«А ничего себе домик! Два этажа, отопление, газ... Хорошо живет бармен с инвалидом-теткой!»

— Порядок, — вылез Роман, — через полчаса будет тепло и уютно. Может, пока съедим чего не то, Жень?

— А нечего! Мы же не заезжали в магазин!

— Ну ты даешь, подруга! Про самое главное забыла!

— Это для тебя еда — главное, а у меня о другом голова болит! Возьми ключи и сгоняй за хлебом насущным, — я бросила ключи от машины Ромке.

— А куда? — он уставился на меня в ожидании ответа.

— Прояви смекалку, а от меня отстань! Тебя легче убить, чем прокормить!

Ромашка обиделся и вышел. Я осталась одна. И сразу на меня навалился липкий страх.

«Дохленький какой-то домик, ненадежный! Не выдержать ему осады! Может, и простоит пару часов, а там хана! Рухнет вместе со всеми!» Такие невеселые мысли бродили в голове.

— Здравствуй, дочка! — от неожиданности я подпрыгнула на месте. — Вы кто ж такие будете?

На пороге стоял симпатичный старичок: востроносенький, с седой бороденкой и такими же седыми волосами.

— Здравствуйте, дедушка, мы друзья Михаила. Вот погостить приехали.

— Стало быть, дружки племянника Кузьминичны. Как она там поживает?

— Да ничего, спасибо! Михаил за ней ухаживает.

Старичок показался мне вполне здоровым и довольно крепеньким на вид. Никаких признаков контузии я не наблюдала.

— Ну, дык, давай знакомиться! Меня зовут Егор Степанович, люди кличут просто Степаныч, — дед протянул старческую сухую ладошку.

— Евгения. Можно просто Женя.

— Да-а, Женечка, трудно тута у нас! По всему лесу фрицы недобитые ползают! Ты, детка, осторожней ходи, без левольвера из дому ни-ни! Вона Кузьминичну подстрелили, теперича племянник ейный в гошпитале за ей ходить! — легкий огонек безумия засветился в глазах Степаныча.

Мне стало жалко старика: для него война не кончилась и, наверное, не кончится никогда.

— Хорошо, Степаныч, — успокоила я деда, — мы будем осторожны.

Степаныч важно кивнул и ушел. Я осталась одна, но на этот раз страх не появлялся. Зато вернулся Степаныч, таща за собой огромное полено:

— Возьми вот, печку растопи, а то промерзнете тута!

Свалив полено на пол, дед опять исчез.

«Дурдом», — подумала я.

Назрела срочная необходимость осмотреть диспозицию и наметить пути отступления в случае появления немцев. Черт! Я хотела сказать, бандитов! Начать решила со второго этажа. Лестница наверх противно скрипела. Было темно. Поднявшись на второй этаж, я тихонько тукнулась обо что-то лбом.

«Шкаф», — решила я и нашарила выключатель. Это и правда был шкаф, очень громоздкий и неудобно расположившийся почти посередине коридора. Справа и слева были двери. Что ж! Места предостаточно, а вот путь отступления один — через окна в комнатах. Я распахнула первую дверь. За ней находилась спальня. Большая двуспальная кровать, прикроватные тумбочки, шкаф-купе — все было омерзительно розового цвета. Жуткий вкус у хозяев!

Что находилось за второй дверью, я узнать не успела. Снизу послышался звук падающего тела и непарламентские выражения.

«Ромашка вернулся», — обрадовалась я.

— Ты зачем сюда это дерево приволокла? — увидев меня, спросил Ромка.

— Печку топить, — бестолковость соседа порой умиляла.

— Так, понятно. Ты головой давно ударялась последний раз?

— Нет, — радостно воскликнула я, — минут десять назад! А что?

— Да ничего. Это я так спросил, из любопытства, — Роман беспокойно оглянулся.

— Полено Степаныч притащил. Волнуется, что замерзнем.

— Какой еще Степаныч?

— Ну, который немцев отстреливает.

— Ясно, — Ромашка кивнул, — пошли обед готовить.

— Не пойду. Бастовать буду. Надоело у плиты вечно торчать. Хочешь есть — готовь сам, а я и бутербродиком удовлетворюсь. Мне еще думать надо, — громко заявила я о своих правах.

