- Да хватит вам уже, Питер. Это в вас хозяин бара говорит, а не тот Питер, которого я знал. Я вот, между прочим, за время знакомства с вами больше ран получил, чем за всю предыдущую жизнь и не жалуюсь.

- А я вам дружить семьями не предлагал. Сами нарвались - у меня карма плохая.

- Бросьте! Вы - счастливчик. Вам везет, и вы всегда побеждаете.

- Это смотря что называть победой. Не стал бы я на себя крупные суммы ставить, Виктор.

- Называйте победой то, что вы до сих пор живы. В вашей игре всегда очень высокие ставки. По крупному играете.

- Я жив, а большинство из людей, которые хоть что-то для меня значили - мертвы. Или их отношение ко мне оставляет желать лучшего. Излагая проще - они бы просто меня прибили, имей такую возможность. Говенные какие-то победы у меня получаются, Виктор.

- Да пора бы уж привыкнуть. Куда сворачивать?

- Налево. Почти пришли.

***

После осмотра оружейной, образ Карелла, как доктора Всезнайки и записного интеллектуала, в моих глазах померк, зачах и сдулся. Он даже опознать оружие не смог. Нет, чудо-арбалеты и луки он узнал сразу. Похватал их руками, восхищенно поцокал языком, издал подходящие к случаю возгласы удивления, но не более того.

А вот к прочему отнесся с прохладцей. Я-то эти машины для убийства просто ощущал. Аж зуд в руках начинался только при одном их виде. Виктор спокойно взял одну из этих штук в руки, повертел, взвесил на ладонях, засунул куда-то свой любопытный палец... Тут нервы у меня не выдержали. Я отобрал вещицу у своего партнера и зло сказал:

- Валите отсюда, Виктор, покуда все ваши пальцы целы и находятся на тех местах к которым вы привыкли. Если эта фиговина вам их не поотрезает, то я лично поотрываю и вставлю в некое интимное место. Один за другим. Это оружие и ни вы, ни я понятия не имеем, как оно действует. С ним так обращаться нельзя, если хотите прожить долгую жизнь, завести жену, кучу детишек и домашнюю собачку. Просто идите подальше отсюда. Можете ничего не говорить - я и так все понял. Ступайте, и не суйте пальцы куда попало, если они вам дороги, как память о безмятежной юности. Если неймется - учитесь в носу ковыряться. Максимум, что случится - палец сломаете.

Карелла пожал плечами и ушел, а я сел и пригорюнился. Нельзя сказать, что я сильно на него надеялся, но уже успел себя уверить, что он хоть что-то знает, читал, просто предполагает... Хреново. У меня на руках находилось какое-то абсолютно уникальное оружие, я, можно сказать, являлся его эксклюзивным обладателем... И ничего не мог сделать.

Потом поднялся и, ведомый крошечной надеждой, отправился в библиотеку. Сам я там не бывал, но где находится место, в котором Виктор проводит львиную часть времени, знал.

Моя крошечная надежда сдохла, не успев достигнуть совершеннолетия, едва я включил свет в этом огромном помещении. Там была масса непонятных вещей, но и книг было столько, что я бы их не прочитал и за всю оставшуюся жизнь, будь эта самая жизнь очень долгой. Все же я достал некоторые с полок и просмотрел, просто потому что должен был хоть что-то сделать. Ко всему прочему, они были на разных языках. Буквы, вроде, и знакомые, но многие какие-то не такие и в слова никак не складываются. А были буквы и вовсе на буквы не похожие. Короче, понятно лишь то, что ничего непонятно. Опять стрела "в молоко". Я расстроился. Ничего искать больше не хотелось. Не хотелось даже испробовать эти новые арбалеты в деле. Как-то душа к этому не лежала. Потому я пошел на кухню.

Не знаю, как это называлось на самом деле, но тут была масса кухонной утвари, непонятных приборов, несколько печей, столов... Как по мне - кухня и есть. Пока мы не нашли это помещение, приходилось каждый день таскаться на свежий воздух, чтобы развести костер и приготовить какую-нибудь жратву. Я начинал беспокоиться, что мы слишком быстро поглощаем наши припасы. Ежи, конечно, съедобны, но мелковаты и, чтобы наесться, надо много наловить. Другой живности здесь не было. Я всерьез задумывал экспедицию в буреломы. Сомневаюсь, что она принесла бы хоть какой-то результат, но попытаться все равно надо было. И тут мы нашли кухню. Вернее, нашел ее Виктор, и у меня сложилось такое впечатление, будто он знал, что мы ее найдем. Не удивился особо. Обрадовался - да, но не удивился. Тем не менее, я бы и после этого продолжал таскаться в ущелье. Мысль разложить посреди этой комнаты костер не казалась кощунственной, но была нездоровой в своей основе. Лично мне так казалось. Однако Виктор несказанно удивил меня, заявив, что эти черные шкафы, больше похожие на сейфы, на самом деле - печи. Более того - на Лимбе такие тоже существуют. Не таких размеров, конечно, и только у очень богатых. В Центре тех городов, где есть электричество. В Лиа Фаль то есть. В некоторых городах, даже не самых крупных, электричество тоже есть, но там нет очень богатых. Не приживаются как-то. Тянет всю эту сволоту в Лиа Фаль, будто у них там отстойник какой. Место для шабаша и принесения человеческих жертв на алтарь золотого тельца. Таких жертв уже насчитывалось немало. Некоторых я знал лично.

