— Так, хорошо. Все меняется. Кота берет Алексеев, Мишаня хватает сумки и — вперед, — пошла я на компромисс, — машину поведу сама.

Никто не возражал. Я вообще-то заметила, что все мужчины с утра плохо соображают. Мыслительная деятельность активизируется у них лишь к вечеру. Бывают всплески, как правило, перед приемом пищи и во время футбола, а в остальном... Неприятное исключение из этого правила составлял мой бывший муж. Как я уже говорила, он считал себя личностью творческой, а у них, как известно, все наоборот. Творил супруг, как правило, по ночам. Этот процесс сопровождался мотанием по комнате, во время которого некоторые предметы падали с ужасающим в ночной тишине грохотом. Я вскакивала с кровати и пыталась уложить мужа в постель. Он смотрел сквозь меня, что-то бубнил и укладываться не желал. Это, признаюсь, здорово меня злило. По утрам, естественно, муж бывал хмурым, раздражительным и внушению не поддавался. Но, думаю, он один такой на всем белом свете. Остальные мужики правильные, по ночам спят, а с утра плохо соображают. Поэтому, если хотите, чтобы вас слушались представители сильного пола, будите их ни свет ни заря, и победа вам обеспечена. Ранним утром у мужчин можно выпросить все что угодно — начиная от норковой шубки и кончая поездкой на Багамы. Если вдруг к вечеру муж начнет отказываться от всего, что наобещал утром, можно с полным правом падать в слезах на кровать и стонать: «Ты бесчувственный, бессердечный тип! Права была моя мама...» Упоминание о маме здорово работает. После этого мужчина обычно уже согласен на все.

Войско во главе с главнокомандующим, то есть со мной, выступило в поход. Я гордо вышагивала впереди, рядовой состав, зевая, уныло маршировал сзади. Таким вот веселым шагом мы добрались да машины.

— Ключи, — потребовала я у Ромки.

— Жень, — робко начал он.

— Ключи! — по-командирски повысила я голос.

Рядовой не решился спорить и протянул мне ключи от машины, заметно опечалившись.

По правде говоря, машину я вожу не так чтобы очень уж плохо. Просто почему-то не успеваю разглядеть дорожные знаки, натыканные в невероятном количестве во всех возможных и невозможных местах. Если светофоры я еще успеваю замечать и как-то на них среагировать, то знаки пролетают чересчур быстро. Пока я вспоминаю, что, собственно, обозначает промелькнувший только что знак, добрый десяток таких же непонятных иероглифов о чем-то меня предупреждают. В конце концов я решила вовсе не обращать на них внимания. Нечего размениваться по мелочам, решила я и... разбила папину машину. Причем виновата была не я, а тот самосвал, что вылетел непонятно откуда. На реакцию я не жалуюсь, поэтому и успела затормозить. Лбом, конечно, приложилась крепко. В связи с травмой головы я практически не слышала, как дядька с самосвала что-то кричал про главную дорогу и про куриц за рулем. Очень невежливый шофер оказался! Папа, увидев останки своей машины, добавил к сказанному еще пару слов и постановил: руль мне не доверять. Собственно, доверять было больше нечего. Нет, руль, конечно, можно, а вот остальное... Да, большой самосвал попался.

Я в предвкушении дальней дороги уселась за штурвал. Не могу назвать рулем чудо европейской техники! Пару минут повозилась с рычагами, подгоняя кресло пилота под свой размер.

— Куда едем, мальчики? — весело спросила я.

Мальчики хмурились.

— Сначала заедем ко мне за ключами, — пробурчал Мишаня, — потом я вам объясню, как до дачи добраться. Схемку нарисую.

— Не надо, обойдемся без схемы, — легкомысленно отмахнулась я.

— Как же, ты обойдешься! Полгода дорогу домой запоминала! — решил дискредитировать меня в глазах Мишки Алексеев.

Холодное молчание и презрительный взгляд были ему ответом. Я мягко тронула машину с места. Мы уже выруливали со двора, когда я увидела милицейскую машину, а в ней голову... моего следователя, дорогого Владимира Ильича! От неожиданности нога чуть сильнее надавила на педаль газа, и послушное транспортное средство буржуйского производства, взвизгнув, рвануло так, что нас вдавило в спинки сидений.

