— Хочу. Я еще никогда не была на свалке. А что вы там будете делать?

— Реечки деревянные собирать. Они его тетке понадобились, — и Ромка указал на Артема. А тот смущенно улыбнулся и пожал плечами, дескать, что поделать, приходится выполнять и такие поручения.

Не из-за Артема ли решила к ним присоединиться Лиза? От этой мысли у Лешки аж сердце защемило. А что, если он думал о ней все это время и мечтал о встрече? Они же с ним ни разу о Лизе не говорили. Лешка не решалась его расспрашивать, а сам он молчал. Даже вчера, когда они остались одни, без Ромки, и долго сидели на скамейке во дворе, обсуждая все подряд: и связанные с усадьбой загадочные события, и его предстоящий отъезд в Англию, но только не Лизу.

Терзаясь жуткой ревностью, Лешка молча пошла вперед, а Лиза, конечно же, пристроилась к Артему и принялась щебетать о всякой ерунде: как она сюда вчера добиралась да как ей здесь нравится, будто это было кому-то интересно.

Так они миновали поселок и приблизились к свалке. Ромка обернулся и сказал:

— Если хотите, можете подождать меня здесь.

— Нет, нет, я хочу пойти с тобой! — воскликнула Лиза и смело двинулась к мерзким зловонным кучам.

Однако Ромка, прежде чем искать реечки, по узкой, укатанной машинами колее направился к домику, сложенному из картонных коробок. Его обитатель в грязной вязаной шапке и засаленной куртке сидел у костра на своей колченогой табуретке.

— Дядя Аркадий! — окликнул его Ромка.

Бомж обернулся, и лицо его оказалось детям незнакомым. Глубоко сидящие глаза, словно буравчики, пронзили нежданных гостей.

— Аркадия здесь нет, он отошел. Он что, вам нужен?

Ромка вспомнил, как Колян говорил, что известного ему бомжа с этой свалки зовут Гришей.

— А вы, должно быть, Григорий? — вежливо уточнил он.

— Ну, — кивнул оборванец и поправил висящий над костром чайник. Похоже, и он, и Аркадий только тем здесь и занимались, что с утра до вечера распивали чаи.

— Дядя Гриша, а ночью вы здесь были?

Бомж снова поднял голову и поправил шапку, то есть надвинул ее на себя еще глубже.

— А где ж мне быть-то? — вздохнул он, жалея себя и свою неудавшуюся жизнь. — А в чем дело?

— Да мы хотели спросить, не видели ли вы ночью кого-нибудь или что-нибудь вон там, на развалинах?

— Сегодня? Не слышал. И не видел. И не приглядывался.

— А раньше, значит, видели? — поймал бомжа на слове Ромка.

— Раньше-то… Да как-то раз тут подростки бушевали, полночи орали, как дикие мартышки, спать не давали.

— А… Понятно… — протянул Ромка, не собираясь признаваться, что они и были теми самыми буйными мартышками. — И больше ничего странного вы там не видели? Никогда?

— Ничего там нет, кроме травы и кирпичей, — ответил бомж. — А если и есть, то мы там не ходим, у нас другой путь, — и он указал на дорогу, по которой сюда пришли наши друзья.

— Ну что ж, спасибо за информацию, — с самым серьезным видом поблагодарил своего собеседника Ромка.

А Григорий бросил в костер сухую реечку, она мигом вспыхнула, обдала его жаром, и он отодвинулся от огня, но шапку с курткой не снял. И чаю им не предложил. Наверное, самому было мало заварки.

— Ой, а где вы взяли такую палочку? — вскрикнула Лешка. — Мы как раз за такими сюда и пришли.

— А вон там, — подняв руку, бомж показал направо.

— Ну и как, нравится тебе здесь? — с иронией спросила у Лизы Лешка, пока Ромка набирал в пакет реечки для Нины Сергеевны.

— Очень, — восторженно отозвалась та, изумленно озираясь вокруг, а потом отбежала в сторону, двумя пальчиками выхватила из бумажного хлама какую-то фотографию, поднесла к глазам и пришла в еще больший восторг.

— Да это же Марчелло Мастроянни, любимый актер моей бабушки! Ой, а вот еще одна. Это знаешь кто? Николь Курсель!

Если о Марчелло Мастроянни Лешка знала — видела его в нескольких старых фильмах, то о Николь Курсель слышала впервые.

— Николь Курсель в «Колдунье» снималась, вместе с юной Мариной Влади. А мне говорят, что я на нее чем-то похожа. Такая же загадочная. Правда?

