— Не смей, Скотт! — зашипела Джессика, изо всех сил упираясь руками в его гранитную грудь. — Слышишь, не смей, а то я…

— А то что? — Скотт презрительно отвернулся. — Закричишь? Брось, девочка, это тебе не в кино. Благородных рыцарей в этих лесах нет, Скотт дернул завязку бюстгальтера, и Джессике пришлось торопливо прижать руки к груди, не давая ему упасть. Тогда она решила прибегнуть к другой уловке, никогда раньше не подводившей ее.

— Послушай, Скотт, — торопливо завязывая купальник, Джессика обольстительно заулыбалась. На ее щеках проступили ямочки. — Ты знаешь, я от тебя без ума, но нам нужно возвращаться. Уже почти темно. Мне пора домой.

— Домой? — захохотал Скотт, — С чего ты взяла, что я повезу тебя домой? Ты разве не знаешь? Вечеринка-то на всю ночь!

Лицо Джессики окаменело. Куда девалась ее притворная сладость? Она до боли закусила губу, чтобы но расплакаться. Все шло не так. Все получилось иначе, чем она думала.

Это все Лиз, вспыхнуло в мозгу. Почему, почему она не отговорила ее от проклятой поездки? Если б она настояла на своем, разве бы Джессика оказалась здесь?

— Мне нужно домой! — потребовала Джессика, капризно выставив вперед дрожащую нижнюю губу. Это было последнее оружие в ее арсенале. До сих пор оно не знало осечки. — Если ты не отвезешь меня домой, я скажу родителям, что ты хотел меня… — Слова застряли у нее в горле.

Скотт ответил на угрозу лошадиным ржанием.

— Ну, ну, крошка, расскажи им, как надула их, чтоб смотаться со мной на озеро. Как случайно очутилась в заброшенном домике совсем голенькая, — он покачал головой. — Какое же это насилие! Нет, детка, никто тебе не поверит.

От злости и стыда щеки Джессики стали пунцовыми.

— Лиз правду о тебе говорила! — крикнула она, сжав кулачки. — Ты — насильник!

Скотт только пожал плечами:

— Забыла поговорку, девочка: «У огня кружиться — крылышки опалить». Считай, тебе повезло, ты свои самую малость опалила. Могло быть и хуже.

Окинув ее взглядом, полным презрительного равнодушия, он поднялся и направился к двери.

— Ты куда? — закричала Джессика, не на шутку перепугавшись, что он оставит ее одну. В лесу было темно, и она понятия не имела, как отсюда выбраться. Пусть Скотт ублюдок, но с ним хоть не страшно.

— Ты не можешь бросить меня здесь. Я не найду дороги.

— Найдешь! У меня такое чувство, детка, ты добьешься всего, чего захочешь.

— Скотт!!! — Джессика вскочила, но, запутавшись в веревке, больно шлепнулась на пол. — Вернись, Скотт!

Все бесполезно. Плевать ему, что она заблудится в дремучей чаще. И если вдруг умрет здесь, тоже плевать. Джессика принялась затягивать завязки бюстгальтера. Как назло, сломался ноготь.

— Вот черт! — выругалась Джессика. Распутав веревки, она выскочила, наконец, наружу, надеясь догнать Скотта.

Но он как сквозь землю провалился. Джессика попробовала отыскать тропу, но, увы, она тоже бесследно исчезла в темноте. И деревья все одинаковые, словно сговорились свести ее с ума. Проклятый Скотт! Бросить ее в этой крысиной норе!

Он один во всем виноват, Это он выкрал ее из дому. Бог свидетель! Пусть, пусть с ней случится что-нибудь ужасное. Вот возьмет и попадет в медвежий капкан! Попрыгает он тогда, гад!

А вдруг тут и вправду есть медведи?! Новая волна страха нахлынула на нее. Дрожа, она принялась исступленно продираться сквозь кустарник, не замечая, как колючие ветки царапают голые руки и ноги. Она забыла обо всем, даже о мучившем ее холоде.

Вот когда Джессика пожалела, что ушла из скаутов. Там бы ее научили, как спастись в дремучем лесу. Умей она добывать огонь, и то было бы легче. Но где там! Она тогда сказала Лиз, что скауты — для «пай-девочек». Сестра только плечами пожала. И посоветовала поискать что-нибудь более для нее подходящее. Но почему Лиз так легко позволила ей уйти из скаутов? Будь она понастойчивей, Джессика бы точно осталась»

К тому времени, когда Джессика отыскала едва заметную тропинку, она была вне себя от ярости. Скотт и Элизабет — вот виновники всех ее злоключений! Пусть теперь Элизабет выручает ее как хочет!

После всего, что случилось с Джессикой при попустительстве сестрицы, Лиз еще и не такого заслуживает. Конечно, объяснять опоздание придется самой. Что бы такое придумать, чтобы мама поверила? Скажу, что у отца Кары сломалась машина. И как назло в самой глухомани — до телефона не добраться. В случае чего, Кара подтвердит. Пусть попробует не подтвердить! Джессика ее в жизни не простит!

После бесконечных поисков она, наконец, наткнулась на какой-то дом. В окнах горел свет. Из открытых дверей доносился оглушительный рок. Пока Джессика, нащупывала в темноте ступеньки, над ухом раздался знакомый голос.

— Ах! Ах! Никак наш маленький заблудший ягненочек прибежал домой!

На крыльце появился Скотт с банкой пива в руке. Пьяный, ом здорово смахивал на глупого Джека из сказки.

— Что такое, детка? Ты, верно, ошиблась тропинкой?

Неуклюжая пятерня Скотта больно сжала ее плечо. Джессика с отвращением сбросила его руку и, вытащив из спутанных волос застрявшую сухую ветку, швырнула ее прямо ему в лицо. Скотт, делая вид, что смертельно ранен, вернулся, шатаясь, в комнату и, разразившись пьяным хохотом, повалился на диван. Джессика поискала глазами остальных, но, судя по приглушенным звукам, доносившимся из спален, все были слишком увлечены друг другом и не могли ей посочувствовать. На полу, рядом с переполненными пепельницами, валялись пустые банки. На столе в углу громоздилась гора грязных тарелок.

— Если бы знали, что доползешь, оставили бы тебе пожевать, — равнодушно промычал Скотт.

— Я не хочу есть, — огрызнулась Джессика. Она умирала от голода, но признаться ему? Никогда!

— Где телефон? — решительно потребовала она.

Скотт залился идиотским смехом, будто услышал что-то очень смешное. Упав головой на подлокотник, он в изнеможении хлопал себя по бокам. С чего она взяла, что он красивый? Джессику взорвало. Она подскочила к дивану и что есть силы тряхнула его за плечи, — Слушай меня, Скотт Дэниелз! — крикнула она ему в самое ухо. — Я замерзла! Устала! Вся исцарапалась! Мне не до шуток! Говори, где телефон, не то я, я… — Дико озираясь, Джессика искала, чем ему пригрозить. Не найдя ничего другого, она схватила с кофейного столика пустую бутылку и размахнулась. — Не то я расшибу эту штуку о твою тупую башку!