Среди «павших в борьбе с изобилием» носились неудержимыми мячиками котята, да маячили вдалеке «столбики» подростков-часовых. Оставалось демонстративно под тоскливыми взглядами (ведь хочется, а больше не лезет) протопать к панцирю и выдрать кусок мяса для себя. Еле вставший на лапы «дежурный кормилец», вперевалку двигавшийся выполнять служебные обязанности, тут же рухнул набок, послав напоследок полный искренней благодарности взгляд.

А ничего так, похрустывающие в жвалах личинки местных «родственников» придавали блюду изысканную пикантность. Даже, поддавшись искушению, оторвал себе еще один кусочек. Но пожалуй хватит, у нас тут еще между прочим дело есть. Пациентка нашлась в самом удобном для отдыха месте – не иначе Вожак уступил болящей свой персональный олимп.

Сама больная «прикидывалась мертвой» только подчиненно помахивая хвостом и не рискуя лишним движением вызвать неудовольствие. Даже не рискнула дергаться от боли, пока доктор снимал наложенный на рану покров. Видимо ранг «дерева» внутри прайда поднялся на недосягаемую высоту. Все же хорошо, что иметь дело Разумным – животное наверняка давно сорвали непонятную штуковину, а тут все на месте хотя покров явно кто-то трогал, но потом вернули обратно. На первый взгляд заживает очень даже неплохо.

Доктор – Центральной: «Состояние хорошее, осложнений нет, уход удовлетворительный, прогноз - отличный»

Ну как обычно, хоть бы лишнее слово сказал специально для дилетантов. Вот к примеру - почему «уход удовлетворительный»? Покормили больную в меру, но наверняка самыми деликатесными частями туши, даже специальную подстилку соорудили, не забыв в нее полыни положить от блох – это здоровому почесаться только в удовольствие, а раненому двигаться больновато.

За этими мыслями Хранитель рассматривал рану. Не сплошной шов выглядел хорошо. Там где края были сшиты, они не разошлись и уже началось образование соединительной ткани. Края свободных участков не обнаруживали тенденции к излишнему вспуханию, цвет и запах тоже были правильными.

Внутри же ран весело копошились личинки местного летающего насекомого – съедая омертвевшие ткани и своими выделениями не давая развиться инфекции. Все замечательно, вот только количество личинок заметно меньше того, что должно было быть. Значит, правильно было решено не полагаться на естественное течение.

Хранитель быстро извлек большую часть личинок на положенный рядом покров и вытащил емкость с «лекарством». По сути это были те же самые личинки, но выращенные специально и слегка модифицированные. Теперь их выделения подавляли рост большинства болезнетворных бактерий с гарантией. Только начал выкладывать белесые тельца, как тут же разъяснилось малое число популяции их предшественников.

Из травы выметнулся разноцветный клубок – охотники посчитали что он отвлекся, и прокатившись по лежавшему чуть в стороне покрову унес с собой все «вкусняшки». Причем самый наглый (или самый любопытный) котенок, в отличии от скрывшихся «подельников», уселся неподалеку и принялся закусывать внимательно следя за манипуляциями. Хранитель, закончил работу и дополнительно закрепив покров собственным клеем, протянул нахалу одну личинку из новых, с двумя люминесцентными полосками на спинке. Обжора мигом сунул ее в пасть, потом поднял вверх обиженный взгляд от которого даже слегка не по себе стало, и отплевываясь ринулся прятаться в траву.

Что ж, хоть и обидела ребенка, зато риск, что эти любители сладкого занесут в рану инфекцию, существенно снизился. А личинок они и в черепахе себе наковырять могут.

Теперь можно и о своих делах подумать.

______________

Увеличение температуры тела способствует не только перевариванию, но и скорости мышления. Хранитель опять «жарился» на солнцепеке под недоуменными взглядами всего прайда. Впрочем, винить мегакотиков в умственной недостаточности не стоит, они вполне уже изобрели и живо обсудили теорию, что их новый «хозяин» просто из более жарких мест, вон у него даже самой короткой шерстки нет, и тут натурально мерзнет.

