– Я сообщу ему о моем местонахождении, но добраться до меня будет практически невозможно. Поездка продлится от трех до пяти недель, и я хотел бы, чтобы ты прикрыл меня на это время, как только сможешь. Наладив отношения с леди Мэриан, можешь уехать. Чем меньше времени ты проведешь в Уорфилде, тем меньше вероятность, что кто-либо раскроет обман.

С этим Доминик не мог не согласиться.

– Итак, значит, одежда, стрижка, слуга. Еще мне надо знать подробности твоих встреч с Эмуортом и визита в Уорфилд.

– Хорошая мысль. Я все это напишу. – Кайл нахмурился. – В Рексэм-Хаус тебе приезжать нельзя: слуги удивятся, что мы ездим друг к другу в гости. Мы уже давно этого не делали. Мы с Моррисоном вернемся сегодня вечером с одеждой, тогда же и обсудим детали. Потом он тебя пострижет.

Доминик подавил тяжелый вздох.

– Еще одно. Мне нужно письменное подтверждение того, что поместье Брэдшоу перейдет ко мне в случае успеха.

Кайл уже направлялся к двери, но при этих словах резко обернулся. Глаза недобро блеснули.

– Ты не доверяешь моему слову, Доминик? Странно, но почему-то он ему полностью поверил.

– Да нет. Но если с тобой за это время что-нибудь случится, например, упадешь с коня и разобьешься насмерть, я все равно хочу получить свою плату.

Кайл иронически поднял брови:

– Если такое произойдет, дорогой мой братец, ты станешь следующим графом Рексэмом, и я могу только пожелать тебе всяческого благополучия.

Он вышел, захлопнув за собой дверь.

Она вошла в свою рабочую комнату прямо из сада, с букетом полевых цветов в руке. Положила букет на сосновый стол. Остановила задумчивый взгляд на верхней полке, заставленной самыми разнообразными сосудами – вазами для цветов, кувшинами, графинами. Может быть, вот этот круглый глиняный кувшин? Нет, лучше высокий серебряный кофейник, который она принесла из столовой.

«Начнем с веток жимолости, источающих острый, пряный аромат».

В этот момент позади нее открылась дверь, ведущая в оранжерею. На пороге появилась невысокая пухленькая седая женщина.

– У нас новости, дорогая, – мягко заговорила миссис Ректор. – Помните того приятного молодого человека, который приезжал к нам на обед и остался ночевать примерно две недели назад? Такой черноволосый, очень достойного вида. Лорд Максвелл.

«Что же лучше всего подойдет к жимолости? Наверное, вероника с маленькими ярко-голубыми цветочками». Она вынула пучок из букета, обрезала стебли садовыми ножницами. Яркие краски отразились в изогнутой серебряной поверхности кофейника в отданных, причудливых сочетаниях.

– Много лет назад, – продолжала миссис Ректор, – отец лорда Максвелла и ваш отец решили, что вы станете мужем и женой. Ваш дядя Эмуорт считает, что это очень хорошая мысль. Помните, он упомянул об этом при вас после отъезда лорда Максвелла? – Она вздохнула. – Нет, вы, конечно, этого не помните.

Синий и голубой цвета всегда хорошо смотрятся в сочетании с желтым. Поэтому она нарвала одуванчиков. Они будут еще ярче оттенять веронику. И те и другие оживут в таком соседстве.

– Лорд Максвелл собирается приехать на несколько недель, чтобы получше познакомиться с вами. – Миссис Ректор внимательно взглянула на рабочий стол. – О Боже! Немецкий кофейник! Конечно, он принадлежит вам, так что если вы предпочитаете ставить туда сорную траву, дело ваше.

Теперь надо бы что-нибудь нежное, кружевное проложить между ветками жимолости и цветами. Лучше всего подошел бы фенхель, но для него еще не сезон. Придется обойтись зверобоем. Она сунула длинные стебли в кофейник и переставляла их до тех пор, пока не осталась довольна результатом.

– Так вот, лорд Максвелл приезжает в понедельник. Ваш дядюшка пообещал мне, что брак не состоится, если его светлость вам почему-либо не понравится.

Она поворачивала кофейник из стороны в сторону, стараясь не захватать пальцами яркую серебряную поверхность. Эту веточку жимолости расположить вот так. Чуть передвинуть одуванчики. А сюда побольше вероники.

