Внутренние стенки пошли черноватыми пятнами. Поскребла ногтем: «Грибок. Водой не отмоешь. Господи, о чем я?» – захлопывает дверцу. Надо достать продукты. Но сперва – включить воду.
Не доходя до калитки, сворачивает в травяные заросли. Нагнувшись, нащупывает вентиль, подернутый ржавчиной. Голыми руками не провернуть. «Капнуть масла. В канистре, в багажнике. Хорошо, что не выбросила. Сунуть металлический прут».
На ходу, краем глаза отмечает: мужик. Вошел в соседскую калитку. Во всяком случае, ближайшие соседи здесь.
Темная лужица, натекшая под вентиль, не уходит в землю. Продев прут в ушко, наваливается, чувствуя: пошло. Из трубы доносится слабое шипение. Вода выбивает воздушную пробку. Она вонзает прут в землю: понадобится, чтобы закрыть.
Водопровод работает исправно. Когда-то давно ее бы это обрадовало – очередная победа над материальным миром. Теперь этот мир раз и навсегда побежден. В сущности, вопрос денег. Деньги у нее есть. Во всяком случае, в тех масштабах, которые требуются, чтобы обуздать стихию обыденности. Если б вентиль не повернулся, позвонила бы в Репино. Прораб прислал бы людей…
На меже между родительским и соседним участком лежат штабеля бревен, укрытые рубероидом. «Зачем?.. Собирались что-то строить?» Теперь это не имеет значения. Если не погнили, надо предложить соседям. Не за деньги – просто отдать.
Плитка совсем раскалилась. Достает банку с молотым кофе, сахар, сливки… В целлофановом мешке лежат овсяные пакетики, яблоки, мюсли, апельсины, чищеные грецкие орехи, молоко длительного хранения. Она сует мешок в холодильник. Самое время заняться розовым бланком или как его…
Приглядывая за кофе, вспоминает роман, который прочла в юности. Герои – безымянные, вместо имен фигурировали буквы и цифры. Цифры уже не вспомнить… Но буквы, во всяком случае, женские: «I и O. Латинские. Что же они строили? Кажется, космический корабль. – Инженерная сторона дела выветрилась из памяти. Остался розовый билет: листок, дающий право на интимное свидание. – Нет, – она поправляет себя, – в книжке иначе: не право, а обязанность… —
* * *
Продукты он спрятал в холодильник: упаковку яиц – на верхнюю полочку, пакет молока – на дверцу. Шаркая подошвами, обошел дом.
Со стороны, граничащей с соседским участком, лежат бревна, укрытые рубероидом. Давно, еще с родительских времен. Их привезли ранней весной или поздней осенью, родителей на даче не было, иначе отец бы проследил. За зиму забор рухнул: подгнившие деревянные столбы не вынесли напора. Отец возмущался: «Вот безрукие! Нет бы зазор оставить!» Ждал, когда соседи приедут. В середине лета не выдержал: разобрал штакетник, вытащил старые столбы. По вечерам отправлялся в лес, подальше, искал и срезал осины – если правильно обработать, самое прочное дерево, хватит на сто лет.
Он обернулся к лесу, будто лесник его детства вот-вот должен показаться: худой, одетый в мешковатую куртку, похожую на ватник. Одной рукой тянет за собой осиновый ствол. Готовые столбы складывал в сарае. Там они и лежат – до сих пор.
Постояв, двинулся обратно, стараясь не думать о завтрашнем, о том, что предстоит: «Ничего… Встану пораньше. Приду – кого-нибудь да застану. Непременно. А как же иначе. Они сами заинтересованы в клиентах», – находил твердые слова.
Твердость сработала. Докучливое будущее исчезло, мысли вернулись к работе.
Поднялся в кабинет, сел за пишущую машинку. Жаль, что пропали утренние часы – для жаворонков, вроде него, самые продуктивные. Отгоняя обрывки ненужных мыслей, вставил чистый лист.