И теперь они скопом вырабатывают стратегию, как предложить всех себя в качестве «грелки на ночь» и при этом не умереть не понятыми. А ведь чтобы дойти до аналогичных выводов самому Исследователю понадобилась подсказка и довольно много циклов холодных ночевок. Эти же всего за пару десятков малых циклов наблюдения (Исследователь раньше редко оставался на территории прайда в жару и только второй малый цикл подряд делал это регулярно) уже знают, что ему необходимо, причем лучше него самого. Удивительный все же навык выработала природа в своих детях.

Умиляет, правда, само обсуждение. Нет, видимо, у них привычки работы с Разумными хозяевами, вот и трындят, а точнее перемигиваются, не отрывая набитых животов от земли. Нисколько не заботясь о том, что объект обсуждения их прекрасно слышит, то есть видит.

Впрочем, не стоит недооценивать этих хитрунов. Очень даже возможно, что все это обсуждение есть вторым слоем плана и направленно на минимизацию потерь и недопонимания. То есть если «Дерево» с идеей несогласно, то оно само скажет, если согласно – тем более, если сомневается – промолчит, но при попытке довести вопрос до экспериментальной проверки среагирует менее жёстко, чем если просто сунутся в чужую спальную нору, пусть и с самыми добрыми намереньями.

Некоторое время Хранитель развлекался, прикидывая, есть ли в происходящем не только второй, но и третий и так далее план – и с удивлением обнаруживал что «почему бы и нет?», но потом ему это увлекательное занятие пришлось отложить. Все же откладывать вопрос «что делать» с этими вот самыми хитрунами было дальше некуда – ситуация если принять во внимание предупреждения Зяблика, могла сорваться в пикирование в ближайшую половину цикла.

Некоторое время ушло на то, чтобы очистить выводы Исследователя от излишней наукообразности. Если по-простому, то ситуация была весьма неприглядна. Мегакотики не соответствовали собственной среде обитания и не имели никаких шансов приспособиться к ней.

Такой вывод звучит приговором для любого вида, будь он хоть трижды разумным. Они были слишком крупными, чтобы интересовать серьезных хищников и слишком мелкими, чтобы эффективно им противостоять. Выдумка с симбиозом с крупными территориальными хищниками, как с источником защиты, была хороша. Но она же снижала плотность популяции до критической – слишком велика была территория необходимая для прокорма этого самого «крупного». Сами-то котики прекрасно могли обойтись, промышляя грызунов, а вот «хозяину» требовалось много пространства. Интегрироваться со стайными котики не могли – слишком медленно рос у них молодняк.

Это только если простую биологию рассматривать. На уровне разума ситуация была не лучше. Предки ошиблись и шагнули шире чем надо – за мизерные по биологическим временам сроки был получен вид разумных которые могли существовать только в искусственной среде всеми прочими именуемой «цивилизацией». Этап на котором новый вид «ломает под себя» обычную среду, преобразовывая ее в «цивилизованную», оказался пропущен.

Хранитель некоторое время всерьез думал над возможностью вооружения подопечных – мысленно присобачивал на конец хвоста скорпионье жало, отравленные когти или возможность перестройки прианальных желез, чтобы поражать противника струей яда или просто дурно пахнущей едкой жидкостью. В этом не было ничего особенно сложного, но потом он понял всю глупость этих рассуждений – разумный, он не просто так самый слабый в его родной биосфере. Эта «неприспособленность» как раз и является необходимым условием появления разума.

Если взять и «приспособить» мегакотиков к текущей среде – это будет для них значить если не утерю разума, то значительный регресс. Вывод – нужно менять среду.

В этом тоже не было ничего сложного: разворачиваем на поверхности Улей и встраиваем подопечных в его цепочки, обеспечивая тем самым защиту. Вот только и этот путь был тупиком – он отнимал перспективу, цель. Как был тупиком с точки зрения эволюционной биологии сам Улей.