прокляли настоящих людей, но вы готовы отдать за них себя до конца. Вы сделаете это, повинуясь заложенному в вас инстинкту — самопожертвование ради других. Именно наличие этого противоестественного для человека качества является гордостью наших селекционеров... Вы удачный эксперимент селекции...

— Ни слова больше или...

— Ты не убьешь меня, потому что я говорю правду.

Полковник Крайт ушла, а я остался один в пустой каюте, с опустошенным разумом, с опустошенной душой. А потом я выпил много вина и заснул. И странный сон привиделся мне.

Из далека, из далече, да неведомо куда

Шел Иван-чудной, навстречу ему старая карга.

Молвит древняя старушка, опустившись на пенек:

"Ох, устала я, Ванюшка. Дай-ка мне воды глоток..."

И напившись, и наевшись говорит она ему,

На клюку свою опершись, тыча пальцем в синеву:

"На закате коршун реет, там беду свою найдешь!

Воротись домой скорее, а иначе — пропадешь!"

Но Иван махнул рукою: "Пропадать, так пропадать!

Я рожден дурной порою — мне век счастья не видать.

Я бегу по белу свету от себя и от людей.

И нигде покоя нету бедной душеньке моей.

Нет с собой покончить мочи, и нет мочи дальше жить.

Под покровом темной ночи любо голову сложить.

Иль в дыму чадной лучины от тифозного огня,

Но без видимой причины избегает смерть меня".

А в ответ ему старушка: "Я всегда иду с тобой.

Я ведь смерть твоя, Ванюшка, только ты, увы, не мой.

У меня тебя отняли заговором колдуны,

Твою душу променяли на настой плакун-травы.

Был бы не заговоренный — я б тебя взяла с собой,

В край, где воздух напоенный безмятежною тоской.

Бесконечное блаженство — бесконечно горевать,

Познавая совершенство, познавая благодать.

Ты лишенный этой доли. Там, где коршун на закате,

Мы расстанемся с тобою и меня не стоит звати.

Можешь выть, как волчья стая — все одно я не приду.

У тебя душа пустая, ты и мне несешь беду".