– Джо, ты все еще встречаешься с этим лотерейным везунчиком? – спросил Фил, оглядывая меня с ног до головы.

Вряд ли у него получилось что-то рассмотреть. Я была закутана в теплое зимнее пальто.

Я наклонила голову, и моя улыбка стала кокетливой. Фил был всего на несколько лет старше меня, одинок, хорош собой и вечно рвался со мной встречаться.

– Да, Филип.

Его темные глаза блеснули под мигающими лампочками вокруг входной двери, и он тяжело вздохнул:

– Дай знать, когда это закончится. У меня тут для тебя есть широкое плечо, на котором можно как следует поплакать.

– Может, у тебя появился бы шанс с ней, если б ты не болтал такую вот ерунду, – фыркнул Брайан.

Фил раздраженно засопел и обругал его. Поскольку это уже стало почти ритуалом, я рассмеялась и оставила их пререкаться.

– Вот и она, – заулыбалась мне Джосс, стоявшая за стойкой, когда я вошла в пустой бар. Но улыбка ее тотчас поблекла, когда она увидела мое лицо. – Что-то случилось?

– У меня сегодня были трудности с мамой. – Я огляделась, желая удостовериться, что мы действительно одни.

Я спустилась по лестнице к стойке и поднырнула под нее. Пройдя мимо Джосс, я услышала ее шаги, следующие за мной в маленькую комнатку для персонала.

– Что случилось? – тихонько спросила подруга, пока я запихивала сумку в свой шкафчик.

Я повернулась к ней, выбираясь из пальто, под которым открылась такая же униформа, как у нее: белая футболка без рукавов с неразборчивой надписью «Клуб 39» поперек правой груди и черные облегающие джинсы, визуально еще больше вытягивающие мои длинные ноги. Густая копна светлых волос Джосс была собрана сзади в неаккуратный хвостик, экзотические серые кошачьи глаза смотрели сочувственно, а пухлые губы плотно сжимались. Ее фирменная умная саркастичность так не вязалась с ненамеренной, но очевидной сексуальностью, что могла заинтриговать любого парня.

Ну да, мы были отличной парочкой. И получали хорошие чаевые.

– Мама упала с кровати, разбила свою последнюю бутылку джина и устроила обычную истерику, когда я отказалась принести ей еще. После того как она успокоилась, мне пришлось помогать ей собраться, чтобы выйти за выпивкой. – Я горько фыркнула. – А потом мне пришлось оставить Коула там.

– С ним все будет в порядке.

– Буду беспокоиться за него весь вечер, – покачала я головой. – Не возражаешь, если я оставлю телефон при себе?

Джосс недоуменно наморщила лоб:

– Конечно нет. Но ты же знаешь, каково решение этой проблемы?

– Фея-крестная?

– Да. – Уголок ее губ приподнялся. – Только вместо феи-крестной будет фея-дикарь в костюме.

Этого я не поняла.

– Брэден! Он столько раз предлагал тебе работу, Джо. Хоть на полный день, хоть на неполный. Просто согласись. Если пойдешь на полную ставку, то будешь работать днем и перестанешь беспокоиться о рабочих вечерах вдали от Коула.

Проходя мимо нее в бар, я изо всех сил старалась ощущать только благодарность, а раздражение тщательно игнорировать.

– Джосс, нет.

Она вернулась в бар вслед за мной, и я не глядя почувствовала: на ее лице появилось выражение ослиного упрямства, обычно приберегаемое для того момента, когда ей задают вопросы, на которые не хочется отвечать.

– Зачем ты тогда все это рассказываешь мне, если не желаешь ничего решать?

– Это не решение, – спокойно ответила я, повязывая белый фартук. – Это милостыня. – Я улыбнулась, чтобы смягчить удар.

Но подруга сегодняшним вечером улыбками явно не запаслась.

– Ты же знаешь, у меня очень много времени заняло осознание, что мы не можем все сделать в одиночку.

– Я не одна. У меня есть Коул.

– Ладно. – Джосс покачала головой и шагнула ближе ко мне. Я чуть повернулась навстречу, и мой желудок затрепетал при звуке ее голоса. – Я тебе все-таки скажу.

«Соберись, Джо».

– Как ты можешь принимать помощь Малкольма и всяких других парней и отказываться от дружеской?

«Потому что это совершенно разные вещи!»

