— Хорошо ее знают Аня Мельникова, Зина Самсонова, Раиса Федорова... Это ее подруги. Я позову их. Они как раз сейчас в смене...

И началась беседа.

— Вы Анна Васильевна Мельникова?

— Да!

— Расскажите, что вы знаете о Марии Тимошенко.

— Что можно сказать? Хороший она человек. Боевая была. Когда работала у нас, уважением пользовалась. Но произошел несчастный случай, ушла, и мы как-то позабыли о ней.

— Какой случай?

— Она помогала пустить новый подъемный кран. И так увлеклась, что и не заметила, как концы косынки попали в зубья... В общем, получила травму.

Да, не оставили сперва в беде работницы Марию Тимошенко. Они навещали ее в больнице, носили ей передачу. Когда Мария вышла из больницы, завод выдал пособие. Сумма оказалась крупной. Кроме того, ей была установлена пенсия. Видимо, хранившиеся в сберкассе деньги привлекли внимание преступника. Если, конечно, это та, которую он, Дубогрызов, ищет. А чтобы убедиться, надо проверять и проверять...

Дубогрызов узнал, что Мария действительно взяла в сберкассе крупную сумму денег за два дня до своего отъезда.

...Утром из Вышек приехала сестра Марии. Она назвала имя и фамилию мужа Марии — Федор Тимофеевич Сычев — и описала наружность его: широколицый, с прищуренными глазами, морщинистый лоб. После беседы с сестрой Марии начальник паспортного стола Тертых принес справку на выдачу паспорта с наклеенной фотографией. В справке указывалось, что Сычев родился в селе Залежинке, Курской области, в 1917 году, холост, без определенных занятий. Дважды судимый.

— Получив паспорт, — вспомнил Тертых, — Сычев сказал: «Где женюсь, там и пропишусь...

— А где же все-таки Сычев живет? — спросил Дубогрызов.

— У матери. Но не прописан у нее.

— А вы знаете, где живет мать Сычева?

— На той же улице, что и я живу. Могу показать... Кстати, и на квартиру по соседству могу вас определить.

Вечером Дубогрызов и Тертых подошли к небольшому домику, постучали.

— Это мой хороший товарищ, Антонина Петровна, — сказал Тертых хозяйке, — он приехал в командировку, а мест в гостинице нет. У меня же, сами знаете, семья большая. Если можно, то пусть поживет у вас...

— А чего же не можно? Пусть поживет, — проговорила Антонина Петровна и пригласила их к столу.

Тертых, поблагодарив, ушел, а Дубогрызов от приглашения не отказался. Поужинали. Мать, проводив дочь в другую комнату, закрыла дверь и села на широкую табуретку неподалеку от стола. Дубогрызов тихо рассказал Антонине Петровне, кто он и с какой целью поселился у нее. А потом попросил подробно рассказать о Федоре Сычеве.

— Нехороший он. Все мотается. Люди говорят, что он в дни войны дезертиром был, немцам прислуживал.

— А где же он находится сейчас?

— Не знаю. Последний раз его видела под Новый год. Большое гулянье было у матери.

— Женат Сычев?

— А кто его знает. Была я как-то у Сычевых, спросила у матери, где обитает Федор, почему не живет с нею. Она ответила, что Федор очень занят, работает ревизором на железной дороге, хорошо живет. Она ездит к нему в гости.

Дубогрызов составил телеграмму Якову Дмитриевичу Бутенко о результатах розыска и оставил Алпееву ее для отправки.

Дня через два в Дружковку приехал Бутенко. Он выслушал доклад Дубогрызова, одобрил его действия, спросил о матери Сычева, чем она занимается.

Бутенко встретился в райотделе с сестрой Марии, а Дубогрызов отправился на свой «наблюдательный пункт». Антонина Петровна таинственно сообщила:

— К Сычевым приезжала какая-то полная женщина. Одета она в темно-коричневую москвичку с меховым воротником, в пуховом платке.

— А откуда это вам известно?

— Была у Сычевых и увидела ее. Когда старуха провожала меня, я спросила: «Кто это?» — «Это, — говорит, — Горпина, Федина знакомая». — Вдруг Антонина Петровна ринулась к окну и поманила Владимира Васильевича:

— Вот она с матерью. Видимо, направляются к поезду. Собираются уезжать.