— Ну-ну, особо не напрягайся, а то голова заболит с непривычки.

Честно говоря, в чем-то он прав. За последнее время я слишком много думаю, так что приступ головной боли не за горами.

На кухне Алексеев гремел кастрюлями и хлопал дверцами шкафов и холодильника. Я почувствовала легкие уколы совести, но усилием воли попыталась их заглушить. Не тут-то было! Уколы становились все ощутимее, и мне пришлось пойти на кухню. Я решила вдохновлять Романа на кулинарные подвиги своим присутствием, ну и советы давать, разумеется.

На главном кулинаре был повязан легкомысленный фартучек веселенькой расцветки. Он очень гармонировал с его глазами, уже утратившими фиолетовость, зато засиявшими всеми цветами радуги.

— Ромка, надо позвонить жене Ковалева, — с места в карьер начала я вносить предложения.

— Зачем?

— Во-первых, выразить соболезнования, во-вторых, может, она что-нибудь знает такое, что нам интересно, а в-третьих... Знаешь, Ром, я сильно подозреваю, что отраву Славке подсыпал кто-то из наших на вечере встречи. Так вот я хочу выяснить, с кем встречался Ковалев. Я имею в виду одноклассников.

Алексеев почесал затылок и задумался.

— В общем-то, в твоих рассуждениях что-то есть. Давай попробуем, — разрешил он.

— Ромочка, а что ты готовишь? Тебе этот фартучек очень идет! Просто под цвет глаз!

Так чем мы сегодня питаемся? — я вертелась вокруг Ромки, как лиса вокруг вороны.

— Омлет, — пожал плечами сосед.

— Мама, — простонала я, ощутив приступ тошноты, — лучше бутерброд съем.

— Ты же без моего омлета жить не можешь, — напомнил Алексеев мои слова, сказанные явно сгоряча.

— Так это я в тюрьме не могу, а на воле очень даже запросто!

— Ладно, ты давай звони, а я тебе чего-нибудь сооружу, — неожиданно легко пошел на мировую Роман.

Я подозрительно покосилась в его сторону. Странно! Чего это он такой покладистый? Решил, наверное, не травмировать мою уже сильно пострадавшую психику, а, может, думает, что я и без его омлета помру скоро.

К телефону долго не подходили. «Только бы не ребенок ответил. Боюсь, опять не выдержу и расплачусь». Наконец, в трубке раздался усталый женский голос:

— Слушаю.

— Алло, здравствуйте, — я была предельно вежлива и подпустила нужную грустинку в интонацию, — могу я поговорить с женой Вячеслава Ковалева?

— Вдовой. Я слушаю вас, — повторила женщина.

— Меня зовут Женя. Женя Зайцева. Я вместе с вашим... с Вячеславом училась в школе.

— Знаю, — перебила мадам Ковалева, — Слава много о вас рассказывал. По-моему, он был в вас все еще немножко влюблен. Что вы хотели?

— Можно, я приеду к вам? — неожиданно даже для самой себя ляпнула я. — Нам необходимо поговорить.

— О чем? — удивилась женщина. — А, впрочем, приезжайте. Запишите адрес.

Она продиктовала адрес, объяснила, как лучше проехать, и повесила трубку. В комнату заглянул Алексеев:

— Жень, ну ты есть будешь?

— Ромка, сегодня я еду к вдове Ковалева, — задумчиво проговорила я.

— Вот это номер! Она, видите ли, едет! А я, значит, дом буду охранять и от трехнутого старикана отмахиваться! Госпожа следователь, разрешите полюбопытствовать, а от людей Муллы вы тоже самостоятельно собираетесь отбиваться? Так, может, я в отставку пойду, чтобы вам под ногами не мешаться? А то ведь мы люди простые, мы только в клуб гомиков могем с голыми ногами и искусственным бюстом таскаться, ни на что другое не годны! — Ромка не на шутку разошелся. — Не сочтите за назойливость, но вечером я поеду с вами, уважаемая. Так, на всякий случай! Вдруг дед меня подстрелить захочет, а я один, не у кого защиты просить! Уж не извольте гневаться!