Энни оглянулась, но, заметив Элизабет, низко опустила голову и ускорила шаги, торопясь уйти. Когда Элизабет догнала ее, девочка в первое мгновение не могла выдавить ни слова. Потом из глаз ее градом покатились слезы.

— Как дела? — ласково спросила Элизабет. — Ты чем-то расстроена? Энни печально кивнула:

— Да, Лиз. Все так ужасно!

— Что именно?

— Не понимаю, что на нее нашло, на эту мисс Тэйлор! — воскликнула Энни.

— Твою математичку?

— Да. Я думала, будет предварительный зачет, а она устроила мне чуть ли не экзамен.

Энни села под огромное дерево у дороги. Ее лицо напоминало плотину, которую вот-вот снесет наводнением.

— Как ты отвечала? — осторожно спросила Элизабет.

— Паршиво, конечно, — глядя в сторону, со вздохом призналась Энни.

— Насколько «паршиво»?

— Наверное, единственное, что я знала, — это свою фамилию. А после — абзац!

Элизабет покачала головой в полном огорчении.

— Ты что, забыла, что у тебя сегодня зачет?

— Но я же не думала, что она станет гонять меня по всему материалу!

«Ты занималась вчера или нет?» — хотела спросить Элизабет, но промолчала.

Энни крутила шнурки на туфлях, беспрестанно завязывая и развязывая. Руки у нее дрожали, глаза покраснели от слез. И весь ее вид говорил о том, как сильно она нуждается в истинном друге.

— Я думала, что все уже выучила. Правда, думала, — сказала она. — Лучше бы я посидела вчера вечером и все повторила.

Элизабет сразу ухватилась за эти слова:

— Разве ты вчера не занималась? Тряхнув своими густыми кудрями, Энни скривила губы:

— Занималась. Немножко. Но я не люблю долго сидеть дома. К тому же прикатил Рик Эндовер показать мне свою новую тачку. Мне так понравилось, Лиз!

Элизабет взглянула ей в лицо. Значит, все правда. Она ездила с Риком.

— Это «шевроле» пятьдесят пятого года — спецзаказ, — продолжала Энни и добавила, хихикнув:

— он называет ее — «Консервная банка с форсированным двигателем».

Она рассмеялась, но, взглянув на Элизабет, умолкла, и улыбка исчезла с ее лица.

— Не смотри на меня так, — сказала она.

— Я не смотрю.

— Смотришь!

— Энни, я думала, ты понимаешь, как важно для тебя сдать все зачеты.

— А как же, Лиз! Это, наверное, самая важная вещь в моей жизни. Иначе я не попаду в команду болельщиц. И тогда мне останется только умереть! Но, знаешь… — Она запнулась.

— Что?

— Иногда мне кажется, все это бесполезно, Лиз. Я чувствую, что никуда не гожусь.

— Ты? — удивилась Элизабет. — Никуда не годишься? Что ты говоришь, Энни! Во всей Ласковой Долине не найдется девочки красивее тебя.

Щеки Энни Уитмен порозовели.

— Ой, не надо, Лиз! Иной раз мне кажется, что я и вправду ничего, но…

— Ты — ничего? Будто не знаешь, что по тебе все мальчишки с ума сходят.

«Ну зачем я об этом!» — тревожно подумала Элизабет.

Однако Энни это совсем не показалось обидным. Наоборот, она воспрянула духом и заулыбалась.

— Это точно. Мальчишки меня любят. — Она хихикнула. — Я тоже их люблю. Только вот девчонки, — задумчиво добавила она, — не очень-то хорошо ко мне относятся. Может, завидуют?.. А все-таки, Лиз, как мне распутаться с этой дурацкой математикой? — Печаль снова омрачила ее миловидное лицо. — Если я не сдам, то застряну в группе отстающих. Неуспевающих, сама знаешь, в команду болельщиц не берут. А первый тур конкурса начнется уже через две недели, Лиз!

— Главное — держи себя в руках, — как можно уверенней сказала Элизабет. — И все у тебя получится.

«Если только моя дорогая сестрица не вздумает сказать свое последнее слово», — мрачно добавила она про себя.