Элизабет с сомнением посмотрела на сестру.

– Лиз, ну что ты так уставилась на меня? Все будет нормально. Я уверена, что по-настоящему ему нравлюсь только я.

Элизабет встала и потянулась.

– Надеюсь, что это правда. Я не хочу, чтобы ты влипла в какую-нибудь историю, Джес, а об этом парне ты ровно ничего не знаешь.

Глаза Джессики опасно сощурились, и от переполнявшего ее возмущения она пронзительно взвизгнула – так свистит закипевший чайник.

«Ну как может моя сестра быть такой непроходимой тупицей! Ведь именно тайна, окружающая Джека, делает его таким интересным!»

Элизабет сделала последнюю попытку заставить сестру рассуждать здраво.

– Но почему он ничего о себе не рассказывает? Что он скрывает?

Джессика встала и, подойдя к сестре, схватила ее за руку.

– Слушай, может быть, ты такой человек, который должен обязательно точно все знать наперед и не терпящий никакой неопределенности, – все надежно, безопасно, никаких случайностей. Но я люблю загадки и неожиданности. Они делают жизнь интересной. Так что в том, что касается меня, ты, мисс Клуша, можешь оставить свое беспокойство при себе. – Джессика повернулась на каблуках и вышла из комнаты через ванную, соединявшую их спальни.

Элизабет вздохнула. Она совсем не хотела вести себя как курица-наседка, но Джек вызывал в ней смутное чувство тревоги. И ее не оставляло опасение, что Джессика опять, уже в который раз, схлопочет себе большие неприятности.

Когда в восемь часов раздался звонок в дверь, Джессика, сияя, бросилась открывать. Улыбка ее стала еще радостнее, когда она увидела Джека. В широких брюках песочного цвета, голубом хлопковом батнике, коричневых мокасинах и подпоясанный в тон им коричневым ремнем, он, казалось, сошел со страниц журнала мод. Джек широко улыбнулся ей, и в его зеленых глазах отразилось восхищение.

– Ты изумительно выглядишь, Джессика, – сказал он, протягивая ей в левой руке, которую он до этого держал за спиной, одну алую розу на длинном стебле.

– О, Джек, это чудесно. – Взяв цветок, Джессика глубоко вдохнула его аромат. – Она прекрасна.

Джек вежливо ждал в дверях, наблюдая за ней.

– О Господи, прости, что держу тебя у порога, – сказала Джессика. – Заходи. Мама с папой будут рады с тобой познакомиться.

Взяв его под руку одной рукой и с цветком в другой, она ввела его в гостиную.

– Мама, папа, это Джек, – гордо сказала она.

Высокий темноволосый Нед Уэйкфилд поднялся с дивана, протягивая Джеку руку. Если он и заметил, что Джессика представила его только по имени, то ничего по этому поводу не сказал.

– Рад с тобой познакомиться, – произнес он приветливо.

– Я тоже рад с вами познакомиться, мистер Уэйкфилд. И с вами, миссис Уэйкфилд. – Джек пожал им руки.

– Ты принес Джессике розу? – спросила миссис Уэйкфилд, увидев в руке дочери цветок. – Как это мило.

Джек улыбнулся:

– Я купил ее в новом цветочном магазине в торговой аллее. Вы там бывали? Его хозяин составляет очень красивые букеты наподобие японской икебаны.

Джессика слушала, как Джек разговаривает с се родителями. Казалось, он их полностью очаровал. И ее это нисколько не удивляло. И что там выдумывает Элизабет? Знала бы, что говорит. Джессика подняла голову и так, чтобы никто не заметил, кинула сердитый взгляд в ту сторону, где наверху была спальня ее сестры. Затем посмотрела на Джека, не скрывая своего восхищения.

В ответ он подошел к ней и обнял за плечи. Его прикосновение подействовало на Джессику как электрический разряд.

– Ты готова? – спросил он.

– Вполне, – ответила Джессика, которой не терпелось остаться с ним наедине.

Попрощавшись с родителями, они наконец-то вышли из дому. Теперь они с Джеком были одни.

Джессика вдыхала прохладный вечерний воздух, чувствуя, как громко стучит ее сердце.

– Чудный вечер для прогулки по пляжу, – сказал Джек, все еще держа Джессику за плечо. – Как ты считаешь?