– Я не знаю, что из этого может выйти хорошего! – взорвалась миссис Ректор. – Сочетать браком такое невинное существо, как вы, со светским человеком вроде лорда Максвелла! Да у него глаза холоднее льда.

Мэриан взяла кофейник в руки, несколько минут смотрела на свое творение, потом повернулась на стуле и подала букет миссис Ректор. Та растерянно моргнула, но уже в следующий момент широко улыбнулась:

– Спасибо, моя дорогая! Как это мило с вашей стороны! Хорошенький букетик, не правда ли? Я поставлю его на обеденный стол. – Она коснулась волос Мэриан легким поцелуем. – Клянусь, я не позволю этому человеку обидеть вас, Мэриан! Если понадобится, пошлю сообщение лорду Грэму.

Мэриан встала и потянулась за цилиндрическим глиняным кувшином. Коснулась его грубой шероховатой поверхности. Темно-коричневые и бронзовые тона… Здесь хорошо будут смотреться одуванчики… много одуванчиков… и тысячелистник.

Миссис Ректор, по-видимому, утратила решимость.

– А может быть, лорд Эмуорт и прав. Может, муж – именно то, что вам нужно. И еще ребенок.

В голосе се появились тоскливо-мечтательные нотки. Нужно побольше одуванчиков. Не оглянувшись на свою собеседницу, Мэриан встала и вышла из комнаты – нарвать еще одуванчиков.

Кайл своим ключом открыл дверь небольшого элегантного городского дома. Врач, седовласый, с усталыми глазами, как раз собирался уходить. Увидев Кайла, он склонил голову в поклоне:

– Милорд.

– Сэр Джордж. – Кайл отвернулся к столику, чтобы положить шляпу, а больше для того, чтобы скрыть выражение своего лица. – Ну как она?

Врач пожал плечами:

– Отдыхает. Опиум помогает снять боль. Значит, ничего не изменилось. Впрочем, Кайл и не ожидал никаких чудес.

– Сколько у нее еще есть времени?

Несколько секунд врач колебался, прежде чем ответить.

– Это всегда трудно предсказать заранее, но я бы предположил две недели.

Дай Бог, чтобы этого оказалось достаточно. Он всей душой надеялся на это.

– Можно мне ее видеть?

– Она не спит. Только очень слаба. Постарайтесь не утомлять ее. – Доктор вздохнул. – Хотя на самом деле это не имеет, значения. Всего доброго, милорд.

Проводив врача, Кайл поднялся наверх, бесшумно ступая по устланной ковром лестнице. Сколько раз он поднимался по этим ступеням? Не сосчитать. Когда он вошел в этот дом, напоминавший шкатулку, то сразу понял, что это как раз для нее. И она сразу влюбилась в этот дом. Объявила, что никогда его не покинет. И не покидала до этих последних месяцев, полных боли. Сейчас мысли ее где-то далеко отсюда.

Он тихо постучал в дверь, чтобы предупредить о своем приходе. Констанция лежала на диване, утопая в подушках. Солнце освещало ее изможденное лицо, выхватывая белые нити в черных волосах. Однако улыбка ее осталась все такой же светлой. И голос с легким акцентом звучал все так же соблазнительно:

– Милорд… Как приятно вас видеть. Он поцеловал ее в лоб. Сел на стул у дивана, взял за руку. Какая хрупкая, одна кожа да кости.

– У меня для тебя сюрприз, Констанция. Я нанял быстроходную частную яхту. В понедельник, с приливом, мы отплываем в Испанию. Тебя мы устроим в капитанской каюте.

У нее перехватило дыхание.

– Разве это возможно?! У тебя же столько обязанностей. Например, поездка в Шропшир, которую никак нельзя откладывать.

– Об этом позаботится мой брат.

– Твой брат?! – Она широко раскрыла глаза. – Я и не знала, что у тебя есть брат.

В течение многих лет Кайл намеренно не упоминал о брате. Но сейчас не мог этого избежать.

– Доминик. Мы с ним близнецы.

– У тебя есть брат-близнец?! – Известие о брате-близнеце, по-видимому, изумило и заинтриговало ее, так же как ранее многих других. – Он похож на тебя?

– Да, мы как две капли воды. Она тихонько рассмеялась:

– Двое таких красивых мужчин! С ума можно сойти. Может быть, именно поэтому он и не упоминал о Доминике с его легким веселым нравом, за который брата так любили окружающие, особенно женщины.