И вот в один из осенних дней, когда вроде и погода была не из худших, а на сердце ее – все-таки на сердце! – лежала тоска, в жизни Наташи появился Димка.

Когда наконец она его признала, старый знакомый жалобно спросил:

– Ночевать пустишь?

– Заходи, – сказала Наташа, на всякий случай оттаскивая Кинга подальше.

– Где ты пропадал? – спросила она, когда покормила Димку ужином и дала махровый халат, который покупала для мужа, но тот его так ни разу и не надел. – И почему так сильно изменился?

– Это длинная история, – сказал Димка, куря у форточки. – Не боишься, что о тебе соседи скажут?

– Скажут, Наталья недолго горевала. Едва развод получила, сразу хахаля себе нашла.

Она ни на что не намекала. Просто знала, что в самом деле о ней скажут. Когда, например, он утром станет выходить со двора.

И не подумала, как ее слова воспримет Димка. А он воспринял буквально. Обнял ее за плечи и, так как Наташа ничего такого не ожидала и в растерянности не оказала сопротивления, стал целовать. Даже свет в кухне не выключил.

Потом опомнился, смутился вроде:

– Если кто мимо пройдет…

«…то вряд ли что-нибудь увидит», – могла бы сказать Наташа. Участок при доме был огромный, а кухня выходила на полусад-полупарк, которым он оканчивался, следовательно, с улицы никто ничего не смог бы разглядеть. Кинг с удовольствием носился по его зарослям, и Наташа ни на минуту не сомневалась в том, что вся огромная территория находится под его полным контролем.

С тех пор как Наташа осталась одна, на ночь она брала Кинга в дом, но сегодня оставила пса во дворе, что его, кажется, не особенно и огорчило.

Опомнившись, Наташа открыла дверь дома, прокричала в темноту:

– Кинг!

Пес прибежал странной вихляющей трусцой, словно он полностью освободился от каких-то там приличий и повадок и просто носился по двору никем не сдерживаемый, как обычная дворняжка.

– Хочешь, иди в дом.

Но пес за отсутствием хвоста радостно вильнул задом. Наверное, давая понять: «Не больно-то и хотелось». И опять умчался в темноту.

Ожидала Наташа, что между ней и Димкой что-то произойдет? Прежде, до его внезапного появления, она ни о чем таком не думала, это точно. Но теперь… Теперь она свободная женщина и может посмотреть на него совсем другими глазами.

Нет, это слишком быстро. Наташа так неумела: чтобы сразу из одной постели – в другую.

Наверное, Димка почувствовал, что торопится, и вовремя отступил. Если бы он стал настаивать, конечно, все бы испортил.

Наташа задернула шторы в гостиной и решила подать сюда чай как положено, с белой скатертью. А то Димку она покормила на кухне, как будто он забежал на минутку, грязный и голодный, чтобы вскоре уйти. Нет, он попросился именно ночевать, и Наташа согласилась.

В общем, пока он мылся в ванной, она достала с полки пачку готовых коржей, быстренько приготовила заварной крем, взяла из холодильника варенье и мед. Словом, Димка вышел и, увидев ее приготовления, расцвел от удовольствия:

– Ну ты и умелица, Наташка!

Подошел сзади, обнял вроде невзначай, но она осторожно высвободилась. Он засмеялся:

– Не только умелица, но и женщина порядочная, только ведь и это тебя не спасло.

– От чего – от разочарований?

– От одиночества… Страдаешь?

– А ты откуда узнал, что я одна? Или ты шел к моему мужу?

– К человеку, который меня уничтожил?

– Не знаю, о чем ты говоришь, – сказала Наташа. – Правда, и он отзывался о тебе не лучшим образом.

– Догадываюсь. – Димка усмехнулся. – Лучше скажи, как ты: смирилась?

– В каком смысле? – не поняла Наташа.

– Ну, так и оставишь его предательство неотомщенным?

– Из меня мститель, как из чего-то там пуля, – рассмеялась она. – Да и за что мстить-то? За то, что он нашел женщину по себе?

– А ты, значит, не по нему?

– Мы с ним слишком разные, – пожала плечами Наташа. – Так кто тебе сказал обо мне?

– Не важно! – Димка выглядел раздраженным. – Сказали, что твой бывший супружник уехал из города… А я не захотел столкнуться с ним нос к носу.

