— Доцент, какой, к лешему, куратор??? На дворе двенадцатый год, а не третий. Сопротивление кончилось, пора просто жить. Что хоть вам неймется?

— Во-первых, профессор, — поправил Колю толстяк. — Во-вторых, это для тебя всё кончилось в четвертом. А мы никогда и не собирались вот так бросать все наработки, всю накопленную базу знаний, все связи. Мало ли что может произойти? Вот сейчас, например, есть мнение, что курс развития страны стоит подкорректировать. Наше социалистическое правительство малость заносит, понимаешь. И оно будет намного внимательнее прислушиваться к нашим словам, зная, что у нас есть штука, уничтожившая Орел, и возможность создать вакцину.

— Так это вы?!?

— Да не ори ты, — поморщился толстяк, — Мы только купили вирус. Чуть-чуть совсем. Ну, так, для опытов. А как он у вас там в Орле вырвался, сами не знаем. Может быть, ты свет прольешь.

— А что с вакциной?

— Вот что значит узкая специализация, а? — притворно покачал головой профессор. — Кроме рычагов и шестеренок представить себе ничего не можешь. Давай подумаем вместе. Ты был укушен, но, к нашему счастью, кто-то умудрился срезать тебе зараженный участок…

— Меня не кусали!

— Ой, хватит песен, Николай! Антитела в крови говорят, что кусали. Но ты здоров. А это значит, что вакцину можно создать. Поэтому, уходить тебе нельзя никак. В общем, считай, что тебя вызвали из резерва назад в сопротивление. И сейчас у тебя самое важное задание за всю твою жизнь.

— Вот спасибо! Что-то неохота.

— Ну, мы же с тобой оба понимаем, что выбора у тебя нет. Поэтому расслабься.

— Да иди ты в лес, профессор, блин, кислых щей! Я свободный человек! А ну, снимай наручники быстро!

— Какие-то все нервные сегодня, — констатировал толстяк.

Он, наверное, нажал на скрытую кнопку, или еще каким-то путем вызвал санитаров. Дверь открылась. Краем сознания Коля зафиксировал, что дверь-то, оказывается, герметичная, и толщиной сантиметров в десять.

В палату зашли два амбала в защитных костюмах. На руках у каждого, поверх костюмов, были надеты кожаные краги.

— Зафиксируйте пациента, — скомандовал толстяк, — а то слишком активный.

Коля рванулся, звякнул металл, браслеты наручников впились в запястья. Подоспевшие амбалы придавили Колю так, что он мог лишь немного шевелить ногами, дышать и ругаться.

Профессор подошел, вытащил из нагрудного кармана халата полный шприц, и осторожно снял колпачок с иглы.

— Поспи, Коля, завтра поговорим.

Укол был почти незаметным. Комната перед глазами завертелась, и Коля провалился в черный, глубокий сон.

— Да!.. Да!.. Ещё!.. Чуть-чуть!.. Ещё!!! Аааааа!!!

Маша выгнулась, задергалась, и, тяжело дыша, рухнула на смятые белые простыни рядом с обнаженным, мокрым от пота мужским телом.

С минуту стояла тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием двух человек, и стуком капель дождя по новенькому покрытию крыши.

— О, господи! Ты потрясающий! — отдышавшись, сделала Маша комплимент.

— Ага, — подтвердил Док. — Ты тоже.

Ну вот нравились ей мужчины постарше. И они, обычно, не разочаровывали. А Док, так просто удивил в первый раз. Такого безудержного, яростного, потогонного секса у неё не было несколько лет.

Они встречались почти неделю, но первый раз в Машином, точнее уже в их общем домике, куда Док перетащил днем свои вещи. Переездом это нельзя было назвать. Док просто перенес к Маше свой саквояж, и бумажный пакет с джинсами, парой рубашек и бельем.

В Мишину деревню вся команда добралась лишь к вечеру следующего за бегством из Орла дня. Сначала Миша остановился в Мценске, о чем-то пошептался с командиром черных, и исчез, взяв с собой Степаныча и Ярика.