– Я тоже об этом подумала, – ответила Джессика, прижимаясь к нему.

Вечер обещал быть именно таким, о котором она мечтала.

Джек подвел ее к старому, проржавевшему «рэмблеру», припаркованному перед домом Уэйкфилдов, и отпер дверцу для Джессики.

– Мне хотелось бы подвезти тебя на чем-нибудь поприличнее, – сказал он извиняющимся тоном, – но с моим отъездом из дому шикарные машины остались для меня в прошлом. – Распахнув дверцу, он ждал, пока она сядет.

Джессика села в машину с таким чувством, как будто это был «роллс-ройс». Она часто говорила Элизабет, что ездит только в самых лучших машинах и что, случись ей погибнуть в автомобильной катастрофе, это, по крайней мере, не будет подержанный «датсун», в котором ездит Тодд. Но вдруг старый «рэмблер» Джека показался ей самым классным автомобилем во всей Калифорнии.

– Мне нравится твоя машина, – сказала она ему, когда они выехали на дорогу, ведущую к пляжу. – Если тебя она устраивает, то и мне в ней хорошо.

– Спасибо, Джес.

Легкий ветерок, проникавший через открытое окно, шевелил его пшеничные волосы.

– Каждый пенни для покупки этой машины я заработал своими руками, – сказал он с гордостью. – Когда всего добиваешься сам, чувствуешь себя совсем иначе, – добавил он.

– Да, но когда все еще учишься в школе, это невозможно, – заметила Джессика. – Мне приходится во всем зависеть от родителей. Конечно, когда представляется такая возможность, я сижу с маленькими детьми. И еще я кое-где подрабатывала после школы, – торопливо добавила она, не упомянув при этом, что ее трудовая деятельность после занятий в школе была очень непродолжительной: она в общей сложности две недели проработала помощником клерка в юридической конторе своего отца, и то только потому, что ей приглянулся симпатичный парень из конторы, выходящей в этот же холл. Но сейчас было не время для таких признаний. Из всего, что сказал Джек, она сделала вывод, что для него независимость была основным критерием достоинств человека. И Джессика была твердо намерена убедить его в том, что стремление к самостоятельности ей отнюдь не чуждо.

Чем дальше они ехали, тем меньше попадалось на их пути магазинов и ресторанов, которые уступали место низким, перекатываемым ветром песчаным дюнам. Изредка на дорогу падали отсветы от огней прибрежных домов. Джессике было слышно, как где-то неподалеку с шумом разбиваются о берег волны, и в ее ноздри проникал острый и соленый запах моря.

Доехав до конца дороги, Джек свернул на маленькую и пустынную прибрежную стоянку. Он заглушил мотор, вышел из машины и открыл дверцу Джессике.

– Мадам? – шутливо произнес он, протягивая ей руку.

Джессика оперлась на нее, глядя в его красивое лицо, и они пошли в сторону пляжа. Она только тогда оторвала от него взгляд, когда нагнулась, чтобы скинуть босоножки. Выпрямившись, она зарылась ногами в прохладный и влажный песок.

– Неплохая мысль, – сказал Джек, быстро последовав ее примеру. Оставив свои мокасины и носки на краю полоски терновника, он подошел к Джессике.

Обдуваемые ласковым морским ветерком, они подошли к кромке воды.

– Какое оно огромное и непостижимое, – заметил Джек, устремив взгляд в бескрайнюю морскую даль. – Когда вот так смотришь на него, ощущаешь себя не более чем песчинкой. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Ммм. – Джессика кивнула.

– Но в то же самое время в море есть что-то такое, что заставляет тебя почувствовать всю полноту жизни.

Джессика вытянула вперед ногу, и ледяная вода коснулась ее пальцев.

– Брр. Холодно, – сказала она, прижимаясь к Джеку.

Джек обнял ее, и она положила голову на его широкую грудь. Некоторое время они стояли молча, ощущая близость друг друга и созерцая безбрежный темный океан.

– Я не могу даже представить себе, как можно жить вдали от моря, – сказал наконец Джек.

– Я тоже, – согласилась Джессика, медленно проводя ладонью по его спине. – Но это, наверное, потому, что ты вырос на Западном побережье? – спросила она с любопытством.