***

За пять дней мы вымотались до предела. Ясмин ни разу не остановила бот. Спала она урывками по два-три часа, а проснувшись, сверялась в картой Виктора и щелкала кнопками на панелях. Виктору было хуже всех. Он плохо переносил эту духоту и, по-моему, не спал вообще.

- Слушай, а нельзя люк открыть пошире? Виктору что-то совсем нехорошо.

- Можно, но надо будет еще больше скорость снизить. А так - нельзя... Мы просто в землю врежемся. Понимаешь, это старый бот, тут практически ни один прибор не работает, я его просто не удержу в таком положении. Аэродимнамика - это целая наука, а не просто взял и полетел. Места не узнаешь?

За стеклом, сколько хватало взгляда, был только песок.

- Узнаю. Вчера тут пролетали. И позавчера.

- Тоже мне шутник. Где тебя разукрасили так?

За двенадцать лет я собрал приличную коллекцию шрамов, которую постоянно носил с собой. Рассказывать об этом было бы слишком долго.

- Да так... То тут, то там...

- Хочешь, тату тебе набью?

- Чего?

- Картинку нарисую. Смотри.

Она задрала рукав своей майки и показала диковинный узор на плече.

- Красиво.

- Сама рисовала. Но набивала не я. Самой себе неудобно. Я вообще неплохо рисую. Только рисовать нечем и не на чем, - она выглянула в проход на Виктора, который сидел на задних креслах в какой-то полудреме. - Смотри еще.

Она чуть повернулась в кресле и, задрав майку продемонстрировала мне джокера на правой ягодице. Излишней стыдливостью Ясмин не страдала. После первой ночи она так и не надела свои штаны. Расхаживала по боту в мокрой майке, но в этой парилке ни у меня, ни у Виктора даже мыслей каких лишних не возникало.

- Тоже сама рисовала. У меня еще есть, потом, может, покажу... Так как? Хочешь набью? У меня есть прибор в сумке, я его еще со своего хома таскаю.

В пехоте многие делали татуировки. Но способности художников были далеки от совершенства и превосходили только способности татуировщиков. На стенах солдатских сортиров эти картинки, возможно, смотрелись бы неплохо, но иметь такую на себе, мне не хотелось. В разведке дела обстояли еще проще - такие приметы не нужны были никому. Но война закончилась и если Ясмин не врет, то рисует она хорошо...

- Я подумаю. Слушай, ты постоянно про свой хом говоришь, что там так здорово было... А чего ж ты оттуда ушла?

- Да, понимаешь, меня замуж отдали. А он из другого хома был и старый. Ну, сейчас-то я понимаю, что не такой уж и старый - ему чуть за сорок было тогда. А мне - четырнадцать. Я собрала манатки, забралась в чей-то бот - у нас там постоянно стояла куча ботов на ремонте - и сказала своему хому "прощай". Хотела море увидеть.

- Море?

- Да. Слышал про море?

- Ну-у...

- Это куча воды. Ну, просто столько воды, что даже понять такое количество невозможно. Вот сколько песка тут, столько воды там. Только ее пить нельзя - она горькая. Но можно зайти так по шею и стоять. Представляешь? Ты стоишь, а вокруг вода...

- И что, увидели вы море? - Виктор подошел и тяжело опустился в кресло за моей спиной.

- Нет. Не повезло мне. Не в тот бот забралась. Попала в хом к каким-то фанатикам религиозным и расистам к тому же.

- Кто это такие?

- Да откуда вы взялись, если и этого не знаете? Это люди, которые думают, что они как бы главные люди, потому что у них белая кожа. Или черная кожа. Или желтая кожа. Или светлые волосы, или темные волосы. Или еще какая-нибудь подобная ерунда. И вот поэтому они вроде как главные, а остальные люди - и не люди вовсе. Я у них месяц всего была, но хватило мне на всю оставшуюся жизнь. Первые две недели меня только били и насиловали. Все. Даже мальчишки двенадцатилетние. Воды почти не давали. А потом у них бот сломался, и кто-то вспомнил, что я в мастерских вертелась. Ну, починила я им этот бот. Потом еще один, потом начала приборы понемногу регулировать. Лучше ко мне относиться не стали, но хоть воды больше давали. Я подождала немного, а потом ночью охранника отверткой заколола, переломала все их боты, а на последнем улетела. Надо было им еще баки с водой пробить и насос сломать, но сразу не додумалась. Ничего, надеюсь, что они и так передохли.