— Началось! — простонал Алексеев. — Имей в виду, меня укачивает в самолете!

— Видели мусоровоз? — снижая скорость, спросила я. — Следователь! По мою душеньку явился! Вовремя мы смотались! Нехорошая квартирка!

— При чем здесь ты со своей душенькой? Он приехал по месту проживания трупа Розочки! Нужна ты ему очень!

На мой взгляд, Ромашка сморозил глупость: какое же может быть у трупа место проживания, кроме городского кладбища? И следователю я очень даже нужна. Впрочем, Ромка наполовину мент, ему виднее. И тут меня осенило: господи, да ведь в квартире полно моих «пальчиков»! А совсем недавно у меня снимали отпечатки пальцев в отделении! Теперь уж точно Розочку на меня повесят! Интересно, сколько мне дадут за двойное убийство?

Движение транспорта на улицах нашего славного города в столь ранний час было на удивление оживленным.

— Не спится людям! — ворчала я, обгоняя очередного водилу, плетущегося, как черепаха по пустыне.

— Так ведь на работу же едут, Жень! Ты бы не спешила так, а? А то мне что-то нехорошо! Да и тетка-инвалид пропадет без меня, — пригорюнился Мишаня.

Исключительно из чувства уважения к его тетушке я поплелась в правом ряду.

— Черт, знаков, что ли, меньше стало? — я удивленно глазела по сторонам.

— Да нет, ты, Жень, просто едешь нормально. А знаки как стояли, так и стоят себе спокойненько.

Ох, разговорился Ромашка. И все язвить пытается. К снегопаду, видать.

Мы подъехали к Мишкиному дому. Он с видимым облегчением выбрался из салона и ходко потрусил в подъезд. На лице его явно читалась радость от встречи с родной землей. Спустя минут пятнадцать он снова появился возле машины, но садиться в нее не стал. Пришлось переговариваться через открытое окно.

— Вот ключи, а это схемка, как добраться до дачи. Я к вам завтра приеду. Если что, позвоню на мобильник. Номер телефона Ромка мне дал. Да, вот еще что. Напротив нашего дома дедулька живет... Так вы это, не обращайте на него внимания — контуженый он. С войны еще. В общем, он иногда за немцами охотится, а так ничего, тихий такой старичок.

— А он нас с немцами не перепутает? — с опаской спросила я.

— Так я ж и говорю! Когда он на охоту выходит, лучше дома сидите. Ну ладно, я побежал, а то замерз уже, да и тетке пора завтрак готовить. Пока!

Мишка помахал рукой на прощание и скрылся в подъезде.

— Ко всем проблемам еще и охотник за фрицами прибавился! — возмущение выплескивалось из меня через край. — А ну как он шарахнет по нас из ружьишка? Вот подсобит Мулле! Тот только спасибо скажет.

— Не шарахнет. Ты, Женька, мало на немца похожа, больше на пигмея какого-нибудь: мелкая, тощая, тьфу, смотреть не на что! — нахально заявил пассажир. — А немцы они солидные! Ну вот как я, например.

— Хорошо, — я легко согласилась с Романом, — тогда по тебе дедуля и жахнет! Я ему тогда пол-литровочку подарю в знак признательности за доброе дело! А, может, он в плен тебя возьмет, пытать станет...

Совсем размечталась. Ромка, хоть и болтает всякую чепуху, а с ним все-таки спокойнее.

Так с шутками и прибаутками мы доехали до дачного поселка. Нужный дом нашли относительно быстро. Если бы Алексеев ежеминутно не сверялся со схемой и не давал бестолковых советов (вон у того дерева — направо, да не у этого, тетеря, а у того, и так далее), на место могли прибыть еще быстрее. Когда выгружались из машины, в доме напротив шевельнулась старенькая занавеска, и мне даже показалось, что я увидела ствол ружья, направленный на нас. Наверное, все же показалось!

В доме было сумрачно, холодно и пахло сыростью.

— Сейчас включим отопление, и все будет в порядке, — успокоил Алексеев и скрылся где-то в подполе.