– Это разные вещи, – мягко ответила я. – Это просто часть отношений с парнем, у которого есть деньги. Я многого не умею и не имею, Джосс. Я не так образованна, как Элли, и не писательница, как ты. Я всего лишь чья-нибудь девушка. Я хорошая девушка, и мой парень любит демонстрировать свою признательность щедростью в деньгах.

Меня поразила дикая ярость, загоревшаяся в глазах Джосс. Я автоматически отступила на шаг.

– Во-первых, в тебе есть гораздо больше, чем это. Во-вторых, ты понимаешь, что описываешь себя практически как пресловутую шлюху?

С тем же успехом она могла бы нанести удар под дых. Ее слова больно резанули меня, и я отпрянула, ощущая, как слезы щиплют глаза.

– Джосс…

Я увидела сожаление на ее лице, и подруга покачала поникшей головой:

– В тебе же намного больше, Джо. Как ты можешь радостно позволять людям думать о тебе такое дерьмо? Пока я не узнала тебя получше, то считала, что ты классная девчонка, только слишком гоняешься за деньгами. Я навесила на тебя ярлык совершенно ошибочно, но ведь так же думают все. А ты позволяешь им так думать. Ты знаешь, сколько раз мне хотелось отпинать Крейга по яйцам за то, как он говорил о тебе? Никто тебя не уважает, Джо, потому что ты не требуешь этого уважения. Я знаю правду всего год, и мне оказалось трудно с этим справиться. Не знаю, как справляешься ты. И сомневаюсь, что справляешься.

Смех и болтовня просочились в бар из-за двери, и Джосс отодвинулась от меня, готовясь принять первых клиентов. Я наблюдала за ней, чувствуя себя одной большой ссадиной, как будто с меня содрали верхний слой кожи и теперь я стою здесь голая и окровавленная.

– Я уважаю тебя, – мягко сказала Джосс. – Правда. Я знаю, почему ты делаешь то, что делаешь, и понимаю. Но вот слово от бывшей мученицы к нынешней… Преодолевай свою чушь и приходи за помощью.

В клуб вошли клиенты, и я повернулась к ним с широкой фальшивой улыбкой, словно минуту назад моя лучшая подруга не бросила мне в лицо все то, что я так боялась о себе услышать.

Вечер шел своим чередом. Я сумела задвинуть слова Джосс поглубже на задворки сознания и кокетничала с симпатичными клиентами, перегибаясь через стойку и шепча им на ухо, хихикая над их шуточками – хорошими или дурацкими, – и вообще притворялась, что прекрасно провожу время.

Банка с чаевыми наполнялась быстро.

Через две секунды после того, как симпатичный тридцати-с-чем-то-летний парень в дорогущих спортивных часах «Брайтлинг», уходя из бара, оставил мне свой телефон, Джосс оказалась рядом. Взбалтывая коктейль, она вопросительно наморщила лоб:

– Разве ты не рассказывала мне вчера вечером, как тебе нравится Малкольм?

Все еще чувствуя боль от недавнего сдирания кожи заживо, я равнодушно пожала плечами:

– Просто держу двери открытыми.

Она тяжело вздохнула:

– Мне очень жаль, если я задела твои чувства.

Не принимая извинение, даже не зная, готова ли это сделать, я кивнула в сторону стойки:

– Твой клиент ждет.

Остальную часть вечера я избегала разговоров с ней и постоянно проверяла телефон: не пытался ли Коул связаться со мной. Он не пытался.

Когда клуб закрылся и мы прибрались, Джосс зажала меня в угол, пока я одевалась.

– Одна головная боль от тебя, знаешь ли, – пробурчала она, натягивая свое пальто.

– Это худшее извинение, какое я когда-либо слышала, – фыркнула я.

– Я извиняюсь за то, что сказанное вышло таким прямолинейным. Но не извиняюсь за то, что сказала это.

Вытаскивая сумочку из шкафа, я устало взглянула на нее:

– Ты обычно не мешаешь людям жить их собственной жизнью. И никогда не совала нос туда, куда не просят. Мне это в тебе нравилось.

Теперь настала очередь Джосс фыркать:

– Ну да, знаю. Мне это тоже во мне нравилось. Но Брэден влияет на меня. – Она скривила губы. – За ним-то такое водится – совать нос в жизнь людей, которые ему важны, хотят они видеть там этот нос или нет.