Вернулись они ближе к полудню воскресенья, когда автобус содрогался от богатырского храпа спецназовцев. Приехали на трех не новых, но крепких УАЗиках, простых, как топор. Два УАЗа тянули за собой нагруженные прицепы.

Миша как-то очень легко оставил автобус отряду подольской милиции, тепло попрощался с их главным, пока его команда рассаживалась по внедорожникам. А после были два часа езды по таким дорогам, по которым не каждый трактор пройдет, не то, что автобус.

Заброшенная деревня состояла из десятка домов, которые снаружи выглядели давно оставленными и готовыми развалиться. Однако это была лишь видимость. За две недели мужчины привели в порядок шесть из них.

В один домик заселили Олю с родителями, в другой Степаныча с женой, за которой он с Мишей смотался на следующий же день после прибытия в деревню. Еще два дома делили Миша с Думитру, и Витек с Яриком.

Самый большой дом, в четыре комнаты, отдали под фельдшерский пункт. Собственно, этот дом довели до ума первым, и ютились там все вместе, пока приводили в порядок остальные. А на четвертый день стройки в деревню заехал древний джип, из которого вылез круглый мужичонка в помятом костюме и шляпе. Он тряс какими-то бумагами, требовал документы и разрешение на проведение работ, не подозревая о нацеленном на него из чердачного окошка гатлинге.

Вот Миша и проехался ему по ушам о федеральной программе «Возрождение села», и специальном стройотряде, направленном областной администрацией для открытия в данной конкретной деревне фельдшерского пункта. Да, был отдельный приказ. В Орле. И вообще, тебе тут медпомощь, понимаешь, рядом строят, а ты отказываешься.

Мужичок вовсе не отказывался, как же он откажется, но порядок-то должен быть. Да, конечно, вся документация в Орле пропала, но он запросит у начальства, может и случайно осталась какая-то бумажка, а если нет, то и бог с ней. А если какая помощь нужна, то вы обращайтесь, тут километров десять до сельской администрации. А он сам председатель и есть. Что? Грузовик, чтоб за стройматериалами смотаться? Да, это можно организовать, только соляра с вас. Завтра, так завтра.

В общем, большой дом пришлось отдать под медучреждение: две комнаты под приемный покой, и по одной для Дока и Катюши.

Так и получилось, что последний домик достался Маше в единоличное владение. Впрочем, сейчас уже в совместное, и Маше это нравилось. Да, Док не богат, и живут они в деревне на задворках мира. Зато единственный врач на всю округу будет пользоваться почетом и уважением, и без куска хлеба не окажется. Да и в большой город после пережитого Машу не тянуло.

Для себя он решила, что сейчас просто будет жить, и радоваться жизни, а думать о будущем начнет где-то по весне. Для зимовки же деревенька вполне подходила. Установленный мужчинами ветряк давал электричество, угля было более чем достаточно для отопления, запасов еды в погребах хватило бы на пару лет.

Миша еще дважды организовывал поездки в город, из которых машины возвращались заполненные провиантом, и всем необходимым для стройки, хозяйства и быта. Маша не понимала, откуда на все это у него деньги, но на прямой вопрос Миша не отвечал, лишь ухмылялся, предлагая не забивать себе голову.

Завтра они планировали вместе выехать в Мценск. Необходимо купить одежду на осень и зиму, плюс разные мелочи для более комфортного житья. Маше, например, не хватало телевизора, или, хотя бы, радио. Ярик, конечно повесил антенну на одно из стоящих рядом с домом деревьев, пересказывал новости, но ей, привыкшей к потокам информации и музыки, этого было мало.

И, конечно, ей нужен был фен, косметика, и всякие препараты для поддержания красоты. То есть чистый воздух, это, конечно, здорово, но омолаживающий крем для лица он никак не заменит. Не говоря уже о том, что за две недели её маникюр превратился во что-то совершенно ужасное.

И Доку нужно подобрать что-нибудь удобное, практичное и красивое. Униформа из скорой его просто уродовала, а привезенные Мишей рубашки, хоть и были практичными, но совершенно не подходили к его типу.

В общем, планов на завтрашнюю поездку более чем достаточно.

Маша зевнула, повернулась на бок, закинула ногу на Дока. Тот обнял её, и притянул поближе к себе.