«Секира месяца сечёт,..» Секира месяца сечёт, Срубая звёзды с небосвода. А жизнь отсчитывает счёт, Перебирая год за годом. О, скоротечность бытия! И где ты, юная беспечность? Своё безмолвие тая Не открывает тайны вечность. И ни к чему уже слова, Когда тебя берёт за душу Всей этой ночи синева И заставляет только слушать. Я слышу шорохи листвы, Что опадает постепенно. Но не склоняю головы Пред увяданием и тленом. И мне не нужен тот покой, Что вечно царствует над миром, Когда сечёт над головой Лихого месяца секира. «Хмуро в городе, печально,..» Хмуро в городе, печально, Беспросветно даже днём. Мы с тобой в уютной чайной Чёрный чай из чашек пьём. За окном туман и слякоть. Давит серость бытия: Ты по мне не будешь плакать. У тебя в душе не я. Вспоминать о прошлом глупо. Утерев чаинки с губ, Я смотрю в окошко тупо На угарный дым из труб. На промокший под забором Одинокий дикий куст. Только с плеч сползёт не скоро Тех воспоминаний груз. Вот и всё – душа пустая! Снова в жизни перекос… Ты счастливая такая, Что обидно мне до слёз. «Небесам вечерним ничего не надо…» Небесам вечерним ничего не надо Кроме невысоких серых облаков. Я в саду осеннем на листву присяду Ту что завтра ветер разметать готов. Пожелтела крона, под которой прячусь. Обошла деревья осень неспеша И в лукошке старом унесла удачу — Поздно спохватилась сонная душа. Только не горюю, потому что знаю: Непогода скоро затоскует зло. Я смотрю, как птицы, собираясь в стаю В потемневшем небе встали на крыло. А лучи заката гаснут над Кутумом. Стынут, словно угли, в каменке печной. Я сижу спокойно со своею думой И деревья стоя шепчут надо мной. «Я к Волге привязан!..» Я к Волге привязан! И пусть повторюсь, Коль просится фраза: «О, Волга! О, Русь!» Над волжской водою На пирсе стою И радость не скрою В родимом краю. Есть реки Сибири, Есть Днепр и Дон, И есть в этом мире Родительский дом. И дом, и заборы, И сад наяву, И город, в котором Свой век доживу. Всё чувствую разом. Бьёт сердца набат! Я к Волге привязан И этому рад. «На родине моей,..» На родине моей, На самой-самой малой, Где тополя весной Роняли тихий пух, Давно, уже давно Там детство миновало, Лишь улицы хранят Его веселый дух. На родине моей Цвели когда-то вишни, И ветер разгонял Вовсю легчайший цвет… Те вишни отцвели. Наверно, время вышло, Их горестный закат Необратим в рассвет. На родине моей Сегодня я прохожий. Наверное, судьбой Мы чем-то схожи с ней. Года, как жернова, Её мололи тоже… Я помню… Я пишу О родине моей. Улица детства Красная улица, Красная школа… Всё это было за Красным мостом. Брошенный сад за сплошным частоколом, Рядом часовня под ржавым крестом. Рыхлой дорогой шагаю по валу, Памятью думную душу лечу… В церкви, которая здесь устояла, Надо поставить сегодня свечу. Только за то, что мы жили в соседстве, Ночь напролёт целовались с тобой… Часто теперь вспоминается детство, То, что умчалось по улице той… Красная улица, Красная школа — В сердце опять непонятный прокол! Сад на ветру, одинокий и голый, Нет частокола, сгорел частокол… «Самая милая, малая…» Самая милая, малая Родина в сорок дворов. Здесь меня дедушка баловал, Здесь был родительский кров. Улица детства, околица, Встречу ли вас на пути? Светлыми чувствами полнится Взрослое сердце в груди. Ныне дорога не пыльная — Нету былой колеи. Словно дождями обильными Смыло пенаты мои. Где вы, дома деревянные? Где у реки ветряки? Время пришло окаянное, Темное время тоски. Раньше витал по обители Запах акаций и роз… Розы куплю и родителям Я отнесу на погост. И помяну над могилою Добрых моих стариков… Где ж ты, окраина милая, — Родина в сорок дворов? |
