– Запаралель пятую развязку к тридцать шестой полосе, а шестую вообще убери вместе с лишними каналами. Во, видел? Ну что, неустойчивая?!
Макс откинулся в кресле, молча посмотрел на получившуюся схему, пригладил ладонью свои торчащие в разные стороны вихры. Потом сказал за спину:
– Ребята, я знал, что Крылатый гений, но чтобы настолько… Мы только что получили «иглу» в семь раз мощнее нашей нынешней.
– Охренеть! – резко высказал свое веское мнение Даня Маньяк.
– Нас в академии муштруют так, что вам и не снилось, поневоле приходится все знать. А это так, разминка, просто я дома уже давно другую антенну разрабатываю, – невинно захлопал ресницами я. Знаю, как это на людей действует с моей-то внешностью…
– Какую еще? – полюбопытствовал Макс, разумеется поддавшись моему обаянию.
– С вшитым перехватчиком потоков и глушилкой для стопроцентной невидимости. Хочу сделать нас неуловимыми.
Мои слова были встречены гробовой тишиной, и я нервно оглядел друзей.
– Вы чего?
Все разом подхватились, даже Макс сбросил клавиатуру с коленей, и мне показалось, что меня сейчас задушат, поломают что-нибудь из костей и оглушат воплями.
– Предлагаю отметить это дело на полную катушку! – пророкотал Легенда.
– Тогда пошли в клуб! – поспешил я перехватить инициативу.
Маньяки переглянулись.
– А он казался такой симпатичной жертвой… – вздохнула Маня.
– А оказался сообщником… – поддержал Даня.
– Мы будем готовы через десять минут! – подпрыгнув, воскликнула Маня.
– Ты нас дождись! – крикнул Даня, бросаясь вслед за сестрой.
– Да что там делать, в этом клубе? – уныло спросил Макс.
– В смысле «что»? – удивился я. – В человеческих клубах делают не то же, что в темных?
Легенда заржал, а Юлька опять попыталась меня задушить.
– Хватит покушаться на мое темное высочество! – возмутился я, отпихиваясь от этой наглой девицы. – Вон на Леху покушайся, у него шея толще моей раза в три, его и удушай!
Близнецы прибежали меньше чем через десять минут, снова в одинаковых джинсах, расшитых черным и красным бисером – у Мани, и отделанные черно-красными аппликациями – у Дани, в одинаковых сверкающих рубашках с одинаковым безумным блеском в глазах.
– Куда пойдем?! – хором воскликнули они.
– А вот это вы мне скажите, дети ночи, – фыркнул я. – Это ваш город. Кстати, не скупитесь с выбором, сегодня я плачу.
Близнецы переглянулись и улыбнулись так, что захотелось спрятаться от этих двоих подальше. Понятно, почему их зовут Маньяками.
Кирпичное строение, примечательное разве что рисунком собаки на вывеске, вызвало у меня приступ скептицизма. Пока я не оказался внутри. Мне понравилось все и сразу – зал, свет, бар, разбросанные по углам столики, музыка. На пока еще пустой сцене стояли инструменты.
Я покосился на безрадостно оглядывающегося Сказочника и усмехнулся, вспоминая, с каким трудом удалось его уговорить пойти с нами.
– …Ну, Маньяков-то надо будет до дому проводить! С тобой близнецам ничего не грозит.
– Не надо нас провожать, мы сами не боимся!
– Да я не за вас беспокоюсь, а за ваших случайных жертв. Еще прибьете кого-нибудь, а Сказочник за вами хоть проследит…
А вот Глюк так и остался коротать ночь на пару с новым монитором.
Пока не начался концерт, мы решили посидеть за столиком. Заказав фирменные напитки бара, я не прогадал с выбором.
В половине двенадцатого ночи на сцену вышли музыканты и два солиста – парень лет двадцати и девочка-гот лет пятнадцати. Голоса у обоих оказались приятные, и петь они явно умели.
Маньяки выскочили на танцпол в числе первых. Я, взяв Кису за руку, помчался следом, а Легенда остался охранять столик.
– Зажигаем! – весело крикнули близнецы.
