— Передай генералу Озорису, что командор Гур просит о твоем наказании. Объясни ему, что случилось. Свободен.

Мальчишка на негнущихся ногах убрался восвояси.

— Что с ним будет? — спросила Анниэль, успокоившись и прекратив испуганно хлопать пушистыми ресницами.

— Не знаю, может пару плетей дадут или сортир отправят чистить. Озорис — строгий командир. Жеке не рассказывай. Кстати, почему ты сама не ударила охальника? — полюбопытствовал я, хотя и предполагал ответ.

Глаза Анниэль наполнились страданием.

— Я не смогла. Это же больно!

— Анниэль, успокойся. Ну, во-первых, не так уж больно. Парень легко мог выдержать. Ты же не насмерть его бы забила. Во-вторых, ты могла бы применить магию земли или жизни. Нет, когда он тебя схватил, стихию земли не нужно использовать. Падая, он и тебя сбил бы с ног. А вот разредить ауру, чтобы охальник расслабился и сознание потерял — вполне можно.

— Я не догадалась!

— А ведь ты вступила в небольшой бой. Маленькое, но противоборство. Вам Майта рассказывала о состоянии боя? Вижу — да. Анниэль, прошу продолжить осмотр. И не забывать опыт, который только что получила. В последнее время ты необычайно похорошела, так что обязана предусмотреть возможность повторения подобных посягательств.

Анниэль порозовела, кивнула в знак понимания и ушла.

Вчера состоялось представление новых магов и «цивилизационного артефакта» руководству обители. Я называл имена представляемых и кратко характеризовал каждого. С трудом удержался от ухмылки, увидев, какими горящими глазами смотрели на наших женщин орденские командиры, понимающие толк в женской красоте. Они даже забыли, что дело не в женской привлекательности, а в немалом магическом ресурсе, привлеченном на службу ордену. Лишь магистр и протектор сохраняли спокойствие и забавлялись, разглядывая ошарашенные лица подчиненных и сослуживцев. Потом Леаст представил нашим приобретениям всех присутствующих. Я передал магистру тридцать амулетов жизни, загодя подготовленных Уайдой. Леаст был доволен такой аптеке.

Впрочем, Ханта, Брена и Верена остались равнодушны к прелестям львицы и эльфийки, а потому дотошно расспрашивали о различных сторонах их магических дарований. Жека также, достаточно уверенно и избегая непонятных слов, отвечал на вопросы присутствующих. Сам тоже спрашивал, хотя и несколько зажато. Но застенчивость он компенсировал искренней улыбкой, которую неимоверно смешно воспроизводила Уайда на семейных веселушках. Эта улыбка расположила присутствующих к «артефакту». Даже командор Ханта, женщина суровая и невозмутимая, в конце беседы стала по-матерински поглядывать на Жеку. Видно, что сравнивала со старшим сыном и прикидывала, как их познакомить и подружить.

Потом присутствующие, кроме нескольких, сопроводили нас в трапезную. Ханта и Верена отправились к семьям. Брена вообще не любила столоваться в трапезной и готовила себе сама. Леаст и Исиант собирались побеседовать наедине. По пути командиры толпились вокруг Буста, справедливо полагая, что главный шпион знает все и поделится сведениями о настоящем статусе Уайды и Анниэль. Я с удовольствием наблюдал за развитием событий. Получив исчерпывающую сводку и скрывая разочарование, они все же не оставили нас, решив экстренно преобразовать собственную похоть в эстетическое наслаждение. Командный состав сопровождал львицу и эльфийку, представляя почетный эскорт. Жека вообще затерялся на их фоне. Впрочем, эскорт при случае легко мог быть преобразован в боевое охранение, потому что генералы по-прежнему оставались великолепными воинами.

Я проинформировал Марка о том, что завтра ему необходимо встретиться к Уайдой для кардинального улучшения здоровья. От души развлекающаяся насмешница, притворившись кроткой овечкой, на ходу обернулась и чарующе улыбнулась интенданту. Генералитет оторопел и с завистью смотрел на распорядителя орденского имущества. Марк гордо задрал голову и выпятил грудь. Заявил, ни к кому конкретно не обращаясь, что надорвал здоровье на работе, а некоторые не могут так усердно трудиться. Подразумевалось, что лень упомянутых некоторых лишила их малейшего шанса встретиться наедине с такой женщиной, как Уайда. Кстати, наш романтически настроенный интендант был на полголовы ниже львицы.

