Мужчины, неловко потупившись, молчали, инстинктивно понимая: кто бы и что сейчас ни сказал - всё будет или банально, или не к месту, или то и другое в квадрате.

Все - кроме Олафа.

- Эссельте... слушай... а хочешь я его убью? - сжимая рукоять топора, пробасил юный конунг. - Или сюда притащу и ты его сама убьешь? Я подержу, ты не волнуйся!

Принцесса отчаянно замотала головой:

- Видеть... не хочу... никогда... ненавижу... презираю... - прорвалось между всхлипами, и царевна Серафима прижала к груди судорожно вздрагивающую подругу.

- Интересно... отчего он так... внезапно?.. - задумчиво проговорил Иванушка. - Ведь такая любовь была... сколько из-за нее претерпели...

- Может, его заставили? - предположил Кириан.

- То есть?.. - забыв на секунду рыдать, замерла принцесса.

- Ну... иногда у мужчины не бывает другого выхода... кроме как... э-э-э... покрыть позор... девушки... свадьбой... - бард, только сейчас сообразив, что он, собственно, сказал, был готов провалиться сквозь Масдая.

- Болван и сын болвана! - яростно прошипел калиф.

Принцесса, медленно осознав сказанное, тихо взвыла и уткнулась в сенькино плечо еще сильнее. Серафима бережно погладила ее по макушке и нахмурилась.

- Она его любит, - царевна встретилась взглядом с друзьями и прошептала почти беззвучно. - Надо что-то делать.

- Убить его? - конунг не хотел так просто отбросить хорошую идею.

- Очернить, опорочить его в ее глазах? - попытался загладить вину менестрель, и пальцы его машинально погладили струны любимой арфы.

- Еще больше? - уточнила царевна.

- Украсть невесту? - предложил Масдай.

- И что мы с ней будем делать? - резонно вопросил Адалет. - И это не вправит мозги молодому паразиту.

- У молодого паразита в этом случае было бы время подумать, - буркнул ковер.

- У него было время подумать. Больше месяца, - угрюмо напомнил Агафон. - Уже надумал.

- А мне кажется, что если бы они встретились и поговорили... - косясь на тихо плачущую Эссельте, прошептал Иван.

- ...она бы его убила! - жизнерадостно закончил Олаф. - А потом и невесту.

- Невесту, наверное, не стоит убивать, - согласный с первой половиной высказывания, усомнился маг-хранитель.

- А что с ней делать? - практично спросил бард. - Девушку, чей жених не дожил до свадьбы, замуж в Гвенте никто не возьмет.

- Никто? - брови калифа взлетели под край куфьи, а щегольские усики встопорщились как у возмущенного кота. - Совсем никто?! Ай, какая черная несправедливость!..

- Да чтоб она... чтоб ее... - прорыдала принцесса, почти заглушая последние слова Ахмета:

- ...неужели придется мне?

- Что?!.. - хор восьми голосов прозвучал едва ли не с большим изумлением, чем полчаса назад.

- Если не будет невесты - не будет и свадьбы, - невинно моргая, развел пухлыми ладошками Ахмет. - А поскольку я считаю убийство невест совмещением порчи полезного и приятного, то мое предложение - единственно приемлемое.

- Но... - озадаченный Агафон задумался в поисках слабого места плана. - Но что, если невеста Друстана не захочет за тебя пойти?

- Ты когда-нибудь встречал девушку, готовую променять несметное богатство, толпы слуг, готовых выполнить каждое ее желание, роскошь, какая ей и не снилась - ну и неотразимого, заботливого, щедрого мужа, конечно - на деревню, грязь, навоз и конфету по праздникам? - приподнял брови Ахмет.

- А... если это любовь? - засомневался и Иванушка.

- На месте разберемся, - сурово насупилась его супруга. - Ну что, летим?

- Я никуда не полечу! - очнулась от ступора Эссельте. - Чтобы я! Оказалась! В одной деревне! Под одной крышей! С этой змеей!..

- Тогда ты остаешься здесь. А мы привезем тебе...

- Видеть его не желаю!!!

