Надежда Николаевна вздохнула и тихо (Кирилл еле расслышал) сказала:
– Своего тебе надо, Гена.
Дед промолчал и так же тихо ответил:
– Чего теперь об этом…
– Никак не пойму, что у вас получилось с Катей… Она же тебя любила.
– Жалела, – хмуро сказал Дед.
– Жалость без любви не бывает. Если и жалела, что плохого? Почему говорят, что жалость – это обязательно обидно?
– Да она себя жалела. И гордилась… Такая великодушная: за калеку вышла.
– Генка, да ты дурак! – как-то по-девчоночьи, тонким голосом воскликнула Митькина мама. – Ты же все сам придумал! Ну, что такого страшного с твоей ногой!
– Да я не про ногу, а вообще… Про неудачи. Она думала, что из меня знаменитый кинематографист получится, а все не так…
– А ты не мучайся. Все у тебя еще впереди.
– А я и не мучаюсь, – сказал Дед. – Это с виду у меня жизнь сейчас растрепанная, а на душе спокойно, честное слово… Видно, сам не знаешь, где чего найдешь. Ну, вот кто поверит, что может быть такая радость: ходить в темноте между мальчишками, слушать, как дышат, укрывать получше…
– Я поверю.
– Ты сказала: своего надо. Конечно… Только знаешь, этих я бы все равно не оставил. Сперва думал: просто работники, экипаж, чтобы с кораблем управляться. А вышло, что главное не корабль, а они.
– Хорошие ребята, – согласилась Надежда Николаевна. – Славные… Только вот этот, тощенький такой, светлоголовый… Кирилл, да? Непонятный какой-то.
– А что непонятного? – настороженно спросил Дед.
– Не знаю. Диковатый, что ли… И немного беспризорный.
– Просто он стеснительный. А что касается беспризорности, то все они охломоны.
– Все – это другое дело. А у него отец на большом посту, важная фигура. Казалось бы, мальчик из такой семьи… Как-то поинтеллигентнее должен выглядеть…
Дед засмеялся:
– Ты приглядись. Дело ведь не в растрепанной голове. Он иногда таким аристократом может быть…
«Мамочки! Это я-то?» – простонал про себя Кирилл.
А Дед, помолчав, добавил:
– Нет, Кир хороший. Он мой друг.
Кирилл благодарно улыбнулся в темноте, вздохнул тихонько и начал засыпать.
До того вечера Кирилл никогда не думал, что отец у него «важная фигура». Он понимал, конечно, что у отца сложная и большая работа – главный инженер завода отвечает за все производство, – но при чем здесь важность.
«Важная фигура» – это звучало как «большой чин». Жили Векшины совсем не роскошно, в малогабаритной квартире, дорогими подарками Кирилла не баловали, если не считать велосипеда (но это было потом). Порой бывало трудновато с деньгами, особенно когда родился Антошка и мама уволилась, а расходов прибавилось.
Внешность Петра Евгеньевича Векшина тоже не отличалась солидностью и важностью. Он был невысокий, лысый, с круглым животиком, да и весь какой-то кругловатый. Когда волновался или хотел что-то доказать, начинал мелкими шажками быстро ходить по комнате, заталкивая большие пальцы за подтяжки на плечах, и оттягивал тугие резиновые полоски вверх. Словно старался приподнять себя над полом.
Кирилл не огорчался, что у отца не героический вид. Он просто не представлял, что папа мог бы выглядеть иначе. К тому же Кирилл знал, что в молодости папа служил на границе, да еще был перворазрядником по стрельбе и лыжам. Согласитесь, что это не хуже, чем геркулесовы плечи или мушкетерские усы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
