Она внимательно просмотрела его записи, кивая, когда видела, какие сцены он отметил.
– Ты попал в точку, Кен. Черт, это здорово!
Он положил руку ей на плечо:
– Если ты не очень устала, я объясню подробнее.
– Да нет, мне и так ясно. – Он действительно хорошо разбирался в кинопроизводстве, требующем фантастического сочетания интересной фабулы, ярких характеров и немалых материальных затрат. Глядя на него уголком глаза, она заметила: – Я подумала, какими хорошими партнерами мы могли бы быть, делая кино вместе, как Маркус и Наоми.
И тотчас же почувствовала, как он внутренне отдалился.
– Сомневаюсь, что позволю уговорить себя принять участие в новом проекте.
– И даже играть не хочешь?
Он улыбнулся без тени юмора.
– В данный момент профессия актера меня не привлекает. Мне больше по душе идея жить на собственные инвестиции и вести дом.
Рейни убрала руку с его плеча. Она расстроилась. Может ли Кензи быть счастлив, забыв о своем таланте и мощной энергетике? Она молилась, чтобы он окончательно упорядочил свое сознание и нашел в себе силы вернуться к творчеству.
Рейни дремала, откинувшись на спинку кресла, когда позвонила Вэл:
– Привет, подруга. Ну что, признавайся: все хорошо или плохо?
– Все хорошо. Фильм в основном закончен, и мы думаем, что получилось неплохо. Грех жаловаться. Музыкальный редактор сделал замечания, поэтому Кензи и я подправили диалоги там, где плохой звук и много помех. С минуты на минуту приезжает Маркус Гордон, он привезет окончательную версию из Лос-Анджелеса, чтобы мы могли посмотреть в последний раз. – Когда он уедет, я собираюсь проспать как минимум целую неделю. А как у тебя дела? Мне не терпится показать тебе окончательную версию «Центуриона».
– У меня все славно. – Вэл колебалась. – Я звоню по просьбе Муни, твоего частного детектива. Он просил меня сообщить тебе сногсшибательную новость… Она скорее всего удивит тебя.
– Он нашел папочку покруче, чем наркодилер? – со смехом спросила Рейн. – Ты меня пугаешь! Клементина отыскала себе спутника среди иностранцев?
За окнами послышался шум машины, это Кензи привез Маркуса из аэропорта.
– Да нет… Муни, продолжая поиски, узнал много нового об администраторе студии, который был одним из любовников твоей матери. Их отношения были более серьезными, чем простое увлечение. И время подходящее, чтобы именно он мог стать твоим отцом. И похоже, она в то время не спала ни с кем другим.
Рейни думала, что она так и не получит результата, но выпрямилась, подняв спинку кресла.
– Муни думает, что он вычислил этого подонка?
– Хм… Да, этот кандидат на отцовство жив и здоров. – Вэл сделала глубокий вдох. – Рейни, это Маркус Гордон.
– Что? Маркус? – Рейни замерла. – Нет. Не может быть! Его брак с Наоми для всех пример!
И все же… Он всегда был рядом. Друг семьи, который посадил Рейн в самолет до Балтимора после смерти Клементины. Продюсер, который не раз помогал ей, предоставил ей шанс проявить себя в качестве режиссера и сделать первую картину почти без вмешательства боссов студии.
И у него такое же тонкокостное строение, как и у нее. Она была так потрясена, что в какой-то момент испугалась, как бы не потерять сознание.
Маркус Гордон вошел в гостиную, Кензи следом за ним. Маркус широко улыбнулся и направился к ней, раскрыв объятия.
Сколько раз он обнимал ее за эти годы? И что было, черт бы его побрал, в его голове, когда он делал это? Смущение превратилось в холодное неприятие.
– Я позвоню позже, Вэл. Кензи и Маркус только что приехали, и мне предстоит поставить точки над i.
– Только не волнуйся, Рейни, – быстро сказала Вэл. – Дай ему возможность рассказать все.
– Не беспокойся, он сделает это. – Рейн осторожно встала, предупреждающе вытянув руку, чтобы Маркус оставался на месте. – Я только что получила поразительную информацию. Вы мой отец?
Бледность проступила на лице Маркуса, несмотря на калифорнийский загар.
– Я… может быть.
– Будьте добры, сядьте и расскажите… – Рейн наблюдала за ним, прищурив глаза, как кошка, которая следит за мышью, готовой сбежать.