- ...поесть, - не моргнув глазом, договорила Сенька. - Вань, останешься с Селей? Враль из тебя все равно никудышный. Вон там домик конторы шахты виднеется. Хоть и заброшенный, но крыша на месте. Ждите нас там. Масдай, вперед! Детали обговорим по дороге. Киря, рассказывай пока про ваши свадебные обычаи - может, чего сгодится!..

Двери трактира при постоялом дворе распахнулись, и новых гостей накрыла волна звуков и запахов деревенского пира. Столы, сдвинутые замысловатой буквой неизвестного науке алфавита, ломились от жареного мяса, рыбы, тушеных овощей, хлеба и алкоголя, расставленных среди перевязанных лентами из мешковины пучков крапивы, пырея и осота - символов мужской свободы и независимости от семейной жизни. Перед женихом и по краям каждого стола стояли ушаты, полные манной каши - никто не помнил, зачем, но традиция требовала. За столами в расслабленных позах успевших неплохо выпить расположились мужчины всех возрастов и степеней трезвости. Стучали кружки, выплескивался сидр, выходила из берегов пивная пена, раскатывалось по углам молодецкое ржание, энергичностью своей указывавшее на то, что шутки отпускались в адрес жениха...

Мальчишник был в самом разгаре, приближался момент похода в деревенский зал собраний, где в это время веселились женщины, и поэтому вновь прибывших заметили не сразу, а только когда на плечо виновника торжества опустилась ладонь размером со среднюю тарелку.

- Ну... это... Поздравить тебя надо, да? - изо всех сил изображая веселье[3], пробасил конунг под ухо жениху.

- Что?.. - вздрогнул Друстан и медленно оглянулся, силясь сфокусировать полупьяный взгляд на лице двухметровой горы металла и мышц. Наконец, ему это удалось, и остатки хмеля вылетели из головы - не исключено, что через вытаращенные глаза. - Олаф?!

- И Олаф тоже! - воскликнула царевна Серафима, сияя, точно более радостного события в ее жизни не было и вряд ли теперь когда-нибудь будет.

- Как мы рады тебя видеть! - Агафон, улыбаясь во весь рот, замолотил лекаря по спине.

Если бы не улыбка, можно было бы решить, что ученик Адалета вознамерился сломать старому приятелю хотя бы пару костей.

- Вы?.. Откуда? Вы вернулись? И где?..

- Друстан, кто это? - обернулся, нетрезво хмурясь, сидевший справа молодой человек в неброской, но дорогой одежде.

- Это... его светлость эрл Бриан, - представил сконфуженный жених.

- Сиххё и подземелья! Я знаю, как зовут меня! - побагровел вельможа. - Я тебя спрашиваю, кто эти...

- Мы - старые друзья Друстана! - Сенька развела руками, указывая на конунга и мага. - Услышали, что у него тут такое дело, и не смогли пройти мимо!

- Дуся, лапа, выпьем! - ухмыляясь, Агафон поднял со стола тяжелый запотевший кувшин, плеснул на дно пустой кружки сидра и протянул кувшин ошалевшему лекарю, оставив кружку себе. - Пей! За любовь!

- До дна! - бережно взял за шкирку несопротивляющегося юношу Олаф.

- Он больше не пьет! - эрл решительно отвел рукой кувшин от лица Друстана.

- И даже за собственное счастье? - изумленно расширила очи Сенька.

- Чем больше пьешь за счастье, тем меньше его остается, - назидательно проговорил вельможа и хотел добавить еще что-то, не менее поучительное, судя по кислому выражению лица, но тут слева захихикал лысый старичок и попытался встать:

- Эгегей! Пора к девчонкам!

- Пора, пора! - радостно загудели гости и начали подниматься с грохотом падающих стульев и скамеек, а в отдельных случаях - не рассчитавших силы товарищей.

Олаф и Агафон растерянно переглянулись: рано! Надо было срочно их задержать! Но как[4]?..

- Погодите-погодите, а как же гадания?! - вскричала царевна - и гости замерли.

- Гадания?..

- Да, гадания! - истово закивала Сенька. - По нашим лукоморским обычаям на мальчишнике обязательно должны быть гадания! Сколько детей родят, каких, какая жизнь ждет, много ли добра наживут, будут ли изменять друг другу, сколько раз, с кем, узнает ли дражайшая половина - и всё такое прочее!