Виктор потратил два дня, и только что не обнюхивал эту коробку. Но он разобрался, как должна работать эта штука.

И это была печь.

А вот это меня поразило. Вся эта база, непонятные вещи, летательные аппараты (как бы летательные!)... Это было нереальным. Не из этой жизни. Не из моей. Не из нашей. Одежда, конечно, была странновата, но это всего-навсего одежда. Да и не такая уж странная, если на то пошло. Особенно если учесть, что гоблины носят!

А вот печь... Это ведь просто печь. На ней еду готовят. Суп, там, или кашу какую. Обычная штука. Каждый видел печи. Но в том-то и дело, что эта печь была необычной штукой! В том-то и дело!

Я должен был... Не знаю... Удивиться, восхититься. В душе я это и сделал, но где-то глубоко внутри прозвенел первый тревожный колокольчик.

- Скажите, Карелла, это вы от рождения такой умный, или мозгов где-то по случаю заняли?

- Поносить дали, - осклабился Виктор.

Со стороны мы должны были выглядеть, как пара пациентов лечебницы святой Розы. В обществе Карелла, в его мире, я должен был пасть ниц, выразить свое восхищение гением и прозорливостью Виктора. Потом принести Клятву Вечного Служения и тут же умереть ради вящей славы своего господина.

Карелла, соответственно, должен был покровительственно похлопать меня по плечу, поднять с колен, а потом, уже на моей могиле, поклясться отомстить всем за все и посвятить меня в... Куда-нибудь посвятить, короче. Звание дать.

Просто у нас как-то исподволь уже сложился такой стиль общения. Может и не самый лучший, но Виктор, по-моему, получал от него откровенный кайф. Сомневаюсь, что с ним еще хоть кто-то так разговаривал. Эрлик был молчаливым парнем, а Полина, хоть и страдала вспышками гнева, но была женщиной и была влюблена в Виктора.

Что касается меня, то я был изумлен. Весьма изумлен. До чертиков как весьма изумлен! Не знаю уж, чем больше - то ли самой печью, то ли тем, то Виктор смог заставить ее работать. Но и после этого я не собирался осыпать его лепестками роз и петь осанну. Не то, чтобы у меня были какие-то проблемы с проявлениями чувств, просто особого смысла в этом я не видел. Да и не думаю, что Карелла от меня этих лепестков ожидал. Он был, конечно, немного свихнувшимся богатеем, но понимал меня правильно.

Преимущественно правильно. В определенном смысле слова, мы были неплохой командой.

Одними печами приятные сюрпризы не закончились. Логичным было бы предположить, что рядом с кухней должен был находиться какой-нибудь склад с харчами. Мне такая мысль даже в голову не приходила. Да какие, на хрен, харчи! Времени столько прошло, что даже отличный меч должен был заржаветь, рассыпаться в труху, из него вырос бы дуб, а из дуба сделали бы винные бочки. И это было бы уже очень старое вино.

Я как-то не подумал, что все вещи, которые мы нашли здесь, выглядели так, будто их сделали только вчера. Карелла об этом подумал. И нашел склад. И еды там было столько, что всю Федерацию можно год кормить. А объедки продавать в королевства. Карелла взахлеб уверял меня, что это съедобно, и он знает, как превратить булыжник в нечто, весьма питательное. Я отказался сразу, а Виктор втайне от меня попробовал. На следующий день рассказал. Я выругался, но не поверил. А потом он накормил меня каким-то сытным ужином... Однажды я уже имел весьма сомнительное удовольствие испробовать стряпню Виктора... Ее можно было даже не есть. Это уже было говно. В отличии от этого раза. Я ехидно поинтересовался, когда это он успел на повара выучиться и что это за блюдо вообще. Карелла изобразил из себя невинного деревенского дурачка и сообщил, что это продукты со склада и он их не готовил. А что это такое он не знает. А вот тут я поверил ему сразу и безоговорочно. Когда Виктор начинал изображать из себя идиота, то дело было явно нечисто. Вначале я хотел избавиться от содержимого желудка старым дедовским способом, но потом подумал, что если не помер сразу, то, наверное, и дальше выживу. Кроме того, еда была не то чтобы особо вкусной, но действительно сытной. Я чувствовал себя основательно наевшимся. Потому просто ограничился длинной тирадой, которая в основном состояла из слов, которые не употребляются в кругу общения Карелла. Ничего. Поскольку он сейчас общается со мной, то пусть привыкает.