На первом пути станции стоял поезд «Краматорск — Константиновка». Дубогрызов стоял на перроне и ждал, когда из вокзала выйдет Горпина. В это время к нему подошел среднего роста человек в демисезонном пальто, темной кепке. Это был капитан милиции Антонов, заместитель начальника отделения уголовного розыска дорожного отдела милиции на С.-К. ж. д. Его в Дружковку вызвал Бутенко.

— Как идут дела? — спросил Антонов у Дубогрызова.

— Установили личность убитой женщины, выхожу на убийцу. Сейчас еду туда, где, наверное, находится Сычев.

— Один? Ишь, какой прыткий!

Антонов и Дубогрызов зашли в вагон и заняли места на нижней боковой полке. Прислушивались к разговору женщин.

— С Федей ты будешь жить хорошо, — говорила старуха, поправляя на голове платок. — Надоело ему ходить холостым. Да и мне, старухе, уже нужна невестка...

— Федя мне нравится. Он серьезный человек. Но почему он так спешит в Таганрог переехать? Не хочется мне продавать хату.

— Ничего, детка! Куда иголка, туда и нитка. Федя все-таки начальник на рыбных промыслах. Его сейчас там ждут, весна уже... Да ты не бойся. Все будет хорошо.

Поезд от Дружковки до Константиновки шел минут пятнадцать. Как только он стал замедлять ход, обе женщины, взяв с собой сумки, вышли из вагона.

Прошло четыре дня. Старуха не выходила из хаты. Горпина бывала по утрам на станции, заходила в контору и буфет. До недавнего времени она работала стрелочницей, но в связи с предстоящим замужеством уволилась.

В воскресенье, 20 марта, у веселого домика с вишневым садочком остановился выше среднего роста человек. Он был в черной фуфайке, шапке-ушанке, кирзовых сапогах. Оглянувшись по сторонам, открыл калитку и зашел во двор. Это был Федор. Его весело встретила Горпина:

— Очи болят, все тебя выглядувала. Та шо ж это за такое?..

— Работы много. У меня бригада. Готовимся к весенней путине, — нехотя проговорил Федор.

На столе появились жаркое из гуся, моченые яблоки, капуста, вино, водка.

Федор, вытирая лицо рушником, из-под пряди мокрых волос косо посматривал на стол и в окно. Никакой свадьбы ему не хотелось затевать. Горпина достала из шифоньера шелковую рубашку прежнего мужа, подала Федору. Тот надел ее, причесался.

Сели за стол, Федор налил матери вина, себе и Горпине водки.

— Живите, дети, счастливо. Пусть не последняя эта рюмочка будет, — проговорила мать. Федор чокнулся с Горпиной.

Послышался резкий стук. Горпина встала и открыла дверь. Вошли два милиционера и лейтенант милиции.

— Предлагаю вам, гражданин Сычев, следовать за мной, — проговорил Дубогрызов.

— Что такое? — вышел из-за стола Сычев.

— Вам в милиции скажут.

В Дружковском горотделении милиции Бутенко и Антонов вели допрос свидетелей — подруг и знакомых Марии Тимошенко. Работницы предприятия, домохозяйки, знавшие погибшую, охотно рассказывали следователю о ее жизни и трудовой деятельности, опознавали ее платья, кофточки, юбки, предъявленные им вместе с другими вещами.

Свидетели подробно рассказывали о знакомстве Марии с Федором, об их совместной жизни и выезде из Дружковки на Кубань.

В ходе следствия было установлено, что Сычев Федор после освобождения из мест заключения полезным для общества трудом не занимался. Он знакомился с одинокими женщинами, входил в доверие, а потом грабил.

В конце 1953 года Сычев проживал на хуторе вблизи города Павлограда. Там он встретил Петренко Матрену, с которой стал сожительствовать. Она оказалась доверчивой женщиной. Федор предложил продать ее дом и вещи, чтобы выехать жить на Курильские острова. Та согласилась. Сычев купил ей билет. За несколько минут до отхода поезда он взял чайник и сказал Матрене: «Я на дорогу кипяточку». — Как вышел из вагона, так больше и не вернулся. Матрена уехала на заработки, а ее деньги, вырученные от продажи дома, остались в кармане у Сычева.

Приехав в Дружковку, Сычев познакомился с Марией Тимошенко, которую убил ради ограбления.