Ну, я и зажег. В танцшколах темных опять же муштра на пределе способностей, а не так, как в человеческих – спустя рукава. Кроме того, танцами я занимаюсь всю жизнь, да и, что скрывать, люблю это дело! С трех лет балетная школа, дальше – больше…
Вокруг нас четверых образовалось пустое пространство, люди хлопали в ладоши и подбадривали нас криками, а мы «зажигали». Близнецы тоже, как видно, учились танцам в школе темных, и из общей картины лишь немного выбивалась Киса. Мы с Даней перебрасывали друг другу партнерш, и часть времени я танцевал с Маньячкой, весело смеющейся, быстрой, как ртуть, и чувствующей музыку так же, как я – каждой клеточкой тела.
Пьянящая радость захватила меня, и я смеялся, ловя движением звук, не в силах остановиться и передохнуть больше минуты. Забывая обо всем в этой музыке и движении…
Когда певцы сделали перерыв, нам поневоле пришлось остановиться, и мы вернулись за столик, где Сказочник уже успел заказать нам новую порцию коктейлей. Мне было весело, но один маленький червячок досады продолжал грызть изнутри, не позволяя эйфории завладеть сознанием.
Поглядев на пока пустующую сцену, я подумал о том, что любой отпрыск темных старших родов в обязательном порядке получает музыкальное образование. Даже если у него нет ни слуха, ни голоса и руки не из того места растут. Это – закон, как и то, что любой обращенный темный обязан владеть холодным оружием. Уж не говорю о литературном, математическом и прочем образовании.
Сказав что-то вроде: «Сейчас вернусь», я подошел к музыкантам и снова пустил в ход свое врожденное очарование…
Поднявшись на сцену, попробовал взять в руки электрогитару, но положил ее обратно, отключив от колонок. Вытянув руки перед собой, вытащил из личного подпространства свою собственную гитару, подключил ее, попробовал, как звучит. Звучала великолепно. Лучше ничего и быть не может. Моя струнная красавица, ни на что тебя не променяю! Музыканты потихоньку заняли свои места, а я подошел к микрофону.
– Прежде чем оттеснить со сцены сегодняшних «звезд» на одну песню, я хочу кое-что сказать одному сидящему в этом зале человеку. Когда я нуждался в ее помощи сотни раз, она ничего не просила взамен. А теперь она думает, что не имеет права просить моей помощи и защиты, если у нее вдруг возникают проблемы, вроде того тела, которое я сегодня выбросил из ее дома. Так вот, Киса, если ты еще раз так подумаешь, я сам лично дам тебе по шее. После того как поубиваю всех, кто посмел плохо с тобой обращаться. Я надеюсь, дорогая моя Черная Рысь, ты все поняла. И эта песня посвящается тебе. Лично от меня.
Я перебрал струны, сразу за мной вступила вторая гитара, ударники и синтезатор. С ними я договорился еще до того, как сюда влезть. Немного модифицировав голосовые связки, я запел…
Раскроет бескрайнее небо тебе объятья,
Оплачет одиночество дождем…
Позови – приду, иначе зачем друзья?
Дай руку, мы снова вместе уйдем!
Отступить не проси, я буду рядом,
И мой голос теперь для тебя звучит,
Пусть враги отравят изысканным ядом,
Я для тебя верный меч и твой щит.
Снова гитарный перебор, и я отдался музыке весь. Новый куплет и полная выкладка, припев, меняя аккорды и ритм…
По дороге в рай возьму тебя за руку,
Держись, ты не будешь одна!
Даже если я далеко, прогоню тоску,
Знай, ты как ветер вольна!
Пусть будет больно и я снова уйду,
Ты помни, что друг – дивный дар.
Позови – я любую беду отведу,
Мне по силам сдержать любой удар!
[2]На пределе легких тянуть последнее слово… Я пел, закрыв глаза, не замечая, что изменил голосовые связки еще сильнее, а голос вибрирует на грани возможностей, что микрофон отставлен куда-то в сторону, а голос бьется о стены клуба с той же силой… Это все я разглядел и понял уже потом. А в тот момент взлетал всей душой вместе с песней, выкладываясь полностью, потому что по-другому просто не умею. Так происходит всегда – если я за что-то берусь, то отдаюсь целиком.
