Произнеся свою путаную речь, господин Голубовский резко обернулся и почти, выбежал из комнаты, едва не столкнувшись в дверях с высоким, хмурым человеком.

Вошедший мужчина, имел еще более усталый вид, чем наш многострадальный хозяин. Он был уже не молод, лет около пятидесяти пяти, с коротко стриженными, полуседыми волосами; прямой нос, впалые щеки, густые модно подстриженные усы, плотно сжатые губы. Господин пристав, если я правильно поняла, это был он, нещадно потел, мял в руках большой белый платок, поминутно вытирая им лоб. Окинув нас проницательным взглядом, обратился, как и прежде хозяин, скорее к камину, чем к нам,

- Прошу прощения дамы и господа, за неудобства. Произошло убийство и мы обязаны опросить всех свидетелей. Опрос проведет помощник начальника сыскной полиции, порошу господ содействовать нам и ответить на вопросы как можно более подробно. – Говорил господин пристав отрывочно, резко, словно отдавал приказания, но закончить речь ему не дала, некстати вмешавшаяся, тетушка. Поскольку я, как и все, с открытым ртом внимала высокому полицейскому начальству, то не смотрела на раздувшуюся от негодования тетю, она же не упустила возможности выразить свое недовольство господину Гуранскому.

- Простите, за то, что вмешиваюсь, мы, конечно, ответим на все вопросы, но не думаю, что смогу много сказать. Я, лично, ничего не знаю и ничего не видела, поскольку все время находилась здесь в этой комнате и последние два часа тоже! - тетя продолжила бы изливать свое негодование, но Василий Иванович мягко прервал ее.

- Мы, конечно, понимаем, сколько доставили вам неудобств, но потерпите еще некоторое время, обещаю, долго вас не задержат. – Это было сказано вполне вежливо и светски, но покровительственно-снисходительный тон, подействовал на мою тетю как красный плащ тореадора на быка: она расправила плечи, покраснела вся, и ринулась бы в атаку, если бы я вовремя не ткнула ее в бок. Может оттого, что на нас смотрели во все глаза, может оттого, что толчок был ощутимый, Анна Ивановна стиснула зубы и промолчала. Пристав облегченно вздохнул и продолжил свою речь.

- Представляю вам господина Рудавского Семена Михайловича. Он будет проводить это следствие, прошу относиться к его работе с пониманием. А теперь позвольте откланяться. – Он отвесил глубокий поклон и, с облегчением проведя платком по лбу, поспешил удалиться.

Семен Михайлович войдя в гостиную, тут же замер, уставившись на нас. Теперь уже меня раздувало от негодования! Каковы конспираторы! Ездили в Санкт-Петербург повидаться со старыми друзьями! В Киеве проездом! Разве нельзя было сказать, о новом назначении?! Может я и выплеснула бы свои эмоции, сказав какую-нибудь глупость, но тетя легонько сжала мою руку давая понять, что сейчас не время, ну что ж, подождем!

Следом за господином сыщиком вошли Николай и, еще один человек, в форме околоточного, этот занял пост у дверей, Николай же, прошел к ближайшему креслу, уселся поудобней и приготовил блокнот и карандаш, значит все, что мы скажем, будут записывать.

Видимо, день у Семена Михайловича случился тяжелый, поскольку его галстук был, уже почти, совершенно развязан. Он, снова, привычным движением поправил его, приведя в полный беспорядок, и обернулся к господину Витту, собираясь задать первый вопрос, но тут вошли чета Голубовских, пришлось обождать, пока они усядутся.

Убедившись, что все в сборе, и никто больше не прервет его, господин помощник начальника, обратился к мужу покойной:

- Простите, если можно для начала, назовитесь, пожалуйста, полным именем, это для ведения протокола¹.

Господин Витт не сразу понял, что обращаются к нему. Веронике пришлось нагнуться и что-то шепнуть свояку, тот удивленно повел глазами и, встретившись с вопросительным взглядом Семена Михайловича, ответил, таким скрипучим голосом, как будто его одолевала страшная жажда.

- Как меня зовут? Адольф Петрович Витт, к вашим услугам.

- Адольф Петрович, будьте любезны ответить, где вы находились последние полчаса, перед тем как обнаружилось, это… э… несчастье? – подчеркнутая вежливость Семена Михайловича, призванная успокоить убитого горем мужа, нужного действия не оказала, тот почему-то возмутился заданным вопросом.

