— Похоже, они договорились... — тихо промолвила Эфи.

— Видишь ли, мой друг, — начал Серега тоном психотерапевта, взявши мою ладонь в свои лапищи, — уже изначально предполагалось, что мальчики для битья, даже будучи взрослыми, не смогут произвести потомства. Сперматозоиды вашего организма не способны оплодотворить яйцеклетку женщины из-за различия в липидных комплексах мембран. Пока вы были детьми — все было прекрасно, ведь вас особо не беспокоила проблема полов, но когда подошло время полового созревания, в генштабе задумались. Они не на шутку испугались перспективы получения десяти миллионов лишних самцов...

— Хватит, — я отмахнулся. — Мне лично наплевать, как удовлетворять влечение. У нас по этому поводу нет никаких комплексов, но уж если об этом зашла речь, то лучше было бы продуцировать евнухов — ими-то легко управлять.

— Но от вас же требуют, прежде всего, агрессивного поведения. Где ты видел агрессивного кастрата?

Слово взяла Эфи:

— Мы не можем повлиять на очередность вашей регенерации и просто не воскрешать вас. По-видимому, такие условия поставили нам селениты, и это говорит об их несомненной гуманности. Но обитатели хроноса совершенно не понимают нюансов материального мира: материя для них — такая же абстракция, как для нас время, которым они с легкостью манипулируют. Но, похоже, что теперь титаническими усилиями генштаб нашел некое компромиссное решение — там полно здравомыслящих людей, — теперь ребят будут воскрешать, но придавать им всегда определенный возраст и соответствующие ему воспоминания.

— То есть нас будут воскрешать наполовину. Мы будем полуживые, четверть-живые, одна-восьмая-живые...

Они молчали, не зная, что еще можно добавить к моим словам.

— Кстати, — встрепенулся Серега, — я хотел тебя еще спросить, чем занимается ваша лаборатория?

— Какая лаборатория?

— Ну та, в северных горах, около ледника.

— Давай посмотрим...

Я сел за монитор. Через несколько минут работы мне стало понятным, что об этом объекте нет информации в банке данных генштаба. Это было очень непонятно, тем более, что Серега клялся, мол, объект, несомненно, принадлежит экспедиционному корпусу. Теперь и он, и Эфи стояли за моей спиной, слегка согнувшись и облокотившись на спинку стула.

— Вот те на... — медленно произнесла Эфи.

Я повернулся к своим посетителям:

— Расскажите-ка мне, что это за штука у вас тут в горах?

— Видишь ли, мой друг, — опять сказал дежурную фразу Серега, — обнаружили ее случайно. Там, на севере, залежи бокситов. Их пока не трогают, но там обитает маленькая партия геологов. И один из этой партии, наш человек, частенько рассказывает о грузовых мобилях, снующих по бетонке, оканчивающейся экранированным тоннелем, и об авиетках, периодически садящихся за хребет.

— То есть они особо не прячутся?

Сергей Васильевич пожал плечами.

Вызвав Скорпиона, я заставил Серегу еще раз повторить свой рассказ.

— Ну, — спросил я командора, — что делать будем?

— Надо бы разобраться, — ответил Скорпион, изобразив на лице решимость, за которой легко читалась ирония. То ли он не верил рассказанному, то ли считал все это пустяками.

— Переночуйте-ка у нас, — обратился я к Сереге и Эфи, — а утром мы наведаемся на север.

Но они тут же вскочили с мест и принялись отнекиваться, мол, уже полчетвертого и ночь, собственно, окончилась, и что у них дети дома плачут. Мы попрощались. Но Скорпион, проводив их до ворот базы, снова пришел ко мне.

— Вот что, — сказал он серьезно, — завтра, то есть, сегодня, в десять часов, когда тут темно, то есть местная ночь, наведаемся на север.

— То есть ты переменил свое мнение, — слегка передразнил я его.

— Возьмем с собой сотню пацанов, транспортник с пятью самоходками, две канонерки и... Давай предупредим линкор на орбите.

Такие речи командора встревожили меня. Я смотрел на Скорпиона, слегка покусывая нижнюю губу.