Но он и не думал убегать. Он присел на софу, внезапно став на несколько лет старше, чем когда появился.
– У нас с Наоми тогда был плохой период. А я как раз в то время контактировал с Клементиной по поводу ее участия в фильме. Как говорится, одно к одному… Она была такая замечательная. Очаровательная, полная жизни… Я был готов оставить Наоми ради нее, но Клементина отказалась даже обсуждать эту идею. Она говорила, что за ней много грехов, но она никогда не станет разрушать семью. И кроме того, просто не хочет выходить за меня замуж. Это был красивый роман, но не больше. – На мгновение мука утраты промелькнула в его глазах.
Рейн подошла к нему, скрестив руки на груди.
– И что же случилось, когда вы узнали, что она беременна?
– Я спросил, не я ли отец, но она рассмеялась и сказала, что, разумеется, нет. – Он поднял глаза, его лицо приняло выжидающее выражение. – Я чуть с ума не сошел, когда ты родилась. Иногда мне казалось, что ты немножко похожа на меня, но потом – что сходства нет. К тому времени наши отношения с Наоми наладились, поэтому я не настаивал на продолжении связи с Клементиной. Но когда мог, всегда следил за тобой, просто на всякий случай.
– Другими словами, она облегчила вам жизнь и избавила от ответственности, и вы были вполне счастливы в роли наблюдателя. Как удобно! А ДНК-тест мог бы подтвердить или опровергнуть ваши предположения в один миг.
Маркус еще больше побледнел, но не отвел глаз.
– У тебя есть право сердиться. Прости, Рейни. Несмотря на вполне комфортную жизнь, я мучился многие годы. Когда я видел, как ты преуспеваешь, я был так горд, думая, что, возможно, моя кровь бежит в твоих жилах. Но если ты моя дочь, я потерял тебя. – Его рот задрожал. – Как говорит Наоми, нет вины, равной вине иудея, и я нес это чувство вины более тридцати лет.
Руки Рейн сжались в кулаки.
– А что скажет Наоми, если узнает, что вы изменяли ей и, возможно, у вас есть ребенок от другой женщины?
Маркус растерялся.
– Она выгонит меня. С полным правом.
Прежде чем Рейн заговорила снова, рука Кензи оказалась на ее талии. Самая теплая поддержка в мире чуть-чуть успокоила ее.
– Вам не нужен никакой тест, – сказал Кензи. – Сравните ваши руки. Взгляните на форму кистей, пальцев, ногтей.
Удивленно Рейни вытянула руки вперед, затем взглянула на руки Маркуса, который сделал то же самое. Кензи был прав. Несмотря на возрастные отличия, их руки были очень похожи. Даже едва заметная кривизна мизинцев. Она подняла глаза и посмотрела на лицо Маркуса, на форму его головы. Тут определенно присутствовали генетические узы, особенности, которые она не могла унаследовать от Клементины.
Он изучал ее с таким же интересом, и в его глазах она увидела убежденность, которую чувствовала сама.
– Значит, это правда, – сказала она глухо.
Кензи еще крепче обнял ее за плечи и повел в холл для разговора.
– Прежде чем нападать на него, отойди в сторонку, сделай несколько глубоких вздохов. Клементина сама решила сохранить имя твоего отца в тайне, из этого следует, что она не хотела осложнять семейную жизнь Маркуса и Наоми, дабы не причинить вред им и их детям.
– Я так хотела, чтобы у меня был отец, – прошептала она срывающимся голосом.
– Ну так радуйся, что наконец получила его. И прежде чем сказать что-то резкое, подумай, чего ты ждешь от Маркуса. Мне кажется, что он куда лучший вариант, чем наркодилер.
Она смотрела на сосредоточенное лицо Кензи, понимая, что из всех людей на свете только он один может помочь.
– А что бы ты чувствовал, если бы выяснилось, что твой отец – человек, которого ты знал всю жизнь? Например, Чарлз Уинфилд?
– Сначала я, конечно, был бы потрясен и разозлился, как ты, но я бы хотел, чтобы Чарлз был моим отцом.
Но он никогда не узнает, кто был его отцом. Еще раз напомнив себе, что по сравнению с ним ей повезло куда больше, она вернулась в гостиную. Рука Кензи лежала на ее плече. Маркус молча смотрел в окно, его лицо осунулось. Он повернулся, когда она вошла.
