Андрей вышел из душной, набитой под завязку драгунами избы. Одновременно из овина вышли еще трое – пора готовить завтрак.

«Разговор» у Азарова с мужиком получился такой же, как и у дозорных. Не пытаясь ничего объяснить, мужик молча и спокойно стоял около избы, слабо реагируя на все, что происходило вокруг. Немного оживлялся, когда к нему обращались с вопросом, но ничего ответить не мог. Лишь мычал, да старался неясными жестами что-то показать. Но, увидев, что никто не понимает, замолкал.

Промучившись несколько минут, Азаров сдался.

– Ладно! Пусть посидит пока в овине. Дайте ему сухарей, может, есть хочет. Сейчас князь встанет – доложу.

– Пошли, – сказал тот, что ходил за майором. Мужик послушно повернулся.

«Хорошо хоть понимает, не глухой, – подумал Азаров. Но в эту секунду мозг буквально обожгла другая мысль. – А ведь понимает слова! Плохая, конечно, шутка может получиться. Но если он русский, то ни о чем не догадается!»

– Это французский лазутчик! Отведите за избу и расстреляйте! – не очень громко, но отчетливо бросил в спину майор.

В мгновение все переменилось. Мужик дернулся. Любой бы вздрогнул, услышав такое. Оборачиваясь, он постарался придать лицу удивленно-растерянное выражение – дескать, за что меня расстреливать? Но вдруг сообразил, что Азаров это произнес по-французски.

Андрей понял, что поймал, «мужик» – что попался. Это произошло неожиданно. Оба замерли. Двое понявших, двое безоружных. Для остальных все оставалось загадкой.

– Взять его! – бросаясь вперед, крикнул майор.

Он хотел обхватить лазутчика, подмять под себя, но тот крутанулся, ускользая. Резко вздернутый локоть попал точно в подбородок. Сноп искр, вылетевший из глаз, должен был поджечь одежду на противнике, но этого не случилось. Наступившая на несколько секунд темнота стала причиной падения на мерзлую землю. Позже Азаров понял, что скорее всего именно потеря сознания спасла ему жизнь. У французского лазутчика не было времени, и он сражался лишь с теми, кто ему мешал.

Данилов выскочил на крыльцо босиком, в одной рубахе, но в каждой руке держал по пистолету. Открывшаяся картина больно ударила по сердцу. Четверо драгун лежали в неестественных позах. Азаров сидел, опираясь на руку, и тряс головой, словно отгонял муху. В двух сотнях шагов по полю стремительно мчался человек, петляя, как заяц. Его нагонял драгун, поднимая палаш.

– Назад! – закричал, срывая горло, Николай.

Но всадник не обернулся: то ли не услышал, то ли ненависть к врагу, который только что убил четырех товарищей, не давала остановиться.

Из леса в полуверсте приглушенно щелкнул выстрел. Драгун вылетел из седла, будто наткнулся на растянутую невидимую веревку. Лазутчик, который обернулся, чтобы уклониться от атаки драгуна, ловко подхватил уздечку останавливающейся лошади и мгновенно оседлал ее. Еще один выстрел раздался из леса. Описав крутую дугу, на поле упала граната и мгновенно разрослась в огромный куст дыма, за которым скрылся французский лазутчик.

– Немедленно уходим! – скомандовал Данилов. Он понимал, что не успевает. Не столько опасна прямая атака – противник должен преодолеть половину версты по ровному полю. Стрельба из леса – вот что сейчас убийственно для отряда! Точность лазутчиков хорошо известна князю. Пока им мешает дым в поле, но что будет через минуту? Пока мешает дым, пока мешает дым…

– Вахмистр! – крикнул Николай. – Костры из сена! Там! Быстро!

Данилов показывал пистолетом в сторону колодца.

– Сено мочить и кидать в огонь! Закроемся дымом!

Вахмистр мгновенно понял мысль командира. Не успел еще черный дым от французской гранаты рассеяться, как белый, у колодца, закрыл хутор.

– Черт какой! – огорчился Каранелли, но, как ни странно, в голосе звучало уважение.

– Надеюсь, мы не бросимся в лихую кавалерийскую атаку? – спросил Левуазье.

– Нет! Хватит уже. Не хочется получать новый сюрприз от князя Данилова.