— Ну, чего ты пялишься, твое преосвященство? — раздраженно сказал он. — От яйцеголовых можно ожидать всяческих фортелей. А вдруг там, в горах, готовят монстров похлеще нас?

Нудное дребезжание сотрясало полутемное нутро самоходки. А сама самоходка покоилась в вибрирующем брюхе транспортника. Компанию мне составляли два оператора — Чип и Чико — мелкие, но широкоплечие для своих годов пареньки. На меня они не обращали ни малейшего внимания, а перешептывались и периодически тихо смеялись. Мне было немного скучно, и к тому же побаливала голова — я недоспал. И хотя дремота то и дело заставляла меня прислоняться к броне, но мелкая дрожь, тут же проникающая в мозги и заставляющая неприятно резонировать зубы, все равно не давала мне забыться. Мы должны были прибыть на место минут через пятнадцать. Рефлекторным движением я включил экран внешнего обзора. Заметив мои действия, операторы вопросительно посмотрели на меня, но я покачал головой, мол, не стоит беспокоиться. А снаружи, за титановым боком транспортника, смотреть было нечего — смоляная чернота. Стояла ночь, хотя по земному времени было позднее утро. Сейчас же в мой праздный ум полезли мысли по поводу неудобства житья на других планетах. В целях избежать путаницы, все обитаемые миры жили только по земному времени, вернее, по времени Гринвича. Поэтому уже никто не обращал внимания на соответствие земных понятий об утре, дне и вечере реальным суточным циклам иных миров. Впрочем, то же происходило и с временами года. Кое-где, правда, на планетах с орбитой, близкой к земной, поселенцы выдумывали свои календари, но они имели второстепенное значение...

Я встрепенулся, осознав, что моя голова работает совсем не в том направлении, в каком следовало бы. Скоро мы будем около загадочной базы, и надо было уже думать о том, как, собственно, в нее проникнуть. Словно прочитав мои мысли, на связь вышел Скорпион и другие офицеры нашего отряда. Мой коллега, как я и ожидал, предложил прорываться с боем, на что мне пришлось решительно возразить.

— Давайте не будем ломать дров, — заметил я наставническим тоном. — Попробуем сначала официальные каналы.

— Ты опять за старое? — с обидой в голосе воскликнул Скорпион. — Тебе. хоть кол на голове теши! Вспомни, сколько раз тебе давали по шее, когда ты действовал официальными путями.

Но другие офицеры меня побаивались и поддержали мое предложение при одном воздержавшемся. Скорпиону не оставалось ничего другого, как погрузиться в отрешенное, мрачное бормотание с самим собой.

А тем временем наш отряд снизился около заимки геологов. Когда я вышел наружу, все обитатели потрепанного непогодой ангара стояли около порога своего жилища и ежились от холода и легкого страха, рассматривая уродливые физиономии наших боевых скафандров. Открыв забрало и глотнув ледяного воздуха, я подошел к геологам. Они, конечно, знали о событиях возле пятого мегаполиса, поэтому были настроены к нам весьма прохладно.

— Где база? — спросил я геологов. Мне пришлось еще раз повторить вопрос, и только тогда они поняли его смысл.

— Авиетки садятся там... — После мимолетного колебания произнес начальник партии, показав на одну из вершин горной гряды, чей силуэт на звездном небе напоминал изрытый кариесом коренной зуб.

— А что вы хотите? — отважился подать голос один из геологов.

Но мы не удостоили их ответом. Быстро погрузившись в корабли, наш отряд не спеша последовал в сторону гнилого зуба, оставив обитателей заимки на грани паники.

По ту сторону изъеденной ветровой эрозии вершины тянулся высокогорный луг, покрытый подушками мха, серебрившимися в свете прожекторов. Как показывал локатор, в полукилометре от вершины над лугом возвышался купол, несомненно означавший вход в базу. Мы остановились в ста метрах от купола.

Все это время я находился в командирской кубке канонерки, рядом со Скорпионом. Теперь командор посмотрел на меня и развел руками, дескать, мы пришли — теперь дело за тобой. Я медленно развернул пакет, что прихватил с собой и, к удивлению присутствующих, поверх скафандра облачился в кардинальскую сутану.