– Вначале были атомы. Электрические разряды, ультрафиолетовое излучение, вулканическая активность – трудно сказать, какие природные катаклизмы превратили их в молекулы, но факт остается фактом: именно под воздействием этих жестких явлений атомы объединились в генетическую молекулу – ДНК. – Капитан оглядел членов команды, словно ожидая, что кто-то из них не согласится с такой постановкой вопроса. – Вообразите себе молекулу, способную создавать собственные копии. Плодовитость репликантов и точность копирования – до поры до времени эти свойства себя оправдывали, но – глазные отростки вспыхнули неподдельным энтузиазмом, – лишь до поры. Однажды копировальный механизм совершил ошибку. Количество ошибок множилось…
Капитан оглянулся на экран монитора. Циферблаты часов – и бортовых, и межгалактических – различались одинаково ясно. В правом верхнем углу уже мигал синий значок. Напоминал, что приближается время связи с Центром Управления. Сеанс начнется через пятнадцать минут.
– Количество ошибок множилось, пока не перешло в качество. Естественный отбор как инструмент эволюции включился именно на этой стадии. – Синяя иконка подмигивала всё настойчивее. – Благодарю за внимание. На сегодня – всё.
Из общего отсека капитан вылетел первым. Углубляясь в хитросплетения коридоров, ведущих к главному монитору, он думал о том, что гены – генами. Они регулируют построение организмов, однако их влияние ограничено. Хотя бы потому, что не всё приобретенное наследуется. Сколько бы знаний и умений ни накопила особь в течение жизни, они не перейдут к ее потомкам генетическим путем. Тут работают совсем другие механизмы…
«Вот-вот, – он распрямил затекающую спину и размял кисти рук. Именно поэтому никогда не чувствовал интереса к естественным наукам. Филология, история, культурология – там по наследству передаются не пустые признаки: строение тела, цвет глаз, форма зубов, способность к мимикрированию, – а знания и смыслы, накопленные бесчисленными поколениями. Каждый индивид свободен воспринять их или отринуть. Взять хотя бы его самого. Разве гены определили его тягу к иностранным языкам? В их роду ничего этого не было. Он представил себе, как изумились бы его предки – хоть по материнской, хоть по отцовской линии (воображение нарисовало череду земледельцев, сутулых от тяжкого труда: натруженные руки, темные узловатые пальцы…), – если бы узнали, что их отдаленный потомок стал переводчиком. В сравнении с ними он – иная форма жизни. В этом смысле у него другие родственники. – Марлен…»
Вышел из-за стола и сел на топчан, покрытый пестрой попонкой.
Марлену не пришлось бы объяснять – почему он тоскует над этой книгой, мечтает о другой, исторической, над которой начинал работать в незапамятные времена, но потом отложил за текущими заказами, поступающими от издательства.
«Ну какое, какое мне дело до всех этих репликаторов, кроссинговеров, аллелей, доминантных и рецессивных признаков! Положим, у меня были бы голубые глаза, или курносый нос, или мускулатура культуриста. Разве сам я стал бы другим?!»
Посидел, сгорбившись. Вернулся к письменному столу.
Устроившись в кресле, капитан следил за иконкой. Из синей она превратилась в красную, будто раскалилась изнутри. Сидел, дожидаясь, когда появится изображение. По экрану бежали цифры. Иконка связи мигнула и погасла. Прождав положенные пятнадцать минут, в продолжение которых Центр так и не объявился, он отправился к себе. «Ничего удивительного… Учитывая расстояние, отделяющее нас от родной галактики, мы находимся на краю Вселенной», – капитан поморщился: «край Вселенной» – слишком романтично, во всяком случае, на его вкус.
Открыв бортовой журнал, он отметил точное время несостоявшегося сеанса. Вчера связь установилась, но через тридцать секунд прервалась. Не исключено, что вчерашний контакт станет последним. Теперь им придется руководствоваться исследовательским заданием и здравым смыслом. Лично у него здравый смысл есть. Чего не скажешь о теоретиках. На эту планету ученое сообщество возлагает особые надежды. В астрономических атласах она маркируется значком объектов первой группы. Это они, не нюхавшие настоящего космоса, настояли на повторной экспедиции. На Совете он не присутствовал, но позже ознакомился с докладом. Неудивительно, что Совет пошел навстречу: а как иначе, если речь идет о развитой форме. В докладе значилось черным по белому: возможна встреча с разумным существом. Капитан усмехнулся и пощелкал мелкими суставами. После принятия решения все дискуссии прекращаются. Его дело – исполнять.