Сегодня ко мне заглянул Озорис. Убедившись, что я один, присел и посмотрел на меня в облачении излюбленной сдержанности, сквозь которую едва проглядывало дружеское расположение.

— Знаешь, я ограничился формальной беседой с молодым дозорным, который пришел от тебя и повинился.

— И почему так? — заинтересовался я. — Неужели постарел и потерял хватку?

Озорис помолчал, мечтательно смотря вдаль. Очнулся.

— Нет. Потому что отлично его понял. И боец уже получил свое от живодеров Вилена. Ты откуда такую красоту достаешь? Поделись знанием.

— Да запросто. Поделюсь знанием с генералом ордена Знающих. Едешь на высокогорье. Там умыкаешь незамужнюю эльфийку. Потом, с ней подмышкой, пробираешься в поселение львов-оборотней и крадешь молодую самку. Влюбляешь их в себя. Вот и все. Квалификация у тебя достаточная для подобной операции.

— Прибываешь домой, — в том же тоне продолжил Озорис, — и подвергаешься мучительной казни разгневанной супругой. Не рви мне сердце. Просто позволь погрезить. Но сыну я этот вариант расскажу. Да что там говорить, я все силы приложу, чтобы он смог успешно провести похищение. Пусть дети осуществят наши мечты.

Итак, у ордена появится еще один супер-лазутчик, способный безо всякой магии проникнуть в любые охраняемые места.

А то, что заочно влюбленный, совсем неплохо.

Анниэль. Все дело в честности

Неподкупный глаз честного человека всегда беспокоит мошенников.

Руссо

Я никогда не мог разрешить роковой вопрос: где у меня кончается притворство и начинается искренность.

Дали

Вечер полностью вступил в свои права. Мы Жекой сидели, обнявшись. Свет ламп искристыми ручейками растекался по покоям. Хотя и устали, но были довольны тем, что сегодня разработка магомобиля существенно продвинулась. В полумраке глаза Жеки казались совсем черными, а игра теней на лице создавала причудливые узоры. А завтра опять придется заниматься боевой подготовкой. Подруги хотят сделать из нас «великих воинов». Значит будем стараться.

— Тебе не кажется, — вдруг задумчиво произнес Жека, — что руководство обители — странная компания.

— Почему, милый? — удивилась я.

— Посуди сама. Любой орден — военная организация со строгой иерархией. Начальник приказывает, подчиненный исполняет. А что мы наблюдали в обители? Ее руководство, включая магистра, начальников направлений и заместителей, вело себя как большая семья, в которой один родитель — магистр, а остальные — старшие и младшие дети, имеющие практически равный статус.

— Да, необычно для военной организации. Я видела, как командор Ханта спорила с генералом Озорисом, а тот внимательно прислушивался к аргументам.

— Угу. Ты заметила, что и чувствовали они себя совершенно непринужденно? Подтрунивали друг над другом, шутливо препирались.

Я кивнула. Действительно. Никакой официальности.

— Анниэль, птичка, а как у эльфов обстоит дело с бюрократией?

— По роду работы мне приходилось наблюдать отношения князя и его окружения. Он не потерпит, чтобы советники препирались между собой. Да те и не посмеют. Эльфийское воспитание заставляет нас быть чопорными, замкнутыми и невозмутимыми. Я впервые поняла, какое наслаждение быть раскованной и искренней, пренебречь сдержанностью, лишь познакомившись с семьей Гура. Вот они-то всегда раскрываются навстречу друг другу. И в их семье никто никого ни к чему не принуждает. И мы теперь тоже так себя ведем и чувствуем.

— Ты знаешь, да, — удивился Жека, — в старом мире мною стремились командовать многие. Это нередко бесило и тяготило. А здесь я не испытываю никакого давления. Хотя, на самом деле, Гур часто нами руководит. Но он почти всегда действует в своей манере, не приказывает, а просит. — Жека выделил последнее слово.