Мне история понравилась, а Виктора она потрясла, однако вида он не подал.

- Ну а что с морем?

- Да вот ничего. На северо-западе многие знают, где оно находится, только я с тех пор на северо-западе так и не была. Ничего, теперь побываю. Вы на северо-запад не собираетесь? Говорят, что ближе к морю остались оазисы с настоящими деревьями. Зелеными. Я зеленых никогда не видела. В этих пустошах иногда попадаются оазисы, но они уже мертвые. Вода ушла. Но деревья, даже мертвые, все равно красивые. Высокие. Видел когда-нибудь?

- Видел. Если нам повезет, то и вы увидите. И море увидите, - голос у Карелла был странным.

- Вы, ребята, такие чуднЫе, что я уже любой фигне поверю.

- Виктор, вы собираетесь вернуться на Лимбу?

- Куда?

- Помолчи, Ясмин. Да или нет?

- Да. Я тут подумал на досуге... С учетом того, что мы видели и того, что рассказала Ясмин, я считаю, что нам нужно больше людей.

- Вы чего, собираетесь дать объявление в газету?

- Нет. Я рассчитываю на Эрлика и, может быть, на Полину.

- Эрлик только встал на ноги, а Полина... Не хочу вас расстраивать, но не думаю, что с ней даже поговорить удастся.

- Боюсь, что насчет нее вы правы, а что касается Эрлика, то мы можем и подождать. Он, кстати, очень быстро приходит в себя, а дел все равно хватит. А что вы думаете по поводу вашего компаньона?

- У Свена дочки. Три девочки, если вы помните. Вам, конечно, наплевать на это, но я не хочу быть виновным в смерти их папы. Это все-таки не пикник на полянке.

- Почему вы меня постоянно критикуете, Питер? Кажется, в этот раз вы со мной добровольно и я не скрываю от вас никакой информации.

- А я злопамятный. Понятно? И не критикую вас, Карелла...

- Э-э-э... ребята...

- Помолчи, Ясмин. Я не критикую вас, а просто немножечко опускаю на землю. У вас есть тенденция слишком увлекаться своими идеями. При этом вы не щадите ни себя ни других людей.

- Ребята, у нас что-то непонятное появилось...

- Где?

Я и Виктор прильнули к запыленному стеклу. Кроме песка в пределах видимости ничего необычного не было.

- Так не видно. Вот, на приборах.

Я посмотрел на приборы и увидел только мигающие огоньки. Судя по всему, Карелла увидел точно то же.

- И что это такое?

- Не знаю. Похоже на стену, но какую-то очень длинную и высокую. Причем она постоянно становится длиннее и выше.

- Отлично. Это горная гряда. Похоже, мы добрались. Теперь надо найти проход.

****

- Я думаю, что вам лучше пока остаться здесь, а я схожу посмотрю, что там к чему.

- А вы не думаете...

- Нет, не думаю. Вообще. Не могу просто. Родовая травма да и потом часто по голове били... Там черт его знает что могло произойти, пока нас не было. Кроме того, здесь больше сорока градусов жары, а там, скорее всего, уже минусовая температура. Если все будет нормально, то я открою станцию и принесу какую-нибудь одежду. Слышишь меня, Ясмин?

Ясмин оторвала восхищенный взгляд от возвышающихся скал и сказала:

- Я всегда знала, что увижу что-нибудь подобное. Здорово!

Виктор сидел с таким гордым видом, будто он лично эти скалы строил. Я махнул рукой на этих блаженных и отправился на станцию.

На Лимбе действительно уже выпал снег, хотя здесь, в ущелье, его было немного. Редкие снежинки, сдуваемые с каких-то недосягаемых вершин, медленно кружились в воздухе. Я наконец-то вдохнул нормальный воздух, а не раскаленный и шершавый, который приходилось глотать через силу, и поймал себя на мысли, что я улыбаюсь. Еще никогда и никуда я не возвращался с таким удовольствием. На станции было довольно тепло, не то, что в первый раз. Видимо, отопление не выключалось в наше отсутствие.