– Побоялся? – поморщилась Наташа.

– Побоялся! – с вызовом подтвердил он. – А что, стыдно бояться зверя? Думаешь, охотники, которые ходят на медведя, его не боятся?

– Зверя… Наверное, ты просто его не понимал. Он военный, а у них несколько другой взгляд на мир.

– И полное отсутствие снисхождения. И категоричность: ты или супермен, или никто. Они не учитывают, что в мире есть еще и философы, политики… Я думаю, кардинал Ришелье в рукопашной уступил бы любому рядовому мушкетеру, но это не мешало ему быть одним из выдающихся умов Франции.

– Понятно, – скрывая улыбку, сказала Наташа. – Значит, моего бывшего ты сравнил с медведем, а себя – с герцогом Ришелье. Блажен, кто верует!

– Между прочим, я могу обидеться.

– Обижайся, – пожала плечами Наташа. – А почему ты думаешь, что мне твое предложение не обидно?

– Какое предложение? – не понял он.

– Предложение присоединиться к конфронтации. Если хочешь знать, я никогда не одобряла женщин, которые поливали грязью ушедших от них мужчин. Разве у меня была плохая семья? Я в чем-то испытывала нужду? Да если хочешь знать, за все время мы ни разу не поссорились. И разумеется, он ни разу не поднял на меня руку…

– Зато в один прекрасный момент он просто взял и вычеркнул тебя из своей жизни! Или ты ждешь, что он одумается и вернется?!

Слова Димки прозвучали обидно. Он тоже, как и Люська когда-то, безоговорочно отнес Наташу к разряду безответных, беззубых людишек, которым плюй в глаза, все божья роса. Неужели для женщины в ее ситуации есть только два варианта: сидеть и безутешно проливать слезы, ожидая, что бывший муж одумается и вернется, или скооперироваться с мстителем вроде Димки?

Да он и обидеть-то ее старается именно потому, что Наташа с ним не соглашается.

А еще он скорее всего ревнует. Ему кажется, что Наташа все еще любит своего бывшего мужа, несмотря на ту, по его мнению, подлость, с какой он с ней обошелся. Интересно, а как бы поступил на его месте Димка? Неужели стал бы жить с женщиной, которую разлюбил, а не ушел к той, которую считал единственной?

Как тут не вспомнить Козьму Пруткова: «Единожды солгавши, кто тебе поверит?» Ведь смог же Димка в свое время так обойтись со своими товарищами, что те до сих пор горят жаждой мести, хотят найти его и покарать. Так что и с женщиной он не стал бы церемониться. И может, нажитое делить с ней стал бы, а не ушел из семьи с одним чемоданом. Нет, кто легко осуждает других, сам не без греха…

Да и разводятся, по последним данным статистики, восемьдесят процентов брачующихся. Неужели во всех случаях это непременно подлость? А если люди просто не сошлись характерами, как ни банально это звучит?

Правда, можно было бы сослаться на восемнадцать лет замужества. Однако если столько лет сходились, то почему потом стали не сходиться? А если просто жили по привычке? Как у Пушкина: «Привычка свыше нам дана, замена счастию она…»

И вообще, почему Наташа упорно не хотела признавать, что своего мужа она любила? Ей думалось, что если обозначить ее отношение как любовь, то получится, что она любила без взаимности, а это еще обиднее. А так… Зачем непременно ярлык навешивать? Однажды, еще в самом начале их семейной жизни, она вдруг ясно поняла, что суховатость их отношений происходит не столько от характера мужа, сколько от его равнодушия. То есть исполнял он свои супружеские обязанности добросовестно, но ей так хотелось огня, чувственности…

Обсуждать свои размышления она ни с кем не хотела. Даже с Димкой, хотя он, будто невзначай, пересел к ней поближе и опять ее обнял. Кажется, кофе с коньяком, который предложила сама Наташа, подействовал на него не лучшим образом. Или, наоборот, лучшим, потому что она тоже стала потихоньку разогреваться.

Другой мужчина? Прежде она никого рядом с собой не представляла, но Димка… От него исходило то, чего ей недоставало в отношениях с мужем. С какой-то особой чувственностью Димка провел рукой по ее обнаженному колену. На Наташе был только легкий домашний сарафан. А его рука оказалась такой горячей…