— Правда, — из вежливости кивнула Лешка, хотя ничего загадочного она в Лизе не находила.

— А давай еще артистов поищем. Нет, ну как же тут интересно! Как в кино. И бомж какой-то киношный, — продолжала восторгаться Лиза.

Лешке ничего не оставалось делать, как прийти ей на помощь. Вооружившись самой длинной рейкой, они расковыряли всю кучу и обнаружили в ней целый альбом с артистами. На его картонных страницах красовалась молодая Марина Влади из упомянутой Лизой «Колдуньи», Вячеслав Тихонов из «Войны и мира», Людмила Гурченко из «Карнавальной ночи», Вивьен Ли из «Унесенных ветром», и Ален Делон, и Жан Марэ, и еще множество других кумиров прошлых лет.

— А можно я возьму их всех себе?! — воскликнула Лиза.

— Бери, конечно.

— Вот здорово. — Лиза схватила альбом, откинула назад волосы и стала и впрямь похожей на юную Марину Влади, с такими же чуть раскосыми глазами и загадочной улыбкой.

И тут к ним подбежал Ромка.

— Эй вы, чего нарыли?

Лиза предъявила ему находку. Ромка полистал альбом, вернул его Лизе, мельком на нее взглянул, потом сдвинул брови и посмотрел еще раз, более внимательно, и вдруг глаза его засветились восхищением. До сих пор он был занят разговором с бомжом, реечками и на Лизу, как и при первой встрече в кафе, не обращал ровно никакого внимания. А сейчас он словно бы впервые ее увидел, и она произвела на него неизгладимое впечатление.

— У тебя улыбка, как у Моны Лизы, не зря тебя так зовут. Слушай, а дай-ка я тебя сниму.

Лиза привыкла к обожанию, а потому ничуть не смутилась, а лишь оглянулась на горы мусора.

— Что, прямо здесь? А впрочем, снимай, это даже экзотично.

«Как бы потом стереть эту запись?» — задумалась Лешка, но Ромка отпихнул ее в сторону, чтобы не мешалась, да еще и всучил пакет с реечками, а сам направил на Лизу объектив видеокамеры. Лешка в своем затрапезном виде сниматься не собиралась, чтобы по контрасту с яркой Лизой не выглядеть совсем уж гадким утенком, а потому отошла от них подальше. А ее брат, закончив снимать Лизу и никуда не девшегося Артема, снова куда-то побежал, вернулся назад и сообщил, что нашел под завалами шикарное, почти новое кресло и хочет его оттуда извлечь.

— Зачем тебе кресло?! — в сердцах вскричала Лешка, которой хотелось уйти отсюда как можно скорее.

— Зачем, зачем! Для нашей штаб-квартиры, вот зачем!

— Для какой еще штаб-квартиры? — удивилась Лиза.

— Так Ромка называет наш сарай, мы там иногда собираемся и обсуждаем кое-какие дела, — пояснил Артем. А Лешка подумала, что начинающая актриса только посмеется над их детскими забавами. Но Лиза радостно захлопала в ладоши:

— Ой, пожалуйста, пригласите меня к себе.

— Может, потом возьмешь это кресло? — сказал Артем, но Ромка яростно замотал головой.

— Когда это — потом? Когда еще мы сюда снова придем? Да его же, такое красивое, сразу отсюда унесут.Пришлось Артему помогать ему выуживать кресло из-под завалов и тащить домой. Лешка несла пакет с реечками, а Лиза — свой альбом с артистами.

Пока Лешка придерживала калитку, чтобы Ромка с Артемом могли пронести кресло, Лиза без всякого страха погладила Дика, который с разинутой пастью выбежал им навстречу, и спокойно вошла во двор.

«А она ничего», — впервые подумалось Лешке.

А гостья увидела нарисованный на стене сарая разноцветный воздушный шар и восхищенно всплеснула руками.

— Ой, как красиво. А кто же его нарисовал?

— Я, — зарделся Ромка.

Лизин наряд был такого же цвета, как и солнце, сияющее на синем небе, по которому летел радужный аэростат. Ромка, конечно, это заметил, и когда поставил на землю кресло, воскликнул:

— Постой так, я тебя еще раз сниму. Лешк, дай-ка сюда камеру.

— У меня ее нет.

— Как нет?

— Так. — Лешка вывалила из пакета рейки, больше в нем ничего не было.

— Темка, ты не видел камеры?

Артем развел руками.