- Что значит, где я был! Уж не подозреваете ли вы меня в этом подлом деле?!

- Ну что вы, Адольф Петрович, мы пока никого не подозреваем, этот вопрос будет задан всем находящимся в доме, а сейчас извольте ответить! – Семен Михайлович перешел на официальный тон, угрожающие нотки зазвучали в его голосе.

- Я был здесь в этой гостиной.

- И никуда не отлучались?

- Нет, не отлучался.… Разве, что на пару минут, проводил своего помощника, я отдавал ему некоторые распоряжения, что должно быть выполнено в мое отсутствие. Потом проводил его к двери и вернулся сюда, в эту гостиную.

- Как долго вас не было?

- Не знаю. – Раздраженно ответил Адольф Петрович. – На часы не смотрел, может минут пять, не больше!

- И наверх вы не поднимались?

- Нет! Зачем мне было это нужно?!

- А зачем поднималась ваша жена? – вкрадчиво спросил следователь.

- Откуда мне знать, я не заметил, как она ушла, и она не говорила мне зачем! – раздражение господина Витта росло, он сорвался на визг.

- Хорошо, вы не знали. – Примирительно сказал Семен Михайлович и обернулся к Ники, – а вы, где были вы в это время?

- Я? – она, казалось, не поняла вопроса. – Я? Меня зовут Вероника Гердовна Цапп, два пе в конце, вам это, кажется, нужно для протокола? Я, тоже все время находилась в этой комнате.

- И никуда не отлучались?

- Ну, я помогала Ванде, госпоже Голубововской, провожать гостей, выходила в переднюю с ними, потом возвращалась сюда, перед тем как мы услышали крики, опять выходила, но всего на пару минут, проводила госпожу Светлицкую в кабинет Всеволода Петровича. – Она указа на женщину с дочерьми.

Семен Михайлович обернулся к ней, та поспешила подтвердить.

- Да, Вероника Гердовна, была так добра.

- Хорошо. – Сыщик снова обернулся в сторону Ники. – И сколько времени вы отсутствовали?

- Позвольте, я, так же, как и Адольф Петрович, на часы не смотрела!

- Где находится кабинет?

- На этом этаже, в конце коридора, справа от лестницы, рядом с библиотекой.

- Вы только проводили госпожу Светлицкую и сразу вернулись сюда?

- Да. Сегодня слуги были очень заняты, и я подумала, что могу оказать такую услугу, нашей доброй знакомой.

- Вы можете сказать, зачем ваша сестра поднималась наверх?

- Нет, не могу! – Ники, сказала это с вызовом, словно ставила точку в разговоре. Семен Михайлович пристально посмотрел на нее и обернулся к новой жертве, женщине с дочерьми.

Та поспешила ответить, предваряя вопрос

- Светлицкая Евгения Николаевна. Большую часть времени провела здесь, в этой гостиной, потом Вероника Гердовна провели в кабинет, мне надо было поговорить с Всеволодом Петровичем, мы еще находились в кабинете, когда раздался крик, оттуда и побежали наверх, черной лестницей, она оказалась ближе. Зачем Каролина Гердовна поднимались, не знаю. – Семен Михайлович окинул ее заинтересованным взглядом и спросил:

- А ваши дочери?

- Они все время находились здесь!

- Все же, может они ответят сами. – Он уставился на старшую девочку, отчего та покраснела как спелый помидор. Мать нервно повела плечами, но утвердительно кивнула дочери, девочка сделала легкий книксен и ответила, тоненьким голоском:

- Мама велела оставаться здесь и ждать ее, мы стояли у окна, того окна. – Она указала на крайнее окно. – И ждали маму. – Напряженная поза и испуганный взгляд говорил, что скорее руку дадут себе отсечь, девочки, чем признаются при матери в непослушании.

Семен Михайлович вздохнул и обратил взгляд на чету Вдовиных.

- С кем имею честь?

- Вдовин Владимир Саввич, Вдовина Елизаветта Матвеевна. – Представил обоих супруг.

- Тот же вопрос – где находились вы?

- Я разговаривал с Алексеем Петровичем и Анной Ивановной, отлучался, также, всего на минуту, искал… э… мужскую комнату... Вы понимаете? Побродил по коридору, мне указал ее один лакей. Потом вернулся сюда.