– Тогда сегодняшний бой можно считать крупной победой. Противник потерял пять человек. Это огромный успех, если вспомнить, что до сегодняшнего дня на нашем счету был лишь один заколотый корнет.

– Обидно то, что завтра он возьмет новых драгун, и через неделю они будут не хуже убитых. А мы этого не можем.

– Но можем взять его тактику: ударил – отбежал. Как сегодня.

– Да, Доминик! Пожалуй, ты прав. Это лучшее из того, что мы можем использовать против Данилова. А воевать нам с ним еще долго.

– Почему? Император может дать нам другие задания.

– Вряд ли. Наполеон теперь понимает, что если мы убьем Кутузова, то для нашей армии ничего не изменится. Много лет ему казалось, что достаточно убрать Багратиона, и русская армия рассыплется. А что происходит? Багратиона нет, а мы отступаем ускоренным маршем. Думаешь, мы способны сейчас ввязаться в серьезное сражение?

– Ввязаться-то мы можем. Вернее, вляпаться…

Каранелли усмехнулся уголками губ, не отрывая взгляд от белесого дыма.

– Армия стремительно отступает, не желая ввязываться в схватки. Какие у нас могут быть задания?

– Отбивать наскоки русских.

– Это верно, но главное – сберечь императора. И если против полков и дивизий у него есть Старая гвардия, то против маленьких групп, проникающих в тыл, она бессильна. Здесь только мы. И придется нам гоняться за князем Даниловым, пока не уничтожим.

– Или он уничтожит нас!

Луи перевел взгляд на Доминика. Тот говорил вполне серьезно.

Дальнейшее походило на чудо. Уйдя с заброшенного хутора, взвод Данилова заметался между лесов и болот южнее Дорогобужа, преследуемый отрядом Каранелли. Численно французы не сильно превосходили русских. После взрыва «лягушки» Луи отправил раненых и сопровождающих, оставив лишь двадцать егерей.

Два сравнимых по численности отряда, оказались в стороне от места действий армий, сражаясь между собой. Боевая же мощь группы Каранелли многократно превосходила драгун, но, несмотря на это, французы вели себя очень осторожно, опасаясь нарваться на очередной сюрприз. Потому и не стал атаковать хутор Каранелли после удачного возвращения своего офицера. Хотя главную задачу – убить князя – тот не выполнил. Вторая часть плана тоже сорвалась, дым закрыл хутор. Понимая, что это не даст хорошего результата, французы выпустили с полсотни пуль наугад, чем и ограничились. Русские расширили дымовую завесу и беспрепятственно ушли. Игра в кошки-мышки вышла на новый виток. Еще три дня подполковник пытался ускользнуть на юг, где нет французов. Каранелли старался прижать драгун к Смоленскому тракту, где их ждала неминуемая гибель.

Измотанный бессонными ночами и холодом отряд Данилова постепенно проигрывал. Все офицеры Каранелли хорошо разбирались в следах, хотя никто не мог сравниться с исчезнувшим Этьеном. А зная путь русских, французы легко предугадывали и перекрывали направления их будущего движения. Идти на прямое столкновение, когда противник многократно превосходил в вооружении, технике боя, Данилов не мог. Тем более, имея всего двадцать пять зарядов для пистолетов. Уходить удавалось лишь благодаря тому, что русские имитировали засады, оставляя на тропах поваленные деревья, разрытую землю, растянутую в траве веревку. Не желая больше рисковать, Каранелли проводил тщательную разведку подозрительных мест, теряя временя. Он действовал не спеша, но методично, сжимая пространство, в котором метались драгуны.

К началу четвертых суток после столкновения на хуторе, отряд Данилова оказался загнанным в небольшой сосновый лес, ограниченный болотами с юга и востока. С севера к нему примыкал Смоленский тракт, по которому непрерывным потоком шли французские войска. Путь на запад перекрывал отряд Каранелли, дожидающийся восхода солнца, чтобы не атаковать в утренних сумерках.

Драгуны понимали, что спастись шансов нет. Единственное, что оставалось – продать свою жизнь подороже. Но французов такое положение дел не очень устраивало. Забрать жизни драгун они были готовы, но